В то же время его рисункам была свойственна пикантность, которая и делала их смешными.
Антея услышала голос крестной и поспешила в холл. Графиня уже спускалась по лестнице. Она была ослепительно хороша в платье цвета желтого нарцисса, стройную белую шею украшали топазы, шляпа с огромными полями была отделана пышными страусовыми перьями.
— Что ты делаешь в кабинете графа? — сухо осведомилась она.
— Простите, кузина, что я не попросила разрешения! Я рассматривала рисунки, — ответила Антея.
— Да, граф коллекционирует их. Но я считаю их нелепыми, и потом там все так преувеличено, что трудно кого-нибудь узнать.
Антея не могла согласиться с крестной, но тем не менее промолчала.
Когда на следующий день они ехали по Сент-Джеймс-стрит, Антея увидела толпу перед книжной лавкой Хемпфри и догадалась, что там выставили новую карикатуру Ролендсона или Крикшенка.
В тот же вечер она расспросила маркиза об этих художниках.
— Эти парни делают себе состояние! — сказал он. — Но они заставляют людей смеяться, а это никому не вредит.
— А Джеймс Джилрой еще жив? — спросила Антея.
— Нет, он умер в 1811 году от пьянства, — сообщил маркиз. — Я всегда считал, что огромный спрос на работы художника толкает его к бутылке.
— Я сегодня видела некоторые из его работ.
— В коллекции графа? Он никогда не пропускает ни одной новой карикатуры. К сожалению, теперь их печатают гораздо меньше, чем раньше. Лучшие дни для Ролендсона уже позади, он разленился. Остается только Крикшенк, он очень молод, ему немного больше двадцати.
— Такой молодой? — удивилась Антея. — А его рисунки покупают?
— Люди все покупают, лишь бы было смешно, — ответил маркиз.
Остаток вечера Антея была задумчива.
Когда Эмма помогла ей приготовиться ко сну и ушла, Антея достала из ящика стола свой альбом, который купила, приехав в Лондон. В альбоме было довольно много рисунков, которые она сделала, чтобы показать сестрам.
Она изобразила людей, которых встречала в «Элмаксе» и на других приемах.
Глядя на эти рисунки, Антея поняла, что у нее получились карикатуры, слегка похожие на карикатуры Джилроя.
Цветная размывка, которую она использовала в своих работах, придавала им сходство с рисунками Ролендсона и Крикшенка.
Антея оценивающе посмотрела на рисунки, и на лице ее появилось решительное выражение. Она убрала альбом и легла спать.
На следующее утро девушка встала рано, до того как проснулась крестная, взяла с собой Эмму и в наемном экипаже отправилась на Сент-Джеймс-стрит, 27.
Эмма осталась ждать ее на улице, а Антея вошла в лавку и спросила владельца.
К ее удивлению, владельцем лавки оказалась женщина, миссис Хемпфри. Это была пожилая леди в очках, с широким лицом, тонкогубым ртом, на голове у нее красовалась белая шляпа.
— Чем могу служить, мадам? — спросила она.
— Я хотела бы… узнать… — робко проговорила Антея, — не могу ли я… продать, какой-нибудь из этих… рисунков?
Девушка догадывалась, что миссис Хемпфри, взяв ее альбом, прежде всего подумала, как бы быстро и вежливо отказать ей.
Однако, по мере того, как миссис Хемпфри листала альбом, выражение ее лица менялось на глазах.
— Это вы все сами нарисовали? — спросила она недоверчиво.
— Да, сама.
— Вы кому-нибудь их уже предлагали?
— Нет, — ответила Антея. — Я сделала эти рисунки, чтобы позабавить сестер, которые живут в деревне. Вчера я увидела некоторые работы мистера Джилроя, а на обороте был адрес вашей лавки.
— Смерть мистера Джилроя большая потеря для нас, — сокрушенно покачала головой миссис Хемпфри.
— Я согласна с вами, — сказала Антея. — Но теперь вы печатаете работы мистера Джорджа Крикшенка.
— Талантливый молодой человек, — заметила миссис Хемпфри, — но ему далеко до Джеймса Джилроя или его преемника Томаса Ролендсона.
Она перелистала еще несколько страниц альбома и спросила:
— Так вы говорите, что хотели бы продать все это?
— А они что-нибудь стоят? — поинтересовалась Антея.
— Извините, я покину вас ненадолго, — сказала миссис Хемпфри. — Я хотела бы переговорить с моими компаньонами.
Она исчезла в глубине лавки, а Антея, оставшись одна, огляделась по сторонам.
На длинных столах здесь лежали не только карикатуры, но и очень приятные акварели. Антея поняла, что ее собственные акварели еще очень далеки от совершенства, чтобы конкурировать с этими работами.
Миссис Хемпфри возвратилась в зал после непродолжительного отсутствия.
— Вы не назвали мне свое имя, мадам, — сказала она.
Антея на мгновение задумалась. Она была уверена, что публиковать карикатуры под ее настоящим именем было бы ошибкой.
— Моя фамилия Дейл, — сказала она. — Мисс Энн Дейл.
— Очень хорошо, мисс Дейл, — продолжала миссис Хемпфри. — Рада сказать вам, что мне и моим компаньонам очень понравились рисунки, которые вы принесли.
— В самом деле? — воскликнула Антея.
— Мы хотели бы опубликовать все рисунки.
— Все? — не веря своим ушам, слабым голосом переспросила Антея.
Ей показалось, что она ослышалась.
— Вы можете подписать соглашение о постепенной оплате ваших работ или продать права на издание и получить все деньги сразу.
— Боюсь, я не совсем понимаю вас, — ответила Антея.
— У художника есть два способа продать свои карикатуры, — объяснила миссис Хемпфри. — Иногда художник продает издателю свои авторские права. Другой способ, когда художник получает небольшую сумму как задаток, а потом получает пятьдесят процентов от продажи каждой копии. Как вы видите, копии мы продаем обычно за один пенс шестьдесят или два пенса. За копии с работ Томаса Ролендсона иногда дают и три фунта.
Антея подумала и сказала:
— Если вы купите права на мои рисунки, сколько вы мне дадите за них?
Миссис Хемпфри смотрела на альбом и, шевеля губами, что-то подсчитывала в уме.
Потом она сказала:
— Учитывая, что карикатуристов сейчас не хватает, а ваши рисунки избражают жизнь высшего света, чего до сих пор никто не делал, я готова, мисс Дейл, предложить вам по десять фунтов за каждый рисунок!
Антея подумала, что хозяйка магазина шутит. Потом, сама не узнавая своего голоса, девушка торопливо ответила:
— Я согласна, миссис Хемпфри.
Ей казалось, что она спит, видит сон и как только проснется, все исчезнет.
Даже сейчас, рассказав все сестрам, она не верила, что это случилось с ней на самом деле.
— Десять фунтов! — почти со страхом повторила Хлоя.
— Сколько же рисунков ты продала? — поинтересовалась Таис.
— В альбоме было десять, — ответила Антея.
— Не может быть! — воскликнули сестры в один голос.
— И они готовы взять еще столько, сколько я им пришлю, — сказала Антея.
Таис и Хлоя лишились дара речи и долгое время молчали.
Когда они уже подъезжали к дому, Антея сказала:
— Я подумала, что нам не стоит говорить маме об этом. Ей не понравится, что я продала свои рисунки.
— Да, ты права, — поддержала ее Таис. — Она вряд ли обрадуется.
— Я просто положу деньги в банк, — сказала Антея. — Я попросила миссис Хемпфри заплатить мне наличными.
Она вспомнила, что ей пришлось довольно долго ждать в магазине, пока миссис Хемпфри достала сто фунтов. Девушка опасалась, что крестная спросит ее, где она так долго была, и пыталась по дороге обратно придумать подходящее объяснение.
Она уговорила Эмму сохранить все в тайне, объяснив ей, что она покупала подарок графу в знак благодарности за приглашение погостить в Шелтон-хаусе.
Эмма поверила ее словам, тем более что Антея показала ей рисунок Джорджа Крикшенка, который ей подарила миссис Хемпфри при расставании.
— Я в этих картинках не разбираюсь, — пожала плечами Эмма, — хотя моему молодому человеку они нравятся. Я так думаю, если вам интересно мое мнение, мисс, мужчины больше любят посмеяться, чем женщины.
