– Проваливай к черту, грязная змея! – рычала она.

Обычно Брайд скорее дала бы отрубить себе голову, чем стала ругаться, но это… это было серьезным оправданием ее словам.

И пусть отрубят голову ее экс-любовнику.

Она поборола сильное желание закричать. И сильное желание сесть в свой внедорожник, поехать к нему на студию и разделать его на мелкие кровавые кусочки.

Черт с ним!

По щеке покатилась слеза. Брайд вытерла ее и шмыгнула носом. Она не будет плакать о нем. Он этого совсем не стоит.

Действительно, не стоит, и глубоко внутри она понимала, что его поступок не стал для нее сюрпризом. В течение последних шести месяцев она знала, что их расставание не за горами. Чувствовала это каждый раз, когда Тэйлор заставлял ее садиться на еще одну диету или записывал на другую программу тренировок.

Не говоря уже о званом обеде в «Аквариуме» две недели назад, когда он сказал, что не хочет, чтобы она присоединилась к нему.

– Нет никакой необходимости в твоем присутствии там, если ты будешь одета во что-то скучное. В самом деле. Лучше я пойду один.

Когда он закончил говорить, в ту же минуту она поняла, что скоро он исчезнет.

Тем не менее, это ранило. И до сих пор было больно. Как он мог так поступить?

«Именно таким образом!» – со злостью подумала она, стоя в центре своего магазина и размахивая письмом, как помешанная.

Но с другой стороны, она знала, что Тэйлор не был с ней счастлив. Единственная причина, по которой он с ней встречался, это ее кузен – управляющий местной телестанции. Тэйлор хотел там работать, и она как дура, помогла ему.

Теперь, когда его рейтинги занимают верхние строчки, он почувствовал себя надежно и выкинул такой трюк.

Прекрасно. В любом случае, он ей не нужен.

Ей будет лучше без него.

Но все аргументы в мире не могли уменьшить эту горькую, беспощадную боль в груди, от которой ей хотелось свернуться комочком и плакать, пока слезы не иссякнут.

– Я не буду этого делать, – сказала она, вытирая другую слезу. – Я не дам ему насладиться моим плачем.

Выбросив письмо, она с удвоенной силой схватилась за пылесос. Ее небольшой бутик нуждался в чистке.

Ты только что пропылесосила.

Ну и что. Она имеет право пылесосить этот проклятый ковер до дыр.

Вэйн Катталакис чувствовал себя дерьмово. Он только что вышел из офиса Грейс Александер, где добрый – он с ненавистью употребил это слово – психолог сказала ему, что ничто в мире не сможет исцелить его брата, пока тот сам не желал исцеляться.

Это было совсем не то, что ему хотелось услышать. Подобный лепет хорош для людей, а не для волков, которым быстренько нужно унести от больших неприятностей свои задницы, пока они не лишились их.

С той ночи Марди Гра, когда Вэйн с братом на руках с трудом выполз из болота, они залегли в Санктуарии, заведении, принадлежащем Пельтье, клану катагарских медведей, принимавших у себя всех заблудших, вне зависимости от того, кем они были: людьми, даймонами, аполлитами, Темными Охотниками, Охотниками за Сновидениями или Охотниками-Оборотнями.

Пока вы не нарушали общественное спокойствие и порядок, медведи позволяли вам останавливаться там. И жить.

Но что бы ни говорили Пельтье, он знал правду. Им обоим, ему и Фангу, был вынесен смертный приговор, поэтому безопасного места для них не существует. Брат должен встать на ноги прежде, чем их отец поймет, что они все еще живы.

В ту минуту, когда это произойдет, за ними сразу вышлют группу убийц. Вэйн мог бы вступить с ними в противоборство, но не тогда, когда нужно тащить на спине стодавадцатифунтового коматозного волка.

Фанг нужен ему в сознании и наготове. А больше всего ему нужно было, чтобы в брате снова проснулся боевой дух. Но Фанг, который должен был бы уже выбраться из кровати, казалось, не воспринимал ничего.

– Я скучаю без тебя, Фанг, – едва слышно выдохнул он, горло сжалось от горя. Так трудно в этом мире жить в одиночестве. Не с кем было поговорить. И некому довериться.

Он так страшно желал вернуть брата и сестру, что продал бы за это душу.

Но они оба ушли. У него никого не осталось. Никого.

Вздохнув, он засунул руки в карманы и свернул на Ибервилль, поскольку находился во Французском Квартале.

Он даже не был уверен в том, почему его вообще что-то беспокоило. Можно было бы позволить отцу поиметь его. И что бы от этого изменилось?

Но всю свою жизнь Вэйн провел в сражениях. Это все, что он знал или умел.

И не мог поступить, как Фанг – просто лечь и ждать смерти. Должно же быть что-то, что поможет ему дотянуться до брата.

Что-то, что смогло бы их обоих заставить захотеть жить снова.

Вэйн замер у одного из тех женских магазинчиков, каких во Французском квартале множество. Большое здание из красного кирпича было отделано в черно-пурпурных тонах, с фасадом из стекла, сквозь которое магазин просматривался изнутри. Он был завален кружевными женскими штучками и изящными вещицами.

Но не товары заставили его остановиться.

Это была она.

Та женщина, которую, он думал, никогда не увидит снова.

Брайд.

Он видел ее однажды мельком, охраняя на площади Джексона Саншайн Раннивульф, продававшую туристам свои работы. Не обратив на него внимания, Брайд подошла к Саншайн. Они поговорили несколько минут. Потом Брайд насовсем ушла из его жизни. И даже если ему и хотелось последовать за ней, он не был настолько глуп. Люди и волки не могли вступать в связь.

И точно не волки, у которых проблемы, как у него.

Так что он продолжал пассивно сидеть, не смотря на то, что каждая частица его тела кричала ему идти за ней.

Брайд была самой красивой женщиной, какую Вэйн когда-либо видел.

И все еще оставалась такой.

Ее длинные темно-рыжие волосы были небрежно связаны узлом на макушке, несколько завитков ласкали лицо цвета фарфора. Черное длинное платье колыхалось вокруг тела, потому что она резко дергала пылесос по ковру.

Увидев ее снова, он почувствовал, как в нем с ревом проснулись все животные инстинкты. Это чувство было примитивным. Требовательным. Насущным. И не желало прислушиваться к разуму.

Он обнаружил, что идет к ней против воли. Открыл дверь пурпурного цвета, и только тогда понял, что она плакала.

Его пронзила свирепая ярость. В этой отстойной жизни и так все было плохо, и последнее, что он хотел – увидеть ее плачущей.

Брайд замерла и подняла взгляд, услышав, как кто-то зашел в ее магазин. Дыхание застряло в горле. Никогда в жизни она не видела более красивого мужчину. Никогда.

На первый взгляд его волосы имели темно-каштановый цвет, но на самом деле состояли из многих оттенков: пепельный, темно-рыжий, черный, коричневый, красное дерево, и даже блонд. Она не видела таких волос ни у кого. Длинные и волнистые, они были завязаны в «конский хвост» и смотрелись очень сексуально.

В добавок, белая футболка плотно облегала тело, которое большинство женщин видели только в журнальных рекламах. Это тело было предназначено для секса. Высокое, без единой капельки жира, оно умоляло женщину прикоснуться к нему хотя бы для того чтобы просто понять, на самом ли деле оно такое твердое и безупречное, каким кажется.

Красивые черты лица с однодневной щетиной на щеках были резкими, словно высеченными. Это было лицо бунтаря, которого не заботит мода … который живет по своим собственным правилам. Ясно, что этому человеку никто не указывал, что нужно делать.

Он … был … великолепен.

Брайд не смогла разглядеть его глаз за темными стеклами солнцезащитных очков, но ощущала пристальный взгляд мужчины. Чувствовала его, как теплое касание.

Мужчина обладал крутым нравом. Был жесток. Ее окатила волна паники.

Почему такой, как он, зашел в магазин, специализировавшийся на женских аксессуарах?

Не собирался же он ограбить ее?

Пылесос, который она не сдвинула ни на миллиметр с тех пор, как он вошел в магазин, завыл и задымился в протесте. Резко втянув воздух, Брайд выключила его и помахала рукой около мотора.