Остальные засмеялись. Я тоже криво улыбнулась: «Спасибочки», а затем очертя голову ринулась вон из комнаты мимо Генри и прыснувших в разные стороны детей. Я понимала, что веду себя глупо, но ведь у той девчонки клыки… А глаза Генри… Все это слишком задевало меня за живое, напоминало о собственных странностях. Вот почему меня в который раз потянуло спасаться бегством.

Я с грохотом слетела вниз по лестнице, предусмотрительно миновав сломанную ступеньку. Мне не давала покоя мысль, на кой же черт я все это затеяла. Да, мне хотелось побольше разузнать о матери, а в Новом-2 я рассчитывала добраться до регистрационных записей о своем рождении и, может быть, выведать в них имя отца. Просто имя, вот и все! Ведь история семьи была пределом моих мечтаний, но я же не выжила из ума и понимаю, что легче, наверное, достать звезду с небес!

Но если я и вправду не выжила из ума, то мне надо было держаться от Нового-2 как можно дальше и подождать, как и было обещано, пока Брюс и Кейзи не поедут сюда вместе со мной. Впрочем, тогда еще я знать не знала, что получу от матери это чертово письмо, и тем более не ожидала, что на меня нападет незнакомый псих, превращающийся в невидимку!

Я была уже на середине холла, когда входная дверь отворилась и на пороге появился какой-то парень.

В одной руке он сжимал лямку видавшего виды рюкзака, а другой закрывал за собой дверь. Высокий. Под метр девяносто, наверное. На нем были рваные джинсы, черные ботинки и старая, вылинявшая до невразумительного сероватого оттенка футболка с группой «Айрон Мейден». Его левое запястье было перехвачено темным кожаным браслетом с серебряной змейкой. Голова пришельца была опущена, и его лица я сразу не разглядела: мешали длинные пряди иссиня-черных волос.

Я, как последняя идиотка, застыла на месте.

Незнакомец поднял голову, и меня ошеломил взгляд самых поразительных в мире серых глаз! Боковым зрением я заметила, что рюкзак медленно выскользнул из его руки и свалился на пол.

Во рту у меня пересохло. Щеки пылали, поясница взмокла. Черные брови незнакомца были сведены вместе, отчего он выглядел немного насупленным и даже мрачноватым, но трогающие душу глаза в обрамлении густых, чернильно-черных ресниц смягчали общее впечатление. Лицо у него было симпатичное; по-моему, оно равно подходило и поэту, и крутому парню – в зависимости от ситуации. Он плотно сжал губы, которые казались темнее, чем у большинства, и прищурил глаза. Глядя, как каменеет его лицо, я попятилась со странным ощущением, что он видит меня насквозь, что он все обо мне знает.

– Знаешь, тебя уже ищут.

К горлу тут же подкатил ком, и мне на ум пришел недавний маньяк, орудовавший кинжалом. Я так сильно стиснула изнутри зубами щеку, что прокусила кожу. В рот хлынула теплая, железистая на вкус жидкость.

– Кто меня ищет?

– Новем.

– Ага, – смекнула я, – они уже пытались убить меня. Но второго шанса я им не дам. И близко к себе не подпущу.

Парень еще сильнее сдвинул брови.

– Новем не собирается убивать тебя.

Крэнк обошла вокруг меня, затем, вспрыгнув, уселась на длинный стол у стены и принялась болтать ногами.

– Это точно, имей в виду.

– Тебе-то откуда знать? – недоверчиво покачала головой я.

– Оттуда, что Себастьян – мой брат, и он в курсе всего, что творится в Новом-два. У него работа такая – все знать.

Я вскинула бровь и поглядела на парня, ожидая подтверждения, но он молчал.

– Новем нанял Баса для разных поручений, чтобы сведения добывать и всякое прочее. – Крэнк лихо перевернула кепку козырьком назад. – Но кто охотится за тобой, Ари? Это, случайно, не из-за того окровавленного кинжала у тебя в рюкзаке?

Я медленно сомкнула веки и сосчитала до пяти. Я убила человека. Он испарился у меня на глазах. Здесь мне встретилась девчушка-гот с клыками. А теперь за мной, кажется, гонится Новем. Я допускала это «кажется», потому что не очень-то доверяла словам Крэнк. Как же меня угораздило вляпаться в подобное? Впрочем, я тут ни при чем, заварила всю кашу моя мать. И меня понемногу начали одолевать сомнения, так ли нужна мне правда о ней.

Я вынула мобильник из футляра на поясе. Пусть Брюс приедет за мной. Он, конечно, разозлится до чертиков, но непременно приедет.

– Мобильники в Новом-два не берут, – донесся из-за спины голос Генри.

Я глянула на дисплей – сигнала не было.

– Прекрасно. А у вас есть телефон или автомат где-нибудь поблизости, откуда можно позвонить?

– Да она настоящий чайник, – прокомментировал мальчик, сидевший на ступеньке и чистивший апельсин.

Он был примерно одного возраста с Крэнк и показался мне до того необычным, что даже отвлек на секунду мое внимание. Кожа кофейного оттенка, зеленые глаза и короткие темно-русые дреды. Брови тоже были светлыми.

– Без денег или знакомств тут не получишь ничего: ни телефонов, ни Интернета, – пояснил Генри. – Ничего, кроме водопровода, электричества и почтовой доставки. Добро пожаловать к нам в Новый-два.

– Ари родилась в Благотворительной больнице, – вмешалась Крэнк. – Она хочет найти записи о своем рождении. Бас, ты ведь правда можешь ей помочь?

Себастьян, избегая смотреть на меня, подхватил с пола рюкзак.

– Нет. Пусть едет домой.

И пошел вверх по лестнице. Крэнк сердито фыркнула, остальные промолчали. Себастьян в полной тишине медленно топал вверх по ступенькам. Я безнадежно поглядела на дверь, потом снова на лестницу и даже застонала от мысли, что мне, кажется, придется упрашивать мистера Само-Гостеприимство.

Я взбежала за Себастьяном по ступенькам и догнала на площадке второго этажа.

– Эй, подожди-ка минутку. – (Он нехотя остановился вполоборота.) – Послушай, если ты что-нибудь знаешь… почему эти люди преследуют меня…

Со своим ростом сто семьдесят с хвостиком я была ненамного ниже Себастьяна, но под его сумрачно-грозным взглядом вдруг ощутила себя недомерком. Этот парень явно не привык откровенничать. Себастьян покосился на ребят, собравшихся кучкой на лестнице, и замкнулся, посуровел. Затем он придвинулся ко мне и еле слышно произнес:

– Несколько часов назад Новему передали по телефону твое имя и описание… Полиции, а также всем, кто работает на Новем – а это практически каждый житель города, – было поручено разыскать тебя.

Доктор Жиру. Только он мог позвонить. Но зачем?

– Значит, и ты на них работаешь.

– Они просто хотели повидаться с тобой. Однако никто и словом не обмолвился, что собирается тебя обидеть. А про твой кинжал, о котором болтает Крэнк, я ровным счетом ничего не знаю. Да, я на них работаю. Но я не всегда с ними соглашаюсь.

И он стал удаляться по коридору, пока не скрылся в комнате в самом его конце. На меня волной нахлынуло изнеможение. Я понурилась, чувствуя на себе несколько пар глаз, устремленных снизу, со ступенек. В этот момент мне больше всего хотелось остаться наедине с собой, чтобы отдохнуть, обдумать хорошенько все, что со мной приключилось. Мое опрометчивое решение или желание – назовите как угодно – дать деру не сулило ничего хорошего. На дворе стояла ночь. Мне нужно было где-то переночевать. К тому же я уже заплатила. Я вздохнула: с этого надо было начинать.

Я вернулась в спальню, подняла коробку и уселась прямо на коврик перед камином. Вскоре в коридоре послышались чьи-то шажки, и я смирилась с тем, что на уединение мне в ближайшее время рассчитывать нечего.

В комнату гуськом просочились Крэнк, странноватый мальчик и клыкастая малышка, уже успевшая нацепить золотую карнавальную маску. Все тоже уселись кружком на коврике. Мальчишка потянулся к камину, пощелкал пальцами над охапкой поленьев – и они тут же вспыхнули. Он немного погрел руки над огнем и снова повернулся к нам.

– Ничего особенного, просто фокус такой, – пояснил он, заметив мое крайнее изумление. – Что у тебя в коробке?

Да уж, ни фига себе… Ну, фокус так фокус, придется верить на слово.

– Осталось кое-что от матери.