Он глядел вверх на нее, слегка разомкнув губы, глаза были темны, а веки полуопущены. Выражение его лица говорило ей, как сильно он наслаждался ее телом. Ее прикосновениями.

Именно это больше всего заставляло ее воспарить.

Он положил руки на ее бедра, удерживая их и начиная двигаться в ней сам. Брайд была поражена той силой, которая требовалась ему для того, чтобы сделать это. Но не имела ничего против, отдавая контроль ему, когда он ускорил свои глубокие, пронзающие удары. И каждый для нее был возбуждающим и сладостно-горьким.

Она наклонилась вперед, опираясь на руки, ее волосы окутали их, упав вниз, и ее тело забилось и заболело от еще большей жажды к нему.

Ее наслаждение росло, пока она не закричала от сладкого освобождения.

Вэйн следил за ее лицом, когда она достигла кульминации в его объятиях. Его пронзил восторг при взгляде на нее, на теплую сладость ее тела, прижавшегося к его груди. Он страстно впился в ее губы и задвигался еще быстрее, желая своего собственного завершения.

И закрыв глаза, он достиг его. Он оторвался от ее губ, и в горле родилось низкое рычание, когда его тело взорвалось в блаженстве.

По-прежнему соединенный с нею, он притянул женщину на свою грудь и просто обнимал, пока их сердца бились в едином ритме, а его тело сотрясалось в оргазме еще какое-то время. Он провел ладонями по ее спине, наслаждаясь спокойствием этого момента.

Это мгновение гармонии и мира было единственным за всю его жестокую жизнь. С ней он не чувствовал страха. Не чувствовал ужаса от того, что она способна разоблачить его человеческое сердце и за это убить его.

Сейчас существовали только они.

Брайд не двигалась очень долго. Она лежала на его груди, наслаждаясь силой обнимавших ее рук.

Прижавшись лицом к его груди, она поцеловала его сосок и отстранилась.

Когда она начала подниматься с кровати, он легонько дернул ее за руку, останавливая.

– Куда это ты собралась?

– Я хотела помыться.

– Почему? Я с тобой далеко не закончил.

Она смеялась до тех пор, пока не осознала, что он не шутил. Он быстро стянул с себя рубашку и отбросил ее к пиджаку. Его брюки, туфли и носки последовали туда же.

Прежде чем она смогла возразить, он поймал Брайд и снова положил на кровать. Коленями раздвинул ее ноги, располагаясь между ними.

Брайд застонала, почувствовав, как он лег на нее. Он уже снова был большим и твердым.

Некоторое время он исследовал ее рот, покусывая ее губы, пробуя ее на вкус, пока она не подумала, что потеряет сознание от его нежных касаний.

И они продолжали так остальную часть ночи. Кожа к коже. Тело к телу. Брайд никогда не испытывала ничего подобного. Выносливости у Вэйна было больше, чем у любого другого, о ком ей доводилось слышать. К рассвету она была полностью измотана и заснула в его объятиях.

Он спокойно спал позади нее, прижавшись к ней, как ложка к ложке, с одной ногой, зажатой между ее бедрами.

Это был рай. И впервые за долгое время у нее появилось чувство принадлежности. Принятия. Вэйна не волновало, что она не была худой. Он не имел ничего против того, что они лежали на расшатанной старой кровати в крошечной квартирке.

Казалось, он счастлив просто быть с нею.

И это – наиприятнейшая часть из всего остального.

Вэйн тихо лежал, прислушиваясь к тихому посапыванию Брайд, спящей в его объятиях. Ее аромат занимал его мысли. Не было большего удовольствия, чем ее запах, смешанный с его собственным. Чем ощущение того, что она в его руках.

У него все болело, и он был совершенно изнурен, но обожал каждую частицу этих ощущений. Он глянул вниз на ее руку, убрал свою магию, чтобы стала видна и его метка.

Они – пара.

Он прижал свою метку к ее и переплел их пальцы. Они могли бы заниматься любовью с ладонями, соединенными именно так, чтобы завершить брачный ритуал.

Брайд должна принять его.

А он должен раскрыть ей, кем является.

В ранних лучах утренней зари это не казалось ему столь пугающим, как могло бы быть.

Закрыв глаза, он позволил сну овладеть собой, и впервые за многие месяцы его не терзали кошмары. Он ощущал только спокойствие, исходящее от его женщины, прижимавшейся к нему.

Но что случится, когда она узнает, что он не был человеком, которым притворялся?

Примет ли она когда-нибудь волка, живущего в нем?

Он не знал, но пообещал себе быть с ней честным. Он признается во всем, как только она проснется.

И он надеялся, что честность не даст ему потерять ее навсегда.

Брайд проснулась, когда магазин должен был быть открыт уже пятнадцать минут. Когда она отстранилась от Вэйна, его руки на несколько секунд сжались вокруг нее, а потом он проснулся.

Глаза насыщенного зеленого цвета открылись и зажмурились от яркого света утреннего солнца, бьющего в окна.

– Сколько сейчас времени? – спросил он низким, хриплым голосом.

– Четверть одиннадцатого.

Он потер лицо руками и застонал.

Брайд подавила улыбку.

– Ты явно не жаворонок.

– Нет, – ответил он мрачно, перевернувшись на спину и прикрыв глаза от света рукой.

Брайд глубоко вздохнула от картины, которую он представлял собой, лежа голым в ее кровати. Одеяла сбились и прикрывали только длинные ноги мужчины. Грудная клетка была полностью обнажена, демонстрируя мышцы живота, груди и рук. А темная щетина придавала почти убийственную мужественность его лицу, обрамленному длинными, непослушными волосами.

Боже милостивый, он производил глубокое впечатление.

Он чуть сдвинул руку на лице вверх и прищурился, глядя на нее одним глазом.

– Мы спали всего четыре часа. Почему ты поднялась?

Она натянула розовый банный халат, не вставая с кровати.

– Я должна работать.

Он вытянул руку и запустил ей в волосы.

– У тебя бывают выходные?

– Только если я заранее договорюсь с Табитой или с кем-нибудь из ее служащих, чтобы они пришли и подменили меня. И я закрыта по воскресеньям, конечно. Помимо этого, нет.

Она поцеловала его ладонь и убрала от себя руку. Он позволил руке упасть на кровать без дальнейших комментариев.

Встав, она оставила его в кровати и отправилась в душ.

Вэйн спокойно лежал, прислушиваясь к шуму воды в соседней комнате. Все его тело болело от напряжения прошлой ночи, но он наслаждался тем, что эта боль идет не от рук, спины и груди, порванных когтями. Ночью он слишком много развлекался с Брайд, а развлечений в его жизни болезненно недоставало.

Он поморщился от яркого утреннего света. По правде говоря, он ненавидел утро.

Заставив себя встать, он натянул штаны, застегнул молнию, оставив не застегнутой пуговицу, и побрел на кухню.

На завтрак Брайд нравилось съедать два кусочка тоста с мармеладом. Пока хлеб жарился, он порезал грейпфрут ломтиками, посыпав его чайной ложкой сахара. Затем налил стакан апельсинового сока.

Он выкладывал мармелад на тост, когда она вышла из ванной и остановилась, уставившись на него.

– Что? – спросил он, озадаченный хмурым выражением ее лица.

– Это что, твой завтрак?

Вэйн сморщился:

– Не совсем. Себе я собирался пожарить бекон.

– Тогда откуда ты знаешь, что мне нравится есть это на завтрак?

Вэйн замер, осознав, что Вэйн-человек не мог знать то, что знал Вэйн-волк. Прочистив горло, он пожал плечами.

– Я открыл холодильник и увидел мармелад и грейпфрут. Большинство людей едят это на завтрак, так что я решил, что ты не будешь возражать.

Казалось, она приняла это объяснение, поскольку стянула с волос полотенце и повесила его на стул.

– Спасибо, – Брайд поцеловала его в щеку.

Вэйн закрыл глаза, его тело мгновенно затвердело. Не думая, он обнял ее. Проложив дорожку из поцелуев к ее шее, он распахнул на ней халат и прижал к себе ее обнаженное тело.

Брайд застонала, ощутив его прохладное, жесткое тело своим. Погладив рукой пластичные мускулы его спины, она почувствовала под рукой шрамы. Его щетинистый подбородок и щека мягко терлись о ее кожу.