Телефон звонил настойчиво. Это вывело Дэниела Логана из того сосредоточенного состояния, в котором он работал за чертежным столом. Взъерошив рыжие волосы, Дэниел бросил на аппарат испепеляющий взгляд. Однако звон продолжался.

Взглянув на часы, Дэниел решил, что только один человек может добиваться разговора с ним в половине одиннадцатого вечера — его агент Шерман Шрайбер, человек весьма настойчивый. Тяжело вздохнув, Дэниел слез с высокого стула и подошел к телефону.

— Чего тебе, Шерман? — проворчал он в трубку.

После короткой паузы послышался бодрый голос:

— Дэн, дорогой, как дела?

— Ты прекрасно знаешь, как дела. Идут чертовски медленно. Я вернулся в Лос-Анджелес со съемок всего два часа назад. И теперь мне придется работать всю ночь, чтобы кончить проект к завтрашнему дню. Еще один такой день, Шрайбер, и я покончу со всеми съемками, наплевав на контракт. Можешь подавать на меня в суд.

— Ну, Дэн, ты не должен сердиться на меня. Мы же договаривались об обычной двухчасовой съемке. Кто знал, что они так задержат тебя. Но ты же понимаешь, что деньги за двенадцать часов работы очень и очень пригодятся тебе для платы за обучение следующей осенью.

— Мне не надо будет платить за обучение, если меня исключат за неуспеваемость. В этом семестре я потратил на работу фотомоделью слишком много времени. Не предлагай мне работу, пока я не покончу с выпускными экзаменами.

— Я звоню по другому поводу, Дэн. Хотел напомнить тебе об этой женщине, Хант.

— Хант?

— Ну да, Лорелея Хант, твоя поклонница из Сан-Диего, которая написала потрясающее письмо в журнал по поводу рекламы джинсов, я хотел организовать тебе встречу с ней, помнишь? Это будет прекрасная реклама для тебя, обещаю. Для твоей карьеры фотомодели это очень важно.

— Шерман, сколько раз говорить тебе, что у меня нет времени для этой чепухи. Что касается карьеры в рекламе, то вспомни пункт моего договора: он дает мне право отказаться от контракта, как только у меня будет достаточно денег, чтобы заняться архитектурой и получить степень магистра искусств.

— Дэн… Дэн! О Господи, не могу понять, что заставило меня согласиться на эту оговорку в контракте. Но если тебе надо быстро заработать большие деньги, не разумнее ли отложить занятия? Ты начал карьеру модели так поздно, что у тебя осталось лишь несколько лет, чтобы заработать…

Дэниел закрыл глаза, слушая, как Шерман повторяет одно и то же. Он слышал все эти доводы тысячу раз за последние три года. И возможно, его агент в чем-то прав. Но ему была ненавистна мысль о том, чтобы бросить учебу. К черту, надоело это слушать!

— Слушай, Шерм, сейчас уже поздно, а мне придется работать всю ночь, — сказал Дэниел в трубку. Но агент продолжал свое.

— Дэн, ты же знаешь, что скоро станешь суперзвездой. Вспомни, что писала критика о твоих последних рекламах. Вспомни письма, которые тебе пишут поклонники джинсовой одежды. Лучшее — от этой женщины Хант, но были и сотни других.

Дэниелу хотелось задушить Шермана, но он не мог не улыбнуться, вспомнив о письмах. Шерман дал ему прочитать несколько образцов. Они ему польстили, но некоторые, от сумасшедших женщин, были уж слишком горячи! Дэниелу казалось, что, если обклеить ими стены, помещение можно не отапливать!

Письмо Лорелеи Хант сильно отличалось от других. Оно было написано с юмором, очень тепло и поэтично. Она писала не о его физической привлекательности, как другие, а о творческом подходе к рекламному делу, о том, что режиссер сумел найти верный, слегка насмешливый тон.

Да, он с удовольствием познакомился бы с женщиной, которая написала такое чуткое, милое письмо. Однако следовало помнить о том, что для него важнее всего в жизни. Дэниел всегда хотел стать архитектором, но лет десять назад как-то незаметно сошел с этого пути. Потом, после бурной поры молодости, ему снова удалось собраться и взяться за учебу. Теперь, в двадцать восемь лет, Дэниел был самым старым студентом на архитектурном факультете, но добился высоких оценок.

Нет, у него нет времени для рекламных свиданий. У него нет времени даже для обычных свиданий с женщинами! Напряжение, копившееся в его сильном теле, часто напоминало об этом.

— Шерм, отказываюсь категорически. Я не хочу встречаться с Лорелеей Хант, и это окончательно!

— Только не говорите мне, что вы Лорелея Хант! — воскликнул в панике Шерман. Он с ужасом смотрел на высокую женщину в мокрой грязной одежде, на ее массивные очки, прямые растрепанные волосы.

— Я и есть, — парировала Лорелея. Она стояла, дрожа от холода, в своей конторе при питомнике экзотических растений. Выжав воду из свитера, она попыталась откинуть пряди мокрых светлых волос, которые налипли на толстые линзы очков и мешали ей видеть. Сегодня утром, когда в оранжерее случилась авария, Лорелея кинулась туда, не успев надеть контактные линзы и схватив старые очки и первую попавшуюся одежду.

— Не говорите мне этого! — продолжал Шерман. Со стоном отчаяния он воздел руки. — Вот что выходит, когда действуешь за спиной клиента. Но за что так наказывать меня, Господи?!

Агент снова оглядел Лорелею, затем вынул из кармана страницу, вырванную из журнала, и сунул ее в руки женщины.

— Вы действительно та самая женщина, которая написала восхищенное письмо моему клиенту, Дэниелу Логану?

Дэниел! Стало быть, его звали Дэниел. Выражение ее голубых глаз за стеклами очков смягчилось. У этого красавца, фотография которого произвела на нее такое впечатление три месяца назад, библейское имя.

Лорелея бросила взгляд на глянцевитый листок. Но она и так помнила каждую деталь. Снимок был сделан ближе к вечеру, на это указывали длинные тени. Перистые облака окружали горные пики, заходящее солнце окрасило их в сверкающие тона оранжевого и индиго. На переднем плане, на скале, стоял высокий широкоплечий мужчина, на обнаженной спине он держал молодую пуму. Бронзовая кожа казалась золотой в лучах заходящего солнца — на мужчине были надеты лишь туго обтягивавшие его джинсы. Тяжелое животное он держал без видимых усилий.

Лежа на плечах смеющегося мужчины, зверь обхватил того за шею передними лапами. На его свирепой морде было забавное выражение любви и преданности. Блики света мешали разглядеть чеканные черты лица мужчины, цвет его волос и глаз, однако общий облик оставлял впечатление мужского совершенства.

Снимок Дэниела Логана произвел на Лорелею в те первые ужасные дни после развода потрясающее впечатление. Но это объяснялось не только его героическим видом и красотой. Она почувствовала, что весь его облик, его смеющиеся глаза излучают мощную жизненную силу, которой ей так не хватало тогда. Это и побудило ее написать письмо.

Лорелее казалось, что этот человек должен быть хозяином своей жизни, что ему не нужна ничья поддержка. Она решила, что быть фотомоделью для него не цель, а средство воплотить честолюбивые мечты. Она преклонялась перед людьми, которые сумели сделать что-то стоящее, полезное. Лорелея могла понять бывшего мужа, который добился цели за ее счет, лишив возможности учиться и иметь свою жизнь и любимое занятие.

— Мисс Хант? Мисс Хант!

Образ человека и зверя остался в ее сознании, даже когда Лорелея вернула картинку. Она не сразу заставила себя обратить внимание на маленького толстого человечка, стоявшего перед ней.

— Извините, мистер Шрайбер, я обычно не впадаю в панику. Но сегодня в моей оранжерее одно несчастье за другим. Мой помощник и менеджер отсутствует, и я работаю за двоих. А перед вашим приходом верхний разбрызгиватель в главной оранжерее буквально развалился на части. Как видите, я промокла насквозь, прежде чем мне удалось его выключить.

Сегодня это разбрызгиватель. Кто знает, что сломается завтра? Теперь, когда дедушки, который был хорошим механиком, нет, ей приходится все решать самой. Деньги на починку уходят быстрей, чем она их зарабатывает. Мокрые волосы снова упали ей на глаза. Отводя их рукой, Лорелея почувствовала запах навоза, которым измазалась, ликвидируя аварию.