1886

— Я вернулась, мама.

— Кассандра, я так волновалась! Ты очень задержалась!

— У меня возникла проблема с лошадью, — сообщила девушка, направляясь к матери, сидевшей в инвалидном кресле перед камином.

Леди Элис Шербурн посмотрела на дочь и вскрикнула от ужаса. И было от чего. Ее дочь выглядела кошмарно. Мокрое платье заляпано грязью, волосы свисают из-под такой же мокрой шляпки.

Кассандра увидела лицо матери и засмеялась:

— Я жива и здорова, но вся промокла! Идет дождь, а я еще упала.

— Кассандра!

Девушка встала возле кресла матери на колени и поцеловала ее в щеку.

— Не надо беспокоиться, мамочка, о том, чего не случилось. Это было самое обыкновенное падение.

— Кассандра, дорогая моя, если с тобой что-нибудь случится, я не переживу.

— Я знаю, мама, — мягко ответила девушка. — Именно поэтому я сначала пришла сказать, что вернулась, а не пошла наверх переодеваться, хотя тогда ты бы ничего не заметила.

Но мать все равно выглядела встревоженной, и Кассандра добавила:

— Ты знаешь, что молния никогда не ударяет в одно место дважды! Все несчастья нашей семьи ты приняла на себя, поэтому мы с папой находимся в безопасности.

— Если бы ты не была так безрассудна, — тихо пробормотала леди Элис.

Кассандра опять поцеловала маму в щеку.

— Вам с папой хотелось бы, чтобы я была тихой мышкой, постоянно сидела дома и плела кружева, — сказала она. — Поэтому ты, как лучшая наездница в округе, отрекаешься от дочери, которая скачет галопом по дорогам и ищет просветы в живых изгородях.

Леди Элис улыбнулась:

— Никогда не могла себе представить, что ты станешь такой прекрасной наездницей! Иди переоденься и зайди к папе, он хотел тебя увидеть.

— Ему придется немного подождать, — жизнерадостно ответила Кассандра. — Мне надо принять ванну, а потом я переоденусь в вечернее платье. Скажи папе, если он будет спрашивать, что я приду не раньше, чем через час.

— Я передам ему, — ответила леди Элис. — Кассандра, я…

Но девушка уже вышла из комнаты и бегом поднималась по широкой лестнице в свою комнату.

Служанка Ханна ждала ее там и, как и леди Элис, вскрикнула от ужаса при взгляде на Кассандру.

— Когда-нибудь вы сломаете себе шею, мисс Кассандра, — заметила Ханна ворчливым тоном старой служанки, которая своей преданностью заслужила право на некоторые вольности.

Кассандра промолчала, и Ханна добавила:

— А я-то думала, что вид вашей матери в инвалидной коляске послужит вам предостережением. Но нет, вы скачете, словно в вас дьявол вселился!

Кассандра вздохнула. Ей было понятно беспокойство мамы и Ханны. Последние пятнадцать лет леди Элис была прикована к инвалидной коляске, после того как на охоте повредила спину. Но самое удивительное, что они с мужем после несчастья очень сблизились. Вряд ли существовал еще один такой преданный, тактичный человек, как сэр Джеймс Шербурн. Трагедия заключалась в том, что из-за болезни леди Элис они больше не могли иметь детей. Кассандра, которой едва исполнилось пять лет, когда с матерью произошел несчастный случай, была их единственным ребенком.

То, что она была такой очаровательной, такой отчаянной, безрассудной и импульсивной, никого не удивляло. Какого еще ребенка можно было ожидать от таких привлекательных, необычных людей, как ее родители. И девушка вполне оправдывала ожидания. Начать с того, что она была необыкновенно красива. После того, как Ханна унесла ее грязную одежду, Кассандра одно мгновение стояла обнаженной, прежде чем забраться в ванну, стоящую перед камином. Совершенство стройной фигуры и белоснежная безупречная кожа придавали девушке сходство с юной богиней.

Волосы отличал насыщенный золотой цвет с вкраплениями рыжего, поэтому было трудно одним словом описать их цвет. Кассандра унаследовала цвет волос от своего отца, а глаза у девушки были мамины. Сама же леди Элис получила их в наследство от нескольких поколений ирландской знати.

О'Дерри были ирландскими графами многие века, и всегда считалось, что темные ресницы, обрамляющие голубые глаза, были когда-то дарованы им испанским предком. По легенде, он попал на южное побережье Ирландии во время крушения одного из галеонов испанской Армады и потом женился на прелестной дочери человека, который захватил его в плен.

Девушка всегда была весела, неизменно счастлива и считалась неугомонной сумасбродкой, из-за чего старшие представители йоркширского общества осуждающе поднимали брови и воротили свои аристократические носы. Но даже они вынуждены были признать, что Кассандра неотразима, и в конце концов прощали ее проделки.

— Я провела замечательный день, — произнесла Кассандра после того, как помылась и вытянулась в ванне во весь рост, чувствуя, что в теплой воде отступает боль.

Результаты, которых она сумела достичь в объездке молодых лошадей, на прошлой неделе купленных для нее отцом, вызывали у Кассандры удовлетворение. Вряд ли можно было сыскать в Йоркшире другую девушку, которая пыталась бы обучать молодых лошадей скачкам с препятствиями.

— К началу охотничьего сезона, — заметила она, разговаривая скорее с собой, чем с Ханной, — у меня будут лошади, которые смогут обогнать в поле кого угодно.

— Вы, конечно, сделаете это, девочка, если останетесь живы, чтобы рассказывать сказки.

Она вышла из комнаты с грязной одеждой Кассандры.

Девушка засмеялась. Ханна всегда суетилась вокруг нее, но Кассандру волновала только мама. Именно поэтому она поспешила к леди Элис, прежде чем подняться в свою комнату, чтобы переодеться.

К двадцати годам девушка избавилась от последних следов юношеской угловатости и большей части застенчивости.

В округе невозможно было найти ни одного молодого человека, который не пытался бы за ней пылко и безнадежно ухаживать. Она смеялась над их неопытностью, в то же время всегда замечая блеск в глазах знакомых отца, когда они смотрели на нее, и оценивала их комплименты, по большей части искренние.

«Слава богу, у нас сегодня нет гостей», — подумала Кассандра, вылезая из ванны.

Соседи Шербурнов были очень дружелюбными и гостеприимными людьми, хотя их поместье располагалось довольно уединенно. Вокруг были обширные охотничьи угодья, что имело огромное значение, кроме того, по счастливой случайности в семьях крупных землевладельцев было много молодежи.

Когда Кассандра закончила вытираться, Ханна стояла наготове, чтобы помочь девушке облачиться в одно из очень дорогих платьев, на которые ее отец был счастлив тратить значительные суммы.

Кассандра была одинаково приятна как мужчинам, так и женщинам. Кроме разве того факта, что старшее поколение шокировало ее поведение на охоте, скорее подходящее для юноши, чем для девушки. Но, в общем, никто не мог отрицать, что воспитана она была очень хорошо.

— Спасибо, Ханна, — сказала Кассандра, закончив одеваться. — Будь добра, разбуди меня завтра в семь часов утра.

— Я надеюсь, вы не собираетесь кататься верхом в такой час? — воскликнула Ханна. — Только не после того, как допоздна занимались этим сегодня.

— Но не могу же я позволить своим лошадям забыть, чему их уже научила, — возразила Кассандра. — И завтра я обязательно заставлю Муху перепрыгнуть через препятствие.

— Вы испытываете судьбу, — осуждающе заметила Ханна.

Но Кассандра опять засмеялась:

— Если я сломаю себе шею, ты, наверное, получишь полное удовлетворение оттого, что сможешь сказать: «Я ведь говорила, что так оно и будет».

Девушка стала спускаться по лестнице в кабинет отца, шурша шелковой юбкой. Она вошла в комнату, и отец не мог не отметить, что его дочь очень хороша собой. На Кассандре был наряд нежно-зеленого цвета, словно искусные руки сшили для нее платье из распускающихся листьев, подчеркивающее совершенные контуры ее груди и тонкую талию. Покрой был классическим по своей простоте — от лифа спадал каскад оборок, заканчивающийся небольшим шлейфом. Это было платье молодой девушки, но каждый шов, каждая складочка говорили о том, что оно очень дорогое. Кассандра не носила драгоценностей, с ее белой кожей, нежной как магнолия, в них не было нужды. Так как Ханна спешила, волосы были собраны на затылке в узел, хотя сэр Джеймс предпочитал локоны.