— Ты правда... прикажешь... убрать их оттуда... чтобы... они никогда не вернулись?

— Я обещаю, их прогонят завтра!

— Н-но... я не могу... возвращаться... в эту комнату сегодня!

— Нет, конечно, нет! — улыбнулся князь. — Мы можем поменяться комнатами или, если хочешь, можем остаться здесь вместе.

Мысль, что она будет чувствовать себя в безопасности, только если Владилас будет рядом, тотчас промелькнула в голове, но Илена не решилась высказать ее вслух.

Тогда князь чуть погодя продолжал:

— Извини, что не смог приехать сегодня к ужину, просто во время разгрузки вагона произошел несчастный случай и один человек пострадал. Бедняге расшибло ногу, а мы решили, что у него перелом, и пришлось ехать в город за врачом. — Он вздохнул. — Я чувствовал себя виноватым, что не сразу догадался привезти доктора. Но теперь я распорядился поставить палатку, которую при необходимости можно будет использовать как больницу.

Илена молчала.

— Когда все уладилось, я нашел человека, который станет приглядывать за женой и детьми пострадавшего, но уже было слишком поздно возвращаться на ужин. Поэтому я быстро перекусил у одной женщины, которая славится умением вкусно готовить.

Он улыбнулся.

— Надеюсь, ты представляешь, как я проголодался. Ведь у меня ни крошки во рту не было после завтрака.

Илена внимательно слушала его и не поднимала голову с плеча.

Он прижал ее покрепче к себе и прошептал:

— Я не был с Телией по одной простой причине — у нее есть муж.

— Муж?

Илена не поняла, произнесла она это слово вслух или оно просто отразилось в ее сознании.

— Телия замужем за одним из лучших моих офицеров, который будет возглавлять поселение на Миспе, — ответил Владилас. — Они оба с нетерпением ждали переезда сюда и мечтают как можно скорее построить собственный дом. Ведь Телия ждет ребенка.

Илена затаила дыхание.

— Н-но... ведь она любит тебя!

— Я думаю, она обожествляет меня как героя, — простодушно улыбнулся Владилас. — Я знаю ее с тех пор, как она была маленькой девочкой. Она из греческой семьи, и ее родители дружили с моей матерью.

— Она... очень красивая, — пробормотала Илена, — и я решила... что ты... любишь ее...

— Да, она очень красивая, — согласился Владилас. — Я мог бы влюбиться в нее два года назад, когда ей исполнилось восемнадцать, но уже тогда я был безумно влюблен в другую.

Илена замерла.

— Так, значит, ты был... влюблен! — прошептала она.

— Да, я был влюблен, — кивнул Владилас, — и не видел в целом свете женщины краше, чем она, а если точнее, даже думать не мог ни о ком другом.

Помолчав секунду, он продолжал:

— Потом, когда я увидел ее во второй раз, то понял, что она — моя единственная женщина на всю жизнь.

Илена похолодела.

Ей захотелось отстраниться, но его руки крепко обнимали ее, лишая возможности пошевелиться.

— Так... почему же... ты не женился на ней? — отрешенно спросила она.

Она не могла утаить отчаяние, сквозившее в ее голосе.

— Я женился! — тихо ответил Владилас.

Илена не могла поверить в услышанное. Потом резко подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Ты с-сказал... что женился... на ней?

— Я женился на ней!

— Н-но... ведь ты сказал... что влюбился два года назад!

— Тогда я впервые увидел тебя. Я приехал в Зокалу, чтобы шпионить за страной, узнать, что творится в замке моего отца, и выяснить, действительно ли страна, которой я принадлежал, настолько красива, как я думал.

— И что произошло?

— Я увидел девушку, столь прекрасную, изящную и утонченную, что даже засомневался в ее реальности. Мне казалось, будто снежная нимфа спустилась с вершин.

Легкий стон сорвался с губ Илены, и она снова уткнулась ему в плечо.

— Но когда ты вихрем промчалась на великолепном скакуне, как будто слившись с ним, я понял — сердце мое принадлежит тебе.

— А почему я не знала... что ты был там?

— А зачем? — пожал плечами Владилас. — Я был обычным путешественником, интересующимся страной, хотя и достаточно ловким, чтобы разузнать у жителей Зокалы многое о их княжне.

— Но... ты же... даже не пытался... встретиться со мной!

— Я был не совсем уверен, как твой отец воспримет меня. К тому же мне всегда претило общение с ним после того, как он обошелся с моим отцом.

— А потом, когда ты уехал... ты думал обо мне?

— Я не мог думать ни о чем другом, — прошептал Владилас. — Вскоре умер мой отец, и я услышал, что князь Милко в коме. Тогда я вернулся, посетив перед этим Австрию и Венгрию, где узнал о их намерениях насчет Зокалы.

— И... что случилось... после этого?

— Когда я увидел тебя вновь, то понял, — тихо молвил князь, — что не смогу успокоиться до тех пор, пока ты не будешь принадлежать мне.

Илена вновь приподняла голову.

— Ты хотел меня?

— Должен ли я говорить, как сильно? — снова перешел на шепот Владилас.

Он посмотрел на ее заплаканное лицо, на длинные, мокрые от слез ресницы, на дрожащие губы и, прижав к себе крепче, поцеловал.

Он целовал ее страстно и жадно, но в то же время так нежно, как никогда раньше.

Оказывается, Илена, сама не подозревая, именно этого ждала, именно об этом мечтала.

Ощущения становились все более волнующими, и неожиданно словно молния пронзила все тело, поднимаясь изнутри к губам.

Это была странная эйфория, не похожая на то, что ей приходилось испытывать прежде.

Теперь она была частью Владиласа, и ей хотелось стать еще ближе к нему.

Она слышала, как гулко бьется его сердце, повторяя ритмы ее собственного, и вдруг отчетливо поняла, как сильно любит его, и любит уже давно.

Хоть она и не хотела признаваться себе в этом, ей нравилась его властность, его сила и то, как он заставил ее выйти замуж, и даже то, как перекинул ее на свою лошадь во время погони.

Она восхищалась этим человеком, ставшим ее мужем, только гордыня и дух независимости заставляли противостоять ему.

Но теперь с этим покончено — он желает ее, и она принадлежит ему.

Он целовал ее, пока она не почувствовала: еще немного, и они сольются в единое целое, и больше не будет двух разных людей.

Тогда он притянул ее еще ближе и словно вознес к горным вершинам.

Все ее тело двигалось, повинуясь необыкновенной магии, которой подчинялось все вокруг Владиласа.

Его руки нежно ласкали ее тело, губы становились все более требовательными, но теперь Илена ничего не боялась.

Она была готова отдать все, чем обладала, больше не секунды не сомневаясь и не жалея.

А он все целовал и целовал ее, и ей казалось, будто он уже завладел ее душой, ее сердцем, ее телом и теперь требует чего-то большего.

Он приподнял голову и посмотрел на нее, услышав, как она прошептала:

— Я люблю тебя... Владилас... Я люблю тебя!

— И я люблю тебя, моя прекрасная!

Он приподнял ее и бережно положил на подушки.

А она, словно испугавшись, что может потерять его, вытянула руки и обвила его тело.

— Я... я люблю тебя! Пожалуйста... не оставляй меня...

— Ты думаешь, такое возможно?

И он начал целовать ее с новой страстью, припадал влажными горячими губами к ее шее, плечам, груди, пробуждая в ней удивительные, неизведанные ощущения, о существовании которых она и не подозревала.

Теперь они вознеслись к звездам над горными вершинами, и тогда Илена почувствовала, что они больше не люди, они — боги.

Когда свечи возле кровати почти догорели, Илена повернулась и с благоговением посмотрела в глаза Владиласу.

— Ты... все еще любишь меня?

— Моя драгоценная, — молвил он, — это я должен спрашивать, любишь ли ты меня по-прежнему.

— Я и не знала, что любовь может быть... такой прекрасной... такой совершенной и сверкающей! — прошептала она.

— Я сделал тебя счастливой? Я не причинил тебе боль?

— Это... было чудесно!

— И ты больше не боишься меня?

— Я гораздо больше боялась, когда ты... не любил меня... и оставил одну... как сегодня.