— Бастьен, — прервал Томас его разглагольствования, — я понял. Несмотря ни на что, ты вовсе не совершенство, старик. Ты облажался. Все. Проехали.

Из трубки послышался еще один долгий вздох. Затем раздалось тихое:

— Томас...

— Да? — спросил он с любопытством, уловив нотку обиды в голосе кузена.

— Нет, ничего, — пробормотал Бастьен, однако продолжил: — Как ты собираешься искать маму? У тебя есть какие-нибудь идеи?

— Кое-какие есть, — неохотно признался Томас. — Я собирался обзвонить лондонские отели, чтобы проверить, не сменила ли она гостиницу. Если это не даст никаких результатов, проверю агентства по сдаче недвижимости, затем регистрационные базы вокзалов и аэропортов...

— Это же безумное количество звонков. Даже если вы будете заниматься этим вдвоем, вам не справиться. В Лондоне сотни отелей, — сказал Бастьен.

— Да, — спокойно согласился Томас, мысленно возвращаясь к той мысли, которая возникла у него еще в самолете. Он не был уверен, что стоит упоминать об этой идее, поскольку Бастьен сочтет ее бестолковой, но, поразмыслив, все же решился: — Пока я летел сюда, у меня появилась одна мысль.

— Какая именно? — с надеждой спросил Бастьен.

— Пару месяцев назад я прочел статью о появившейся возможности довольно точно определять местоположение сотового телефона. Если я смогу узнать, откуда в последний раз звонила тетя Маргарет, возможно, удастся найти ее гораздо быстрее.

— Неужели это можно определить? — спросил Бастьен.

— Да, впрочем, лишь в том случае, если звонок сделан на номер 911с телефона в Штатах ил и в Канаде. Но я собираюсь все это проверить. У меня есть приятель-компьютерщик, он в прошлом году вернулся в Англию, думаю, если такое в принципе возможно, он сможет мне помочь. Во всяком случае, хочу попытаться отыскать ее именно таким способом.

— Хорошая идея, — сказал Бастьен.

Томас поморщился, уловив в его тоне некоторое удивление, и произнес:

— Время от времени мне приходят в голову стоящие мысли, Бастьен. Вы с Люцерном считаете меня бездельником и недоумком, но...

— Мы так не считаем, — прервал его Бастьен. — Более того, мы знаем, что ты умный и одаренный парень.

— Прекрати, — остановил кузена приятно удивленный Томас.

— Мы действительно так считаем. Правда, мы... Послушай, Томас, мы с Люцерном знаем о твоих занятиях музыкой.

— В самом деле? — Томас ушам своим не поверил.

— Да. Винсент как-то упомянул об этом, но он не знал, что это секрет, — произнес Бастьен, заранее отвечая на подразумевающийся вопрос.

Не одно десятилетие он писал музыку для пьес Винсента. Ему и в голову не приходило, что Винсент и Бастьен после стольких лет размолвки снова общаются, Поэтому Томас не счел нужным предупредить Винсента, что его увлечение музыкой — тайна.

— Почему ты не рассказал нам? — спросил Бастьен. — К чему эти секреты?

— Это почти все знали, — спокойно ответил Томас. — Тетушка Маргарет и Лисианна были в курсе. Как и Жанна-Луиза, и Мирабо, да и Этьен, — добавил он.

— Значит, только мы с Люцерном не знали о твоем творчестве?

— Послушай, старик, ты никогда не спрашивал, чем я интересуюсь, чем занимаюсь, когда не работаю на «Аржено энтерпрайзис», — сказал он.

Последовало минутное, молчание, наконец Бастьен, хмыкнув, произнес:

— Только мы с Люцерном занимаемся исключительно этим долбаным бизнесом.

Томас скривил губы, но ничего не сказал.

— Я знаю, что таким языком ты разговариваешь исключительно для того, чтобы донимать меня и Люцерна.

- С чего ты взял? — удивился Томас.

— Мне это впервые пришло в голову, когда Лисианна искренне удивилась, услышав от тебя подобные словечки. Помнится, и Грег тогда удивился не меньше, кроме того, ты постоянно забываешь вставлять свои «чувак» и «лажа». Я слышал, как ты разговаривал с Лисианной, да и с другими, и ни разу не использовал эти жаргонизмы, а значит, ты говоришь на этом приблатненном языке, только общаясь с нами, причем делаешь это, точно зная, что подобная лексика выводит нас из себя.

— Гм, — только и смог произнести Томас.

— Послушай, я понимаю, что в течение многих десятилетий я и Люцерн порой вели себя так, словно считали тебя сопливым ребенком. Но просто... — Бастьен помолчал, а когда снова заговорил, Томас услышал в голосе кузена скрытое недовольство собой — конечно, ведь Бастьен Аржено не привык объясняться. — Ты нам как младший брат, Томас. Когда ты рос, ты боготворил Люцерна и старался во всем подражать нам.

— Ну, боготворил — это несколько преувеличено, но я действительно восхищался вами обоими, — признался он.

— Да, мы действительно относились к тебе с таким, я бы сказал, снисходительным раздражением, то есть вели себя так, как обычно ведут себя старшие братья.

Томас молчал, понимая, что именно так все и было. Они действительно обращались с ним как с младшим братом, точно так же они относились к Этьену.

- Но тебе уже больше двухсот лет, и, полагаю, мы должны признать, что за это время ты несколько повзрослел. Так что если ты перестанешь использовать жаргонные словечки, я приложу все усилия, чтобы отказаться от своей снисходительности и оставить тон «старшего брата».

Томас удивленно поднял брови.

— Договорились? — спокойно спросил Бастьен.

— Договорились, — сказал Томас.

— Ну ладно, с этим разобрались... Поскольку тебе придется провести следующие несколько дней

с Инес и ты увидишь ее реакцию, почему бы тебе не объяснить ей все насчет нас и... — Он замолчал, услышав, как Томас расхохотался.

— Нет уж, спасибо, — сказал Томас. — Хотя, надо признать, ты ловко попытался свалить на меня одну из своих проблем.

— Я подумал, что стоит попытаться, — рассмеявшись, признался Бастьен.

Томас с улыбкой заметил:

— Но ведь в компании наверняка найдется человек, который мог бы этим заняться?

— Ты так считаешь? — с сомнением спросил Бастьен. — Полагаю, никто не станет этого делать. Такими вопросами обычно занимался я, и, думаю, все рассчитывают, что так будет и впредь.

— Замечательно, — сказал Томас, мысленно чертыхнувшись.

— Да уж, — вздохнул Бастьен. — Ладно, давай договоримся так: ты просто сделаешь все возможное, чтобы девушка ничего не заподозрила. Стирай ее память, как только она увидит или услышит что-то, чего ей не следует знать, а как только вы найдете маму, я сразу же вызову ее и дам все необходимые инструкции.

Томас молча кивнул, но, вспомнив, что Бастьен его не видит, сказал:

— Да, конечно.

— Вот и хорошо. Звони своему компьютерщику, а затем постарайся немного поспать, пока есть такая возможность. Но обязательно позвони мне, если выяснится, что он действительно может узнать, откуда мама звонила в последний раз.

— Ладно. Позвоню.

Томас нажал кнопку отбоя, и его взгляд упал на записную книжку. Нахмурившись, он протянул руку и захлопнул блокнот. Сейчас он работал над музыкой к комедии, и ему хотелось, чтобы музыка получилась легкой, живой, веселой и полностью соответствовала духу пьесы. К сожалению, трудно писать легкую и живую музыку, когда голова забита тревожными мыслями. И как бы он ни старался, вряд ли ему удастся написать что-нибудь стоящее, пока он не найдет свою тетю. К счастью, Винсент его не торопит.

Вспомнив о телефонном звонке, Томас открыл телефонную книжку мобильника и стал искать номер своего приятеля-компьютерщика.

Его звали Герберт Лонгфорд. Бессмертный, который несколько лет прожил в Торонто, на время покинув свою родную Англию. Томас познакомился с ним пару лет назад, когда доставлял кровь — этим ему периодически приходилось заниматься, когда курьеры Бастьена запаздывали или один из них уходил в отпуск. Они разговорились и подружились. Герб — англичанин, 280 лет от роду — был еще большим компьютерным фанатом, чем Этьен. Если кто-то и способен определить, где Маргарет в последний раз воспользовалась своим мобильным, то только Герб.

Нажав кнопку вызова, Том опустился на один из диванчиков и стал мысленно подбирать слова извинения за то, что будит парня в дневное время, когда почти все бессмертные, как правило, спят.