– Я счастлива, – прошептала Татика.

Открыв глаза, она обнаружила, что лежит на диване рядом с раскрытой книгой.

«Жаль, что я не испытываю такого счастья в жизни», – подумала она и, стараясь не растерять радость, что принес ей сон, и напевая себе под нос какую-то песенку, поднялась в свою комнату, чтобы переодеться для очередного приема.

Сегодняшний ужин ничем не отличался от других вечерних приемов, которые устраивались во время сезона. Огромные столы украшал аспарагус, в массивных серебряных канделябрах горели свечи. Хозяйка сияла, увешанная драгоценностями: главным украшением была высокая диадема в волосах, ее дополняло несколько ожерелий, броши и кольца с бриллиантами и жемчугом.

Экзотические блюда сменяли одно другое, но Татика почти ничего не ела и отстраненно думала о том, что мужчины, сидевшие рядом с ней за столом, почти ничем не отличаются от тех, что были на вчерашнем балу. Один из них, гвардеец, увлеченно описывал ей военные маневры на равнине Солсбери, в которых он недавно участвовал. Другой, молодой пэр со скошенным подбородком, рассказывал, как ловко он умеет управлять парой, запряженной цугом. Татика сразу же поняла: это увлечение составляет весь смысл его жизни, и он ставит перед собой единственную цель – прослыть самым быстрым и рискованным ездоком среди своих приятелей. Ни один из этих молодых людей не прочитал ни одной книги, а их познания в области политики ограничивались глупыми анекдотами о партии радикалов, причем за сезон Татике уже раз десять пришлось выслушивать ту же самую чепуху.

Интересно, спрашивала себя девушка, кому могут нравиться подобные приемы? Хоть кто-нибудь получает от них удовольствие?

Дочка хозяйки, робкая и невзрачная девица, была в платье из белого тюля, которое совсем не шло ей и лишь подчеркивало ее недостатки. На ногах у нее были узкие атласные «лодочки», а на руках – обтягивающие руку лайковые перчатки. Когда начнутся танцы, думала Татика, она весь вечер будет жаться к матери или спрячется в дамской комнате. Маловероятно, что она примет участие в увеселительной части вечера.

Устраивая бал, каждая хозяйка приглашала своих друзей, и на всех приемах сезона присутствовали практически одни и те же гости. Никто никогда не отказывался от приглашений, опасаясь, что если его не увидят на балу, то решат, что его просто не пригласили.

Когда долгий ужин закончился, дамы поднялись наверх. Щебеча и весело смеясь, барышни принялись обмениваться впечатлениями. Захлебываясь от восторга, они с гордостью сообщали подружкам, на скольких балах уже побывали и сколько еще предстоит посетить. Дамы постарше шепотом, чтобы не слышала молодежь, обсуждали последние сплетни и злословили о знакомых.

«А вот в посольстве, – сказала себе Татика, – приемы были в сотни раз интереснее».

На посольских приемах присутствовали государственные деятели, политики и дипломаты из других стран, поэтому и разговоры там велись содержательные, а не такие примитивные, как здесь.

«Здесь ужасно скучно», – думала Татика. Она отошла от группы сверстниц и вдруг заметила, что мачеха о чем-то оживленно беседует с леди Херон. По тому, как обе дамы сидели, склонив друг к другу головы, по тому, какие взгляды они бросали друг на друга, девушка догадалась, что речь идет о ней.

«Я не выйду за лорда Херона!» – мысленно поклялась она и плотно сжала губы.

Хозяйка подала знак, и дамы, разодетые в шелка, тюль и газ, стали спускаться вниз, в бальный зал, где было жарко и душно. После очередного танца кавалер, секретарь австрийского посольства, пригласил Татику прогуляться в саду, расположенном позади особняка. По дорожкам, освещенным китайскими фонариками, они дошли до лужайки, и внезапно девушка увидела высокого мужчину, который шел им навстречу. Она сразу узнала его, и ее охватило смятение. Сворачивать в сторону было поздно.

– Добрый вечер, Татика, – поздоровался лорд Кроули.

Татика сделала книксен и не ответила на его приветствие.

– Кажется, мы незнакомы, – обратился лорд Кроули к молодому человеку.

– Моя фамилия Виндишгрец, милорд. Мне повезло, когда я поставил на вашу лошадь на Золотом кубке в Эскоте.

– Рад слышать, – улыбнулся лорд Кроули. – Поставьте небольшую сумму на лошадь, что я выставлю в Гудвуде, – думаю, у нее есть все шансы.

– Спасибо, ваша светлость, – поклонился молодой человек.

– А теперь сделайте мне одолжение и передайте вашу даму на мое попечение, – сказал лорд Кроули. – Нам с мисс Линч нужно обсудить один очень важный вопрос. До конца вечера еще далеко, так что у вас еще будет возможность пригласить мисс Линч на танец.

– Не могу отказать вам в вашей просьбе, милорд, – вежливо произнес молодой человек.

Он поклонился Татике, потом лорду Кроули и пошел к дому.

– В этом не было никакой надобности! – возмущенно воскликнула Татика. – Это дерзость с вашей стороны!

– Я вынужден проявлять дерзость, когда дело касается вас, – ответил лорд Кроули. – Почему вы отказались от свидания со мной?

– У меня были другие дела.

– Вряд ли эти дела были уж столь важными, – сказал лорд Кроули. – А вот мне ради сегодняшнего вечера, ради того, чтобы увидеться с вами, пришлось отменить очень важные встречи. Надеюсь, вы вознаградите меня за это.

– Я вас сюда не приглашала.

– Естественно, – усмехнулся лорд Кроули. – Я всеми силами избегаю подобных мероприятий, уж больно они скучны.

– Тогда зачем вы пришли? – спросила Татика. – Вам, милорд, отлично известно, что у меня нет желания видеться с вами.

– Вы очень прямолинейны. Давайте присядем.

– Думаю, нам пора возвращаться в бальный зал.

Он хохотнул.

– Я вас туда не отпущу, а если вы будете настаивать, нам не миновать решительной схватки. Вы, Татика, отлично знаете, что преимущество будет на моей стороне, так что проявите добрую волю и сдайтесь. Присядьте, чтобы мы могли спокойно поговорить.

Чувствуя, что он и в самом деле может удержать ее силой, Татика гордо вскинула голову и пошла к креслам, расставленным на лужайке под деревом возле красивой клумбы. Однако лорд Кроули увлек ее к стоявшей неподалеку беседке, и Татика, которая очень не хотела устраивать сцену, вынуждена была последовать за ним.

В беседке было довольно светло: дорожку, ведущую к ней, освещали маленькие фонарики, и еще один большой фонарь свисал с ветки ближайшего дерева. Сев на скамью как можно дальше от лорда Кроули, Татика отвернулась и холодно произнесла:

– Вашей светлости отлично известно, что мне нельзя надолго задерживаться. Так что же вы хотели мне сказать?

– Что я в жизни не встречал такой красавицы, как вы, – заявил лорд Кроули.

– Это неправда, – покачала головой Татика, – и я не желаю слушать подобные вещи.

– Между прочим, это правда, – возразил лорд Кроули. – Вчера вечером, когда я увидел вас, мне показалось, что я перенесся через годы и смотрю на вашу матушку, которая танцует на приеме, устроенном нашим посольством в Риме. Она обладала невероятной грацией, и вы унаследовали от нее это качество.

Татика молчала. Ей было интересно слушать рассказы о матери, ей очень хотелось поговорить о ней, но внутренний голос подсказывал, что сидящий перед ней человек опасен, что нельзя поощрять его попытки навязать ей свое общество.

– Я восхищался вашей матерью, – продолжал лорд Кроули. – Как и множество других мужчин, я горел желанием положить свое сердце к ее ногам, только она все равно не заметила бы его. Как вы наверняка знаете, для нее не существовало никого, кроме вашего отца.

– Да, это так, – тихо проговорила Татика. – Они любили друг друга.

– Испытать такую любовь, какую испытали ваши родители, – это большая удача, и дается она не каждому, – сказал лорд Кроули. – Моя маленькая Татика, вы утверждаете, что еще никому не отдали свое сердце – так почему бы не отдать его мне?

Татика насторожилась. Она слушала лорда Кроули рассеянно, ее мысли были заняты мамой, но сейчас она услышала в его голосе те самые интонации, которых опасалась, и поняла, что если посмотрит ему в глаза, то увидит в них тот самый алчный блеск.