Автономник покачался – аналог кивка.

– Она-то заметит, но никто больше, пожалуй, нет.

Закалве, пошатываясь, стоял в капсуле, глядя, как закрывается дверь. Он печально потряс головой:

– У вас нет никакого понятия о честной игре, да?

В последний раз он был на всесистемнике десять лет назад, после того как чуть не погиб на Фолсе.

– Чераденин?… Чераденин?…

Он слышал голос, но не был уверен, что женщина на самом деле говорит с ним. Красивый голос. Он хотел ответить ему, но не мог сообразить как. Было очень темно.

– Чераденин?

Очень терпеливый голос. Почему-то озабоченный, но в то же время исполненный надежды; веселый, даже любящий. Он попытался вспомнить свою мать.

– Чераденин? – снова произнес голос, пытаясь разбудить его. Но он не спал. Он попытался пошевелить губами.

– Чераденин… ты меня слышишь?

Он пошевелил губами, одновременно выдохнув, и подумал, что мог бы издать звук. Он попытался открыть глаза. Темнота колебалась перед ним.

– Чераденин?…

К его лицу прикоснулась рука и нежно погладила щеку.

«Шиас!» – подумал он, но через секунду прогнал это воспоминание туда, где хранились все остальные.

– К… – удалось выдавить ему один только звук, да и то не до конца.

– Чераденин… – произнес голос, теперь совсем рядом с его ухом. – Это Дизиэт. Дизиэт Сма. Помнишь меня?

– Диз… – смог выговорить он после нескольких попыток.

– Чераденин?

– Да-а… – услышал он собственный выдох.

– Попытайся открыть глаза.

– Пы-та-юсь… – сказал он.

Появился свет – так, словно это не имело никакого отношения к его попытке открыть глаза. Вскоре все вокруг более или менее устоялось, и он увидел потолок успокоительно зеленого цвета, подсвеченный с боков веерами света от скрытых светильников, а потом и лицо Дизиэт Сма, смотревшей на него.

– Молодец, Чераденин. – Сма улыбнулась ему. – Как себя чувствуешь?

Он подумал и сказал:

– Как-то странно.

Он изо всех сил напрягал мозги, пытаясь вспомнить, как попал сюда. Это что, больница? Как он здесь оказался?

– Где это все? – спросил он.

Впрочем, он мог бы попробовать задать и более прямой вопрос. Он попытался шевельнуть руками, но ничего не вышло. Сма посмотрела куда-то над его головой.

– Это всесистемник «Прирожденный оптимист». Ты в порядке… Все будет хорошо.

– Если я в порядке, то почему мне никак не пошевелить рукой или ног… черт.

Внезапно он снова оказался привязанным к деревянной раме, а перед ним опять стояла девушка. Он открыл глаза и увидел ее – Сма. Вокруг мерцал туманистый, неясный свет. Он попытался пошевелиться, стянутый путами, но те не подавались – безнадежно… Его потащили за волосы – потом мясницкий удар клинка, потом он увидел девушку в красном платье, смотревшую откуда-то сверху на его отделенную от тела голову.

Все вращалось. Он закрыл глаза.

Прошло мгновение. Он проглотил слюну, набрал в грудь воздуха и снова открыл глаза. По крайней мере, это ему удавалось. Сма смотрела на него с облегчением:

– Ты вспомнил?

– Да. Вспомнил.

– Ну что? Выдюжишь? – Голос ее звучал серьезно, но в то же время и утешительно.

– Выдюжу, – ответил он. Потом добавил: – Царапина. Ерунда.

Она рассмеялась и на секунду отвернулась от него, а когда посмотрела снова, он увидел, что она кусает губы.

– Ну что, на сей раз едва-едва? – улыбнулся он.

Сма кивнула:

– Можно сказать. Еще несколько секунд – и ты получил бы необратимое повреждение мозга. Еще несколько минут – и был бы мертв. Будь у тебя имплант-маячок, мы бы забрали тебя за несколько дней до этого…

– Да ладно, Сма, – мягко сказал он, – ты же знаешь, я терпеть этого не могу.

– Да, знаю. Ну а теперь тебе придется некоторое время побыть вот в таком состоянии. – Сма убрала волосы с его лба. – Чтобы вырастить новое тело, понадобится дней двести. Меня просили узнать, что ты хочешь – спать все это время или бодрствовать, как обычно… или серединка на половинку? Тебе решать. Процесс это не затронет.

– Гмм. – Он задумался. – Пожалуй, я мог бы заняться самосовершенствованием – слушать музыку, смотреть фильмы, что-нибудь такое. Читать?

– Как хочешь. – Сма пожала плечами. – Хочешь – прокрутят все, что тебе взбредет в голову.

– А выпить?

– Выпить?

– Да. Напиться я могу?

– Не знаю, – сказала Сма, глядя куда-то вверх и вбок. Послышался еще чей-то неразборчивый голос.

– Кто это? – спросил он.

– Стод Перис.

В поле его зрения вверх тормашками появился молодой человек и кивнул.

– Я врач. Здравствуйте, мистер Закалве. Я буду приглядывать за вами, какое бы времяпрепровождение вы ни выбрали.

– Если я отключусь, то буду видеть сны? – спросил он врача.

– Все зависит от глубины погружения. Мы можем погрузить вас так глубоко, что две сотни дней покажутся вам секундой. А если захотите, то каждую секунду будете видеть яркие сны. Как сами решите.

– А что выбирает большинство?

– Полное отключение. Просыпаются с новым телом, будто ничего и не было.

– Я так и думал. А я смогу напиваться, пока вот так вот подвешен?

Стод Перис ухмыльнулся.

– Мы наверняка сможем устроить это. Если хотите, вам вживят наркожелезы. Идеальная возможность для этого – только скажите…

– Нет, спасибо. – Он на мгновение закрыл глаза и попробовал покачать головой. – Напиваться время от времени: этого мне хватит.

Стод Перис кивнул:

– Думаю, это мы сделаем.

– Отлично. Сма? – Он посмотрел на нее; женщина подняла брови. – Я буду бодрствовать.

Сма улыбнулась неуверенной улыбкой:

– Мне так и казалось.

– Ты будешь поблизости?

– Наверное, смогу. Ты этого хочешь?

– Я был бы рад.

– И я не против. – Она задумчиво кивнула. – Хорошо. Буду смотреть, как ты набираешь вес.

– Спасибо. И спасибо, что не привела с собой этого чертова автономника. Могу себе представить его шутки.

– Да… – сказала Сма, но так нерешительно, что он спросил:

– Сма, в чем дело?

– Понимаешь…

Судя по всему, ей было неловко.

– Скажи, в чем дело.

– Скаффен-Амтискав, э-э-э… передал подарок для тебя. – Она вытащила из кармана маленький пакетик и смущенно помахала им. – Я… я не знаю, что там, но…

– Ладно, открывай – сам-то я не могу.

Сма вскрыла пакетик и заглянула внутрь. Стод Перис наклонился к ней, но тут же отвернулся, закашлявшись и зажав рот рукой.

Сма сложила губы трубочкой.

– Я, пожалуй, попрошу выделить мне нового автономника сопровождения.

Он закрыл глаза.

– Что там?

– Шапочка.

Он посмеялся над этим. Сма в конце концов тоже засмеялась (правда, потом она кидалась в автономника чем попало). Стод Перис счел шапочку подарком на будущее.

И только уже потом, в тускло-красном свете больничного отсека, когда Сма танцевала с новым поклонником, а Стод Перис обедал с друзьями, рассказывая им про шапочку, когда повсюду в громадном корабле кипела жизнь, он вспомнил, как несколько лет назад, очень далеко отсюда, Шиас Энжин трогала шрамы на его теле (холодные, тонкие пальцы на его сморщенной, так и не зарубцевавшейся до конца плоти, запах ее кожи, щекочущее прикосновение ее волос).

А через двести дней у него будет новое тело. И («А этот?… Извини. Вот этот все еще свежий?»)… шрам над его сердцем исчезнет навсегда, а сердце под ним уже не будет таким, как прежде.

И он понял, что потерял ее.

Не Шиас Энжин, которую любил – или думал, что любит, – которую он точно потерял… а ее, другую, настоящую, ту, что жила в нем, пока он спал вековым ледяным сном.

Раньше он думал, что потеряет ее лишь в день своей смерти.

Теперь он знал иное и чувствовал, как тяжелы для него это знание и эта утрата.

Он прошептал ее имя тихой красной ночи.

Неусыпный медицинский монитор вверху увидел, как из слезных протоков человека, лишенного тела, вытекло несколько капель жидкости, и безмолвно задумался над этим.