Закрыв контейнер, Томас быстро навел порядок. Он нашел большой пакет, бросил в него нож и окровавленные полотенца, туда же последовали пустые пакеты из-под крови. Все это нужно будет выбросить, причем, чтобы избежать ненужных расспросов, как можно дальше от отеля. Контейнер для крови, напоминавший обычную сумку-холодильник, Томас поставил в шкаф. Убедившись, что в номере не осталось ничего, что могло бы указать на ночное происшествие, он еще раз прошелся по комнатам, плотно закрывая все двери — ведущую в коридор, в свою комнату, дверь гостиной и, наконец, дверь в комнату Инес.
Томас осторожно подошел к кровати и посмотрел на девушку. Она спокойно спала, и он некоторое время просто стоял и всматривался в ее лицо, скользя взглядом по закрытым глазам, аккуратному носику, пухлым, чувственным губам. Потом, стараясь не потревожить Инес, Томас тихонько прилег рядом с ней. Он точно знал: если кто-то вторгся в сознание Инес, ее нельзя оставлять одну. Нужно находиться рядом, чтобы быть уверенным, что подобное не произойдет вновь, к тому же, как только она проснется, ей может понадобиться его помощь.
Томас повернулся на бок и смотрел, как она спит, мысль о том, что он смотрит на лицо своей суженой, внушала ему благоговейный трепет. Несмотря на то что Лисианна была на четыре года моложе, чем он, и нашла своего суженого несколько лет назад, Томасу казалось, что ему придется ждать еще не один век, прежде чем он найдет свою половину. Все его кузены нашли своих суженых, когда были гораздо старше его. И вообще из всей мужской части рода Аржено Томас, насколько ему было известно, был единственным, кому довелось найти свою суженую в столь «юном» возрасте. И вот сейчас его суженая перед ним. Инес Урсо.
Томас улыбнулся, повторив ее имя. «Урсо» — единственное, слово на португальском, которое он знал. Оно означало «медведь». А известно это слово ему было потому, что почти два века назад у него был друг с такой фамилией. Единственный друг из смертных. Слишком тяжело было наблюдать, как люди, с которыми ты был знаком, старятся и умирают, зная, что ты будешь жить вечно. Он помнил, как оплакивал кончину своего друга, а теперь вдруг подумал, не был ли тот предком Инес. Так или иначе, но имя Урсо очень подходило ей. В гневе она была похожа на маленького медвежонка, и это ему чертовски нравилось. Когда Инес осыпала его потоком португальских ругательств, забавно грозя маленьким пальчиком, она казалась ему очаровательной. Но кто знает, пришел ли бы он в такой же восторг, если бы понимал, что она говорит.
Томас протянул руку и отвел прядку волос с ее щеки, подумав, что эта девушка напоминает ему одну очень старую картину, которую ему довелось видеть много лет назад, и что он будет счастлив, если до конца жизни он, просыпаясь, каждое утро будет видеть перед собой это лицо. Пока Томасу все нравилось в Инес.
Ему нравилась даже ее ворчливость и, конечно же, нравился ее ум. Даже ее застенчивость казалось ему милой, а она действительно была застенчивой. Он не понял этого во время их первой встречи в Нью-Йорке. Тогда Инес показалась ему воплощением деловых качеств и командных наклонностей. Первоначальное мнение подтвердилось и в Лондоне, когда она с самого начала попыталась взять инициативу в свои руки, но сегодня ночью, когда трое подвыпивших англичан подсели за ее столик, реакция Инес показалась Томасу несколько неожиданной.
Томас полагал, что любая женщина почувствует себя настороженно, если к ней начнут приставать трое пьяных парней, но Инес чувствовала себя более чем настороженно. Поначалу она казалась совершенно шокированной тем, что выбор загулявших парней пал на нее, словно и не подозревала о своей привлекательности. А потом она вжалась в свое кресло, будто пытаясь исчезнуть из виду. Его очень задело то, что его суженая выглядит перед этими негодяями такой испуганной, пожалуй, именно этим можно было объяснить его взрывную реакцию.
Конечно, и сладкий экстази сыграл в этой ситуации свою коварную роль, из-за воздействия концентрата Томас не мог мыслить достаточно ясно и соответственно был не в состоянии ликвидировать конфликт в зародыше. А возможно, все обстояло иначе, и он сам себя обманывает. Возможно, его ярость была вызвана тем, что, найдя свою суженую, Томас не собирался позволять каким-то пьяным проходимцам приставать к Инес.
Воспоминания об англичанах тенью скользнули по лицу Томаса, и он постарался отбросить неприятные мысли; осторожно приподняв руку, он легко провел пальцем по щеке Инес и улыбнулся, когда Инес заворочалась во сне, словно отзываясь на его ласку. И это тоже очень нравилось Томасу — то, как она реагирует на него. Ему нравилась страсть, моментально вспыхивавшая в ней после его поцелуев; первый раз он почувствовал это в Лондоне, а потом и в Амстердаме, когда он, по сути, набросился на нее. Инес не просто откликалась на его страсть. Ее реакция предсказывала им счастливое будущее, если только он сам все не испортит демонстрацией своих сверхвозможностей, как это произошло на набережной. Пока, как считал Томас, он не слишком преуспел в ухаживании за девушкой. Над этим ему придется поработать. Безусловно, у Инес есть некоторые пунктики относительно собственной внешности, и над этим ему тоже придется поработать, решил он и заснул.
Инес повернулась во сне, что-то сердито проворчала, уткнувшись в какое-то препятствие, но потом вздохнула и с удовольствием прижалась к чему-то теплому и большому. Однако запах, щекотавший ноздри, окончательно выдернул Инес из пелены сна. Она приоткрыла глаза, но увидела перед собой лишь плотную черноту; в замешательстве Инес окончательно распахнула ресницы и сразу сообразила, что лежит, почти прижавшись носом к черной футболке. Немного отодвинувшись, она подняла глаза и увидела лицо спящего Томаса.
От неожиданности Инес коротко вдохнула и несколько напряглась — от удивления, но не от страха. Как это ни странно, тревоги она не почувствовала, а ведь если учесть обстоятельства, Инес имела все основания встревожиться — во-первых, она не имела ни малейшего представления, как рядом с ней оказался Томас, а во-вторых, понятия не имела, как сама оказалась здесь.
Осмотревшись, она поняла, что они находятся в спальне их номера. Томас лежал поверх покрывала и спал одетым, на ней одежды не было, и лежала она, укрытая простыней и тем же покрывалом. Однако Инес совершенно не помнила, как вернулась в отель и легла спать. Последнее, что она помнила, — это то, что она отправилась на поиски Маргарет, после того как...
Вспомнив, что англичанин ударил Томаса ножом, а она собственными руками вытащила нож из его спины, Инес обеспокоенно взглянула на Томаса. Он не был бледным и вовсе не выглядел больным, он самостоятельно поднялся и дошел до постели, потому что поднять его и перенести на кровать она не смогла бы. И все же ей хотелось осмотреть рану — так, на всякий случай.
Выскользнув из-под его руки, которой он обнял ее во сне, Инес, кое-как прикрывшись простыней, привстала и, склонившись над Томасом, попыталась осмотреть его спину, точнее, то место, где еще совсем недавно торчал нож пьяного англичанина. Рана была прикрыта футболкой. Закусив губу, Инес посмотрела на его джинсы — кровь, натекшая из раны, уже засохла, превратившись в жесткую, почти черную корку. Инес протянула руку и осторожно попыталась приподнять край футболки, но та тоже присохла к спине Томаса. Инес потянула сильнее, потом еще, и ткань наконец поползла вверх. Инес испуганно замерла, но Томас не проснулся, и она еще немного приподняла футболку.
Там, где еще вчера зияла глубокая рана, не было никаких следов повреждения, даже крошечного шрама. Кожа была абсолютно чистой, гладкой и безупречной, как у новорожденного.
— Все зажило.
Инес подняла голову и увидела, что Томас настороженно смотрит на нее; все это время он притворялся, будто спит, подумала она. Она одернула футболку и отодвинулась от него. Ее первым, почти инстинктивным желанием было вскочить с постели, но она была обнажена, а неловко скомканная у груди простыня не могла заменить даже тонкую ночную рубашку, впрочем, если бы ей хотелось покрасоваться перед Томасом, лучшего момента нельзя было себе представить. Но Инес точно знала, что ей этого не хочется. Пусть они суженые и предназначены друг для друга, но это вовсе не означает, что Томас станет смотреть на нее сквозь розовые очки, которые могут превратить ее далекую от совершенства фигуру в стройное тело длинноногой красавицы.
