Она видела сон, и ей было неприятно сознавать, что во сне ей снился граф Элдерфильд.
Ведь, засыпая, она твердила себе, как ненавидит его.
Однако ей не удавалось избавиться от легкого трепета в груди при воспоминании о eго гневных и горячих поцелуях.
— Нет никакого смысла думать о нем, — сказала она себе. — Он не оставит следа в моей жизни, и как только мы уедем отсюда, у меня не будет никакого повода снова с ним встретиться.
И все же она понимала, что и по возвращении в Лондон он не оставит ее в покое.
Да и она не смогла бы теперь отказаться от возможности видеть его.
— Он зашел слишком далеко! — попробовала увещевать она саму себя.
Алоиз вспомнила, как он испугал ее на прошлой неделе.
— Ваша беда, — сказал он, когда она ответила отказом на его первое предложение, — что вы слишком избалованы.
Вместо того чтобы оскорбиться, она только улыбнулась ему.
— Что же я могу с этим поделать?
— В том-то и беда, — ответил граф. — Мужчины потворствуют вам из-за вашей красоты, но в чем вы действительно нуждаетесь, так это в хорошей трепке, чтобы заставить вас вести себя как следует!
Тогда она лишь посмеялась над ним. А теперь ее губы болели от его поцелуев. Она подумала, что, если бы она слишком разозлила его, он мог бы, пожалуй, выполнить свою угрозу.
— Он просто ужасен! — решительно проворчала она.
И все же, к своему удивлению, ей приятно было почувствовать, какая мужская сила заключена в нем. Как беспомощна она была в его объятиях.
Она приказала, чтобы ее завтрак принесли в спальню.
У нее не было никакого желания спускаться к завтраку вниз, как это делали некоторые пожилые дамы.
Когда поднос убрали, горничная занялась ванной.
Вошли две служанки, неся в больших медных бидонах горячую и холодную воду, которую доставил наверх лакей.
Ванна благоухала ароматом масла гардении, которым Алоиз всегда пользовалась.
После ванны горничная насухо вытерла ее турецким полотенцем.
Алоиз медленно надела одно из своих самых любимых платьев. При этом она размышляла о том, что ситуация зашла достаточно далеко.
Сегодня она преисполнилась решимости остаться с герцогом наедине, каких бы усилий ей ни стоило увести его от гостей.
— Он и так предостаточно суетился вокруг мамы, чтобы так могло продолжаться вечно, — раздраженно говорила она себе. — Теперь моя очередь!
Она окончательно решила для себя, что не покинет замок, не получив от герцога предложения стать его женой.
Но за все время ей ни разу не удавалось остаться с ним наедине, разве что когда они были в зале для танцев.
Но не мог же он сказать ей: «Вы станете моей женой, дорогая?», когда вокруг толпилось столько людей.
Причем все они, без сомнения, были достаточно любопытны, дабы не пропустить ни одного слова из подслушанного ими разговора.
«Я откровенно скажу ему, что хотела бы поговорить с ним», — планировала она, пока горничная занималась ее прической.
Она была настолько погружена в свои мысли, что не сразу очнулась, когда ее туалет был окончен и прическа завершена.
Взглянув на свое отражение, Алоиз осталась довольна. Она выглядела великолепно.
На шею она надела лишь простую нить жемчуга.
Так она выглядела совсем юной и не столь искушенной, как накануне вечером. Она рассчитывала произвести этим впечатление на герцога.
«Я расскажу ему с грустным и задумчивым видом, как часто мне бывает одиноко, — решила она, — и как это тоскливо — быть вдовой и возвращаться вечером в пустой дом».
Вдруг в ее сознании промелькнула неожиданная мысль.
Если она выйдет замуж за герцога, ей придется проводить вечера дома, только вдвоем с ним, и это будет довольно часто, поскольку герцог в его возрасте не был большим любителем шумного общества.
Тогда она уверенно сказала себе, что, если у него и не будет никакого желания танцевать, вряд ли он станет возражать против ее поездок на балы в сопровождении кого-нибудь другого.
Горничная ожидала, когда леди Барнхэм решит спуститься вниз.
Наконец она вышла из своей комнаты и прошла по балкону к парадной лестнице с великолепной резной балюстрадой.
Она почувствовала себя актрисой, выходящей на театральную сцену навстречу аплодисментам зрительного зала.
В холле, однако, не было никого, кроме двух дежурных лакеев и дворецкого.
Как только Алоиз спустилась по лестнице, тот подошел к ней.
Она собиралась было спросить его, не знает ли он, где можно найти герцога, однако дворецкий заговорил первым:
— Доброе утро, миледи! Его сиятельство просил передать вам, когда ваша милость спустится вниз, оказать ему любезность и пройти в его кабинет.
Алоиз почувствовала, как сердце ее забилось от волнения.
Он хотел ее видеть!
Он желал остаться с ней наедине, так же как и она желала побыть с ним.
Дворецкий больше ничего не сказал и лишь проводил ее к кабинету герцога.
Он пропустил ее вперед, а когда Алоиз вошла внутрь, осторожно прикрыл за ней дверь.
Герцог сидел за столом.
При появлении Алоиз он привстал и, улыбнувшись ей, сказал:
— Доброе утро, Алоиз! Надеюсь, вы хорошо отдохнули, хотя и легли поздно?
— Да, благодарю вас, — ответила Алоиз, — и мне очень понравился вчерашний бал.
Герцог вышел из-за стола.
Алоиз устроилась на диване около камина.
— Я рад, что вам удалось приехать на него, — сказал он, — поскольку полагаю, что это был первый и последний бал, который я давал в замке.
— Последний? — удивилась Алоиз.
— Да, последний, — повторил герцог. — Мне никогда не нравился замок, но я попробовал вернуться сюда.
— Я ничего не понимаю! — воскликнула Алоиз.
— Все очень просто, — объяснил он, — я решил, что мне пора уйти на покой и перебраться на постоянное жительство в свой собственный дом в Девоншире.
— В Девоншире? — как эхо повторила за ним Алоиз.
В этот момент она подумала, что должна казаться очень глупой, повторяя за ним его слова.
Но она была так изумлена, что ей было трудно поверить в сказанное им.
Он присел на стул напротив дивана, на котором сидела Алоиз.
— Но я позвал вас сюда сегодня не для того, чтобы обсуждать мои планы, — продолжал герцог, — а для того, чтобы поговорить о Майкле Элдерфильде.
— О, граф! — протянула Алоиз. — Я не отказалась бы рассказать вам, насколько назойлив он был вчера вечером!
— Мы беседовали с ним, когда вы ушли спать, — сказал герцог, — и он поведал мне о своей страстной любви к вам и о том, каким счастьем будет для него ваше согласие стать его женой.
Алоиз выпрямилась.
— Он не имел никакого права говорить вам такие вещи или даже думать об этом! — проговорила она резко. — Я объяснила его светлости, что не выйду за него замуж, но он, кажется, не способен воспринимать слово «нет» как ответ.
— Полагаю, что вы поступаете глупо и безрассудно, если, конечно, вы действительно отказываете ему, а не играете словами, — отреагировал герцог.
— Глупо и безрассудно? — переспросила Алоиз.
— Я искренне восхищаюсь Элдерфильдом, — продолжал герцог. — Он очень умный и способный молодой человек и, честно говоря, то, что я сейчас вам скажу, — строго конфиденциально, но мне хочется, чтобы вы это знали.
Сама того не желая, Алоиз заинтересовалась его словами.
И хотя ей хотелось сказать герцогу, что она вовсе не имеет никакого желания продолжать разговор о графе, она все же вынуждена была слушать.
— Я намерен отказаться от своей должности при дворе, которая, как вы знаете, представляет собой весьма важный пост, — начал герцог.
— Отказаться? — переспросила Алоиз. — С какой стати вам это понадобилось?
— Как я только что сказал, я намереваюсь уйти на покой, — ответил герцог. — Я даже закрываю свой лондонский дом. Так вот (напоминаю вам — вы должны сохранить это в тайне), я предложил Ее Величеству графа Элдерфильда в качестве своего преемника на этом посту.
