К письму прилагался билет второго класса от Лондона до Парижа с оплаченной переправой через Ла-Манш.

Если леди Стантон, продолжал граф, милостиво даст ему знать, когда прибудет ее дочь, то он распорядится встретить ее на Северном вокзале в Париже. Карета отвезет мисс Стантон в замок Вальмон, где граф даст ей соответствующие наставления.

Послание было деловым и холодным, что обрадовало леди Стантон пуще всех комплиментов и изысканных оборотов.

— Второй класс! — воскликнула Афина. — Тебя ставят на место. Ты ведь теперь гувернантка!

— Собственно, я и не ожидала от графа билета первого класса, — ответила Лариса.

— Папа всегда говорил, — продолжала Афина, — что в первом классе ездят джентльмены, во втором — деловые люди, а в третьем — простонародье. Теперь ты будешь в компании бизнесменов, Лариса!

— Лариса сядет в вагон с надписью «Только для дам», — сказала леди Стантон. — Надеюсь, что у них во Франции есть такие вагоны. Тогда не придется беседовать ни с каким-нибудь бизнесменом, ни с прочими мужчинами. — Леди Стантон глубоко вздохнула: — Ах, Лариса, как же далеко ты едешь одна!

— Я буду осторожна, мама, — ответила девушка. Письмо от графа принесли в тот момент, когда вся семья собралась к ленчу. Ники, узнав о его содержании, воскликнул:

— О Боже!

— Ты что? — встревожилась Лариса.

— Ты понимаешь, сколько тебе будет платить граф? Сто пятьдесят фунтов в год!

Все присутствующие ахнули.

— Ты в этом уверен? — спросила леди Стантон. — Боюсь, что я не знаю, каков нынче обменный курс.

— Что-то около двадцати пяти франков за фунт, — ответил Ники.

— И что же, он действительно мне столько заплатит? — поинтересовалась Лариса.

— Он же письменно поручился за это, — сказал Ники.

— Такая плата слишком щедра! — воскликнула леди Стантон.

— Вместе с Афиной вы будете зарабатывать двести пятьдесят фунтов в год! Денег хватит, чтобы Ники мог учиться вплоть до выпускных экзаменов.

— Конечно, хватит, — сказал Ники. — Но и Ларисе нужно что-то оставлять себе. Не может же она жить без пенса в кармане в чужой стране.

— Действительно, ей кое-что понадобится. Но вряд ли речь идет о крупной сумме, — сказала леди Стантон.

— Да мне и надо-то совсем чуть-чуть, — вставила Лариса. — В конце концов, жилье и стол будут бесплатными, а без остального можно и обойтись!

— Если ты поедешь в Париж, то как же можно будет пройти мимо витрин? — спросила Афина.

Леди Стантон даже слегка вздрогнула при упоминании названия этого города.

— Ты должна пообещать мне, Лариса, — сказала она, — что никогда не поедешь в Париж одна.

— Я уверена, что ее одну и не отпустят, мама, — сказала Синтия. — Никто из нас даже по Лондону никогда не гулял в одиночестве, неужели ты думаешь, что Лариса одна станет ходить по Парижу?

— Да нет, я так не думаю. Вполне вероятно, Ларисе придется посещать Париж, чтобы делать покупки для ребенка. Но в этом случае ее, наверное, будет сопровождать горничная.

— Не волнуйся, мама, — сказала Лариса успокоительным тоном, — воспринимай все происходящее как небольшое приключение. Обещаю тебе, что, если там будет что-нибудь не так, я немедленно вернусь домой.

Она улыбнулась:

— Надеюсь, ты приютишь меня в коттедже. Нана решила завести кур, поэтому, в крайнем случае, я смогу питаться одними только яйцами, не требуя ничего более!

Ники встал из-за стола.

— Послушайте меня, — произнес он. — Я крайне признателен вам за все, что вы для меня делаете, но хотелось бы кое-что уточнить. И мама и девочки должны иметь достаточно денег и на одежду, и на питание, и на карманные расходы. — Он сделал паузу. — Я распорядился, чтобы вся рента за аренду земель шла именно на эти нужды. Если Афина с Ларисой будут так добры и снабдят меня деньгами, если к тому же продать кое-что из вещей, мы получим более чем необходимую сумму.

— Продать? Что ты собираешься продавать? — вскричала леди Стантон.

— Ничего из картин и мебели, — успокоил ее Ники. — Они, как известно, являются фамильными реликвиями, которые переходят от отца к сыну. Что же касается некоторых редких папиных книг, дедушкиного столового серебра, то, как мне кажется, эти предметы не представляют интереса для будущих поколений.

Леди Стантон вздохнула:

— Я не могу думать о том, что нам придется что-то продавать.

— Лучше уж так, чем ходить голодными, — ответил Ники. — К тому же Ларисе нужно несколько новых платьев: не могу же я позволить, чтобы моя сестра ехала во Францию словно нищенка!

— Да, да, конечно, — согласилась леди Стантон.

— Как только я получу степень, то стану зарабатывать достаточно, чтобы содержать всех вас, — сказал Ники.

Мать смотрела на сына обожающим взглядом. Ларисе же было хорошо известно, что первые годы своей деятельности на дипломатическом поприще Ники придется с трудом сводить концы с концами. Она видела, что молодые люди в начале карьеры вынуждены прирабатывать на стороне. Однако затевать разговор на данную тему в эту минуту не стоило. Все-таки с ее и Афины помощью, а также за счет проданных вещей можно позволить брату завершить образование в Оксфорде. Кстати, ее, в отличие от прочих членов семьи, совсем не шокировала мысль о необходимости избавиться от некоторых ненужных предметов. Они с Ники все уже обговорили и отобрали те книги, за которые можно выручить немного денег, а может быть, и целиком вернуть их первоначальную стоимость. Многие издания были достаточно дорогими.

Они отобрали также несколько чаш и других гончарных изделий, которые сэр Боугрейв привез из Греции. Несомненно, их купит Музей. Положение, в общем-то, было не столь безысходно, как показалось сразу после смерти отца. Но все же тоскливо покидать родной дом. Они знали, как леди Стантон возненавидит маленький, тесный коттедж, в котором не будет места ее прежним заботам.

Когда они с Ники разбирали в библиотеке книги, откладывая те, что предстояло продать в Лондоне, Ларисе пришла в голову мысль, которой она поделилась с братом:

— Мне кажется, мама возражает против нашей с Афиной работы, потому что сама она в этой ситуации остается как бы в стороне от зарабатывания денег. Вслух она, конечно, не признается. — Лариса помолчала и добавила с улыбкой: — Ты знаешь, она тебя любит больше, чем всех нас, вместе взятых.

— Неправда, — вяло откликнулся Ники.

— Правда, более того, ты сам знаешь, что это так! Матери всегда любят сыновей больше, чем дочерей. А папа больше любил нас.

— О, его «четыре Венеры»! — улыбнулся Ники. — Он никак не мог решить, кто же из вас прекраснее.

— Мне всегда казалось, что он считает самой красивой Синтию. Но та думала, что на первом месте Афина, пока не родилась Делия.

— Вы все восхитительно хороши, — сказал Ники. — Кстати, Лариса, ты уж будь поосторожней во Франции. Французы славятся своим вниманием к женскому полу.

— Чем славятся?

— Тем, что сбивают женщин с истинного пути! — ответил Ники. — Все эти штучки в духе Ромео и Джульетты! Все эти поцелуи ручек, томные, выразительные взгляды. Будь тверже, не то быстренько угодишь в скверную историю.

— Что за историю? — Ники смутился:

— Если ты спрашиваешь, значит, мама с тобой еще не говорила. Но она еще поговорит. Должна, по крайней мере.

— Не понимаю, отчего ты так нервничаешь.

Когда вечером она легла, то перед сном долго размышляла над словами Ники. «Интересно, а как себя ведут французы в любовных делах?» Иногда ей казалось, что было бы замечательно влюбиться в мужчину и чтобы он ответил взаимностью. «Я люблю вас!» Она почти физически слышала глубокий мужской голос, произносящий эти слова. Он обнимет ее, прижмет к себе и станет губами искать ее губы. Что она будет чувствовать? Интересно, на что похож поцелуй? Она не находила ответа на эти вопросы.

Очевидно, Ники переговорил с матерью на эту тему, потому что через день или два леди Стантон попросила Ларису зайти к себе в спальню.

— Мне бы хотелось побеседовать с тобой, Лариса… — начала она.