– Как верблюд плюс еще пара галлонов.

– Ну и что тут у нас? – Он осмотрел шеренгу тестов и застыл. – Некоторые говорят, что ты беременна.

– Все так говорят.

– Все?

До этого момента он отказывался верить в это, считал себя непричастным к этому. Он убедил себя, что Эмма просто ошиблась и тест все исправит. Теперь можно было паниковать.

– Все? – повторил он.

– Каждый. Но я бы предпочла обсуждать это одетой, – сказала Эмма убийственно вежливо и встала. – Если ты не возражаешь.

Его мозг автоматически обработал информацию.

– Можешь одеть свое платье, хоть оно и мятое, или я дам тебе футболку и шорты.

– Спасибо, в футболке будет удобнее.

Он вышел из ванной, она последовала за ним. Все еще двигаясь на автопилоте – господи, ребенок! – он вытащил из ящика одежду и положил ее на кровать, взглянув на Эмму. Она была бледна, но совсем не так убита новостью, как он.

– Нам надо поговорить, – заявил он.

– Если честно, я бы сейчас поехала домой. Может, мы встретимся через пару дней? Так у нас будет время переварить все это.

Переварить? Он уже переварил все, что нужно. У него было две проблемы: беременность Эммы и ее папочка. С другой стороны, спорить с ней, когда ей плохо, он не хотел. Ситуацию все равно контролировал он: без него она домой не доберется, и уж точно он не отпустит ее, не накормив ее и ребенка. Он провел рукой по волосам. Вот черт!

– Одевайся, милая, а я приготовлю свежий завтрак.

– Спасибо, мне начинает хотеться есть.

– Если ты правда голодна, я открыл бобы, – сказал он, когда она присоединилась к нему, – или я могу снова приготовить омлет, если хочешь.

– Снова?

– Я приготовил немного утром.

– Бобы – это здорово. – Она улыбнулась. – А фруктов у тебя нет?

Как хорошо, что он подумал о фруктах как о необходимых продуктах!

– В холодильнике.

Она достала апельсин, киви и виноград, разложила завтрак по тарелкам, сервировала стол, двигаясь непринужденно, восхищая Чейза.

– Как ты это делаешь? – спросил он.

Она улыбнулась шире:

– Сказываются годы практики. Я развлекала клиентов отца, а моя мать… – она запнулась, – была художницей. Думаю, я унаследовала ее чувство цвета и пространства.

– Ты рисуешь?

Эмма села и указала ему на стул на противоположном конце стола.

– Как сказать. – Она положила салфетку на колени. Даже завтракая всухомятку в чужом доме, она не забывала о манерах. – Мне повезет, если я смогу нарисовать прямую линию.

– Но тебе хотелось бы уметь рисовать, – предположил он.

Она откусила кусочек крекера.

– Ты прав.

– Может быть, наш ребенок унаследует ее способности.

– Будем надеяться, что он или она больше ничего не унаследует, – пробормотала она.

Он прищурился и отметил, что надо будет узнать побольше о покойной жене Рональда. Он смутно припоминал какой-то скандал; это было, наверное, когда он уже переехал к отцу – его мать вращалась в других кругах и вряд ли могла говорить ему об этом.

– У меня тоже есть определенные особенности, которые мне не хотелось бы передавать своему сыну или дочери. – Он помолчал и спросил: – Значит, ты оставишь ребенка?

– Я оставлю и выращу ребенка… – Она закусила губу. – Я не смогла бы… не смогла бы отдать своего ребенка.

– Нашего ребенка. – Ему хотелось бы найти менее неуклюжий способ подвести разговор к следующему вопросу. – Ты сказала, что я отец.

– Других вариантов нет, – спокойно ответила она.

– Ты уверена?

Она взмахнула ломтиком апельсина:

– Ладно, денежный мешок. Давай поговорим так, чтобы даже ты все понял. Есть женщина, которая давно ни с кем не спала, и мужчина, положивший конец ее воздержанию; отнять презерватив – и вуаля! Если у тебя все еще есть сомнения, я двенадцать раз все перепроверила.

Он бы рассмеялся, если бы все не было так серьезно.

– Я не ставлю под сомнение твою аккуратность.

Она застыла:

– Значит, думаешь, который из моих любовников – отец ребенка?

– Надеюсь, ты не будешь возражать против теста на отцовство? – ответил он вопросом на вопрос.

– Конечно, нет.

– До рождения?

Она нахмурилась:

– А так можно?

Откуда ему было знать? Он никогда раньше с таким не сталкивался, напротив, тщательно избегал этого.

– Мы спросим твоего врача.

Эмма отодвинула тарелку:

– Нет никаких «нас».

– У тебя будет ребенок, конечно, есть «мы», черт возьми. – Он перегнулся через стол, чтобы придать вес своим словам. – Пожалуй, сейчас самое время сообщить, что я не откажусь от своего ребенка. Я пройду весь путь с вами.

– Сначала мне нужно подтвердить беременность, а потом мы решим, как быть. – Она грациозно поднялась из-за стола. – А теперь я хочу домой, если ты не против.

Он был против, и еще как, однако он ничего не добился бы, если на все реагировал необдуманно. Чейз откинулся на спинку стула и уставился на Эмму. Она была красива и умна, но она была Уорт, и это делало ее последней в списке кандидатур на роль матери его ребенка: он вдоволь наобщался с выходцами из ее мира.

Наверное, его отец чувствовал то же самое, когда Пенни Ларсон сказала ему, что беременна. Однако, в отличие от Тиберия Бэррона, Чейз не позволит Эмме родить незаконного ребенка, тем более что она выгодно отличалась от себе подобных, непреодолимо притягивая его к себе. Осознавала она это или нет, но он собирался взять ситуацию в свои руки, начиная с этой секунды.

– Буду счастлив доставить тебя домой, – он подождал, пока в ее глазах зажглось облегчение, – с одним условием.

Она сложила руки на груди.

– Это не деловые переговоры.

О нет, это были как раз они, Эмма просто пока не поняла этого.

– Это и мой ребенок, и я хочу участвовать в его жизни с самого первого дня. – Он криво усмехнулся. – Собственно, так и получилось, так что теперь я хочу пойти с тобой к врачу.

– Ни за что.

– Эмма, тебе не откреститься от меня. Я просто найду другой путь, легче будет согласиться на мои требования.

– Как только беременность подтвердится, мы встретимся и все обговорим. Пока же я должна сама все обдумать.

Он не собирался соглашаться. Он недостаточно хорошо знал ее, не знал, что она сделает, пока он будет сидеть и ждать. Он молчал, и она приняла его молчание как знак согласия. Она направилась в спальню и вернулась с одеждой и телефоном.

– Не провожай, – так спокойно, холодно, гордо, так ясно давая понять, что уходит, произнесла Эмма. – Я возьму такси.

Он посмотрел на телефон, потом на столик, за которым она вчера пила чай, и пожал плечами:

– Ладно.

Она аккуратно закрыла за собой дверь, а он досчитал до десяти, подошел к столу и взял телефон Эммы. В дверь постучали, как раз когда он протянул к ней руку.

– Что-то забыла?

Он не мог не признать, что держалась она очень хорошо.

– Думаю, мы перепутали телефоны.

– Мы?

Она вздернула подбородок.

– Да. Мы.

– Я подвезу тебя.

– Я сказала…

– Я помню, Эмма. Тебе нужен твой телефон? – Не дожидаясь ответа, он вышел из дома и остановился у машины. – Тогда поехали.

Эмме Уорт предстояло многое узнать о нем, например, что им очень трудно вертеть. Очень скоро она это поймет.

– Привет, милая! Спасибо, что напомнила о нашей сегодняшней встрече. – Чейз взглянул на экран телефона и нахмурился. – Ее почему-то нет в моем расписании.

Эмма застыла на пороге кабинета врача. Они расстались два дня назад, и сейчас он сидел в кресле, положив ногу на ногу, с журналом для отцов на коленях. Он закрыл журнал и бросил его в кучу таких же на столике. Она окинула взглядом ждущих своей очереди и постаралась, чтобы голос ее звучал спокойно.

– Что ты тут делаешь?

– Жду тебя, разумеется. Медсестра предложила мне присоединиться к тебе.

– Вот как? – Эмма глубоко вдохнула и отвернулась, чтобы закрыть дверь и выиграть несколько бесценных мгновений.