Картина была небольшой, но сразу приковывала к себе взгляд. Рассматривая детали изображенного мачтового судна, пришвартованного у замка, Сабрина едва не прослушала первый вопрос.

— Мой сын рассказывал вам о своей жене?

— Лишь то, что она погибла во время шторма. Если Марко захочет рассказать мне о ней больше, он сам решит, когда это сделать.

— Вы, однако, прямолинейны.

— Стараюсь.

— Тогда и я буду откровенна. Я люблю своего сына и не хочу, чтобы он снова страдал.

— Поверьте, я тоже этого не желаю.

— Может, у вас и нет такого намерения, но ваше сходство с Джанеттой...

— Неужели я в самом деле так сильно на нее похожа?

— Пойдемте со мной — и увидите сами.

Герцогиня проследовала к части галереи, где висели фамильные портреты. На них были изображены кардиналы, принцессы, герцоги и герцогини в красных королевских мантиях и платьях, отороченных мехом.

— Мои родители, — сказала герцогиня, кивнув в сторону картины, на которой была изображена стройная блондинка и мужчина в военной форме со строгим выражением лица. Его грудь была увешана медалями. — А это я с мужем в свадебных нарядах.

На картине была запечатлена молодая пара. Во взгляде матери Марко светилась любовь к мужчине, который смотрел на нее с нескрываемой гордостью и обожанием.

— Вы выглядите счастливыми, — заметила Сабрина.

— И мы были счастливы, — мягко сказала герцогиня.

Ее взгляд еще какое-то время был прикован к этой паре, после чего она перевела взгляд на соседнюю картину. На ней герцогиня сидела на садовой скамейке, а по обе стороны от нее стояли мальчик и девочка.

— На этой картине Марко восемь лет, а его сестре Анне-Марии — шесть.

Глядя в смышленые глаза мальчика с прямой осанкой, Сабрина невольно отметила его сходство со взрослым Марко.

— А это Джанетта, — сухо произнесла герцогиня. — Марко заказал ее портрет вскоре после свадьбы.

Отличительной чертой этого портрета было то, что он был сделан вне комнат дворца. В центре, у штурвала парусника, стояла смеющаяся девушка с развевающимися на ветру волосами.

Сабрина невольно подалась вперед, потому что увидела саму себя в бурные дни юности. Волосы, глаза, подбородок... Теперь понятно, почему Марко едва не сшиб ее на дороге.

— Она была красавицей, — сказала герцогиня, не скрывая горечи. — Прелестная, обаятельная, непредсказуемая. Что бы она ни делала, мой сын всегда находил оправдания любым ее поступкам. Но я никогда не прощу ей горя, которое она причинила моему сыну.

Ну вот, подумала Сабрина, кое-что начинает проясняться.

— Поэтому я хочу задать вам вопрос, мисс Руссо. Теперь вы сами убедились в вашем с ней сходстве. Сходство касается и ваших характеров. Те истории, которые мне стали о вас известны...

— Не стоит верить всему, что написано, донна Мария.

— Тогда я спрошу иначе. Какие из тех историй были неправдой? Та статья, где заявляется, что вы соблазнили сына шейха? Или та, из которой я узнала, что вы любите проводить свободное время в ночных клубах Нью-Йорка, Буэнос-Айроса и Лондона?

Что ж, маски сброшены, невесело подумала Сабрина. С ее отцом такие разговоры происходили регулярно, но она не считала, что у герцогини есть право вмешиваться в ее личную жизнь.

— Извините, ваше превосходительство, — небрежно пожала она плечами. — Я уже не в том возрасте, чтобы оправдываться перед кем бы то ни было. Я бы не отказалась от кофе. Может, присоединимся к Марко?

Убедившись, что нога Сабрины почти зажила, Марко вернул матери «роллс-ройс». Обратно они возвращались в его «феррари». Мощная машина преодолела путь от Неаполя до виллы меньше чем за час.

Сабрина провела в молчании большую часть пути, стараясь не показать, что небольшая пикировка с матерью Марко задела ее куда глубже, чем она готова была признать. Прошлое снова напомнило о себе. Все те дикие вечеринки, необдуманные романы — все это было правдой, но будь она проклята, если откажется от своего прошлого!

Интересно, герцогиня уже поделилась известными ей историями со своим сыном? По поведению Марко ничего нельзя было сказать.

Сабрина не успела задать интересующий ее вопрос, потому что, проводив ее до дверей спальни, Марко привлек ее к себе и поцеловал.

Ответная страсть вспыхнула с такой силой, что Сабрина испугалась собственной реакции. Никогда еще ее тело не плавилось в мужских руках, как горячий воск. Ее тянуло к Марко тем сильнее, чем больше времени она проводила рядом с ним. Но каким-то образом она нашла в себе силы высвободиться из его объятий.

— Твоя мать показала мне портрет Джанетты. На нем она выглядит такой жизнерадостной.

— Она и была такой. Я любил ее со всем пылом юношеской страсти.

Сабрина обхватила себя руками. Она тоже познала страсть, и не однажды, но сейчас с неожиданной ясностью поняла, что никогда по-настоящему никого не любила. Тем более так сильно, как Марко любил свою жену.

А ведь она могла бы его полюбить. В глубине души Сабрина в этом не сомневалась. Кто знает, возможно, она уже немного его любит?

Сабрина все еще обдумывала эту мысль, а Марко уже расстегивал пуговицы ее брючного костюма.

— Милая моя, — произнес он и поцеловал ее в нос, в губы, подбородок, в грудь чуть повыше чашечки кружевного лифчика. — Ведьма, — шепотом сказал он по-итальянски. — Ты меня околдовала. Но благодаря тебе я снова чувствую себя живым...

— Он сказал что? — поперхнувшись кофе, переспросила Каролина. — Что ты его околдовала?

— По-итальянски это звучало лучше.

Сабрина села поудобнее, придерживая на коленях лэптоп. Она решила немного полежать, пока Марко принимал душ. После прошедшей бурной ночи она совсем не была уверена в том, что у нее хватит сил выбраться из кровати и дойти до ванной комнаты.

Поэтому она лишь дотянулась до рубашки Марко и накинула ее на себя. От нее исходил слабый запах его крема после бритья.

— Ты не будешь возражать, если я останусь в Италии до четвертого января? Билеты есть только начиная с этого числа.

И этот день будет последним, который она проведет с Марко. Затем он уедет в Рим. Сабрина поспешила выкинуть эту мысль из головы. По крайней мере у них в запасе бал, который состоится завтра, затем Новый год и...

Каролина прервала ее мысленный подсчет.

— Конечно, я нисколько не возражаю. Я сама освобожусь не раньше третьего. Давай обменяемся информацией? Посмотрим, сравним цены, а дома решим, какой вариант предпочтительней.

— Давай. Мне осталось проверить еще одну гостиницу. Мы с Марко едем туда сегодня, а после мне нужно будет пройтись по магазинам.

— Зачем?

— Купить платье для бала.

— Ты собираешься на бал? — встрепенулась Каролина.

— Я разве не говорила? Марко пригласил меня на бал, который его мать устраивает на Новый год.

— Только ответь мне на один вопрос, милая моя. Как ты собираешься танцевать?

Сабрина окинула ногу взглядом.

— Отек практически спал. Остались, правда, уродливые синяки, но это мелочи. Хочешь сама взглянуть? — Не дожидаясь ответа, она повернула лэптоп экраном к ноге. — И боль прошла. Если я поберегу ногу сегодня, думаю, завтра на один вальс меня должно хватить. Хотя...

Сабрина снова повернула экран ноутбука к себе.

— После вчерашней встречи с матерью Марко я всерьез задумалась о том, стоит ли вообще туда идти.

— Вы что, не поладили? Почему же ты приняла приглашение?

Сабрина улыбнулась.

— Из-за Марко. Он может быть чрезвычайно убедительным, когда захочет.

Губы Каролины тронула улыбка, но в ее голосе по-прежнему звучало сомнение.

— Я так понимаю, мать Марко почему-то настроена против тебя?

— Мне так кажется.

— И, несмотря на это, ты все равно идешь на бал? Я знаю, тебе пришлось отвоевывать у отца право жить так, как тебе хочется. Снова хочешь вступить на тропу войны?

— Еще чего! Я всего лишь собираюсь повеселиться с неотразимым врачом и герцогом в одном лице, после чего каждый из нас пойдет своей дорогой, — весело отозвалась Сабрина, но сердце у нее отчего-то сжалось. — Марко, кажется, принял душ. Мне нужно подтвердить обмен билета, одеться и поехать на встречу. Я пришлю тебе электронное письмо позже, когда вернусь.