– Это проявление доброты по сравнению с тем, что я хочу с ним сделать. Так, по крайней мере, он все еще дышит.

Когда они уходили, Генри пожелал им доброй ночи. Они направились к ее дому.

– Ты не против пройтись? – спросила Брайд. – Сегодня вечером очень хорошо.

– Меня не беспокоит прогулка.

Она взяла его за руку и повела к Ибервилль.

Вэйн смотрел, как лунный свет играет в завитках ее темно-рыжих волос и отражается от бусин ожерелья, купленного им для нее. Платье безукоризненно сидело на ее роскошном теле, а верх наряда, состоящий из двух полосок ткани, указывал ему на то, с какой легкостью его руки могли скользнуть внутрь и нежно обхватить ладонями ее груди.

В паху напряглось. Снова и снова вспоминал он свои чувства от прикосновения к ней. Какими теплыми и нежными были ее ласки.

Он жадал их ощутить немедленно. Волк в нем ревел от желания вкусить ее.

От напряженного взгляда Вэйна Брайд слегка нервничала. В нем было что-то звериное. Жадное.

Порой она чувствовала себя добычей для его хищнической натуры.

Они много не разговаривали, пока шли к ее дому. Уже в воротах она позвала своего волка.

– Как ты думаешь, его не поймали?

– Нет, – ответил Вэйн. – Я уверен, что он в порядке. Вероятно, отсутствует, наслаждаясь сегодняшним вечером.

– Ты так думаешь?

 Он соблазнительно усмехнулся.

– Да.

Она вздохнула.

– Надеюсь, что так и есть. Я не хочу, чтобы с ним случилось что-то плохое.

Он пошел за ней к двери квартиры. Она открыла ее и заколебалась.

Вэйн опустил голову к изгибу шеи женщины и вдохнул ее аромат. Его теплые ладони покоились на ее плечах.

– Я снова хочу быть в тебе, Брайд. – Он поднял голову и задрал ее кверху так, что напомнил ей Вэйна-волка. – Ты впустишь меня?

Брайд не была уверена. Она тоже хотела его, но что это были за отношения?

У нее вырвался бесконтрольный смешок.

Вэйн насупившись, глядел на нее.

– Над чем ты смеешься?

– Прости, просто я мысленно услышала это ужасное клише: «А ты будешь уважать меня утром?»

Он выглядел сбитым с толку.

– Люди не уважают друг друга после секса?

– Знаешь, когда ты говоришь подобные вещи, ты похож на инопланетянина.

– Я и чувствую себя как инопланетянин. Очень сильно.

Какие странности он говорит.

– Сколько ты жил в той своей коммуне?

– Всю свою жизнь. За исключением последних восьми месяцев.

– О, боже мой. Правда?

Он кивнул.

Не удивительно, что он ничего не знал о свиданиях. Она не могла представить жизнь, изолированную от мира.

Его ладонь легко коснулась ее плеча.

– С тех пор я живу у… друзей, которые владеют баром «Санктуарий» на Авеню Урсулинок. Они много учили меня тому, как ведут себя люди, но Аманда сказала, что ты не оценишь те ходы, которые делают мужчины в баре, чтобы подцепить там женщин.

Брайд пыталась отвлечься от того, какой теплой была его ладонь на ее обнаженной коже. Как хорошо было чувствовать его ласку. Мурашки побежали по всему телу, прямо к грудям, которые напряглись, жаждая его прикосновения.

– Аманда – кто?

– Хантер.

Брайд вздрогнула.

– Сестра-близнец Табиты?

Он кивнул.

Боже мой, как тесен мир. Но то, что он знал Аманду, вызывало облегчение. Аманда, в отличии от своей сестры-близняшки, не была чокнутой, и, как правило, не болталась с психопатами. Если Аманда действительно помогала Вэйну, то скорее всего, он не был опасным.

– Ты сказал, что никто в вашей коммуне не ходил на свидания. Что ты делал, когда встречал женщину, в которую влюблялся?

Он выглядел немного расстроенным:

– Там, откуда я пришел, это не имеет такого значения, как для вас. На самом деле, мы не «любили» никого. Если тебя кто-то привлекал, вы вместе спали, а потом шли дальше. Эмоции не входили в конфликт с телом так, как это происходит у вас.

– Как такое возможно? Это свойственно человеческой природе.

Вэйн вздохнул. Может, это и свойственно человеческой природе, зато не свойственно звериной натуре.

– Просто мы думаем по-разному.

Она негодующе застыла.

– Итак, ты предполагаешь только переспать со мной, а потом двинуться дальше, к другой женщине?

Черт!

– Нет, это не то, что я имел в виду. – Он поиграл завитком, касавшимся ее голого плеча.– Я хочу быть с тобой, Брайд. Только с тобой. Я хочу, чтобы ты не отталкивала меня.

– Почему?

– Потому что ты нужна мне.

– Почему?

Вэйн стиснул зубы. Как он мог объяснить ей дикую потребность предъявить права на свою женщину? То растущее безумие, которое не отпустит его до тех пор, пока они не соединятся.

Он никогда не понимал того, что заставляло его отца напасть на его мать. Теперь он понял. Из-за нее бурлила каждая его частичка. Это чувство было лихорадочным и неукротимым, и он не был уверен в том, как управлять им.

Как получилось, что волка спарили с человеком?

– Я пугаю тебя, – произнес он, потому что чувствовал запах ее страха. – Прости. Я оставлю тебя в покое.

Он пошел было прочь.

Брайд схватила его за руку. Она была глупой, и знала это. Вэйн не сделал ничего, чтобы причинить ей боль. Он прилагал усилия, чтобы быть любезным и сделать ее счастливой.

Чего она так боялась?

Тот факт, что он хотел уйти, сказал ей, что этот мужчина не причинит ей вреда.

Прежде чем смогла остановить себя, она притянула его голову, прижалась губами к его губам в поцелуе.

Каждый гормон в ее теле закипел от его вкуса. Вэйн едва не раздавил ее, прижав к себе и стиснув в стальных объятиях, которые она так хорошо помнила.

Он был чрезвычайно мужественным.

Вэйн отпрянул от нее, дыша неровно.

– Скажи мне уйти, Брайд, и я уйду.

В лунном свете она пристально вгляделась в него и увидела искренность в его глазах цвета зеленого орешника.

– Останься со мной, Вэйн.

От его улыбки у нее ослабли колени. Он отбросил голову назад и испустил жуткий вой.

Не успела она пошевелиться, как он подхватил ее на руки и пронес через дверь в квартиру.

– Ты был прав. Они не умерли.

Маркус Катталакис отвернулся от костра, вокруг которого собралась его стая, и ярость обуяла его. В течение последних двух месяцев они находились в глуши лесов Небраски, присматривая за своим молодняком, дожидаясь, когда те подрастут достаточно, чтобы не вздрагивать при свете полной луны.

– Что? – спросил он Стефана, второго по авторитету в стае после себя.

– Твои предчувствия насчет Вэйна и Фанга были верны. Я лично переместился в Санктуарий и видел там Фанга.

– Почему ты не убил его?

– Он был не один. С ним был один из медведей. Молодая медведица. Кажется, Пельтье приняли их с распростертыми объятиями. Я не могу напасть ни на одного из них, пока они там. Нет, если ты не хочешь враждовать с Пельтье.

При этих новостях у Маркуса скривились губы. Искушение было. Но волки и медведи…

С тех пор, как клан Катагарии участвовал в клановой войне, прошло много времени. Сцепиться с медведями, которые были известны тем, что держали одно из немногих убежищ Охотников-Оборотней, было самоубийством. Если медведи и их приспешники не убьют его клан, это могут сделать другие. Пельтье уважали все.

Бросить им вызов означало нарушить их единственное и самое главное правило.

Проклятье.

– На этот раз ты принял правильное решение, – сказал он Стефану. Хотя, будь оно все проклято. Ему нужно, чтобы те двое были убиты. Он должен был послать кого-нибудь раньше, но продолжал надеяться, что ошибался. Что даймоны, которых он отправил за Вэйном и Фангом, вернутся с новостью об их смерти.

Надеялся, что даймоны просто скрылись с силами и способностями Вэйна и Фанга. Он должен был знать, что не может быть так удачлив.

– Ты должен будешь поймать их за пределами Санктуария. Возьми патруль и…

– Отец, ты не можешь.

Маркус обернулся и увидел свою самую младшую приемную дочь Мэйтарину, стоявшую за его спиной. Всего лишь пятидесяти лет отроду, она выглядела не старше человеческих тинейджеров. Она была молода и безнадежно предана этим двум получеловеческим сыновьям, которых он породил когда-то от аркадской женщины.