Все за столом заговорили разом.

— Правда, я думаю, что все окончится только штрафом, — признался Холден, когда шум улегся. — Мистер Хэнсон достаточно умело заметал следы.

— Штраф тоже неплохо, — милостиво согласилась Энни. — А главное, репутация Шейна пострадает. Теперь поставщики десять раз подумают, с кем им лучше работать!

Дальнейшее обсуждение проходило без участия Кортни. Она вдруг поняла, что больше не имеет смысла тянуть. Пора расставаться с Холденом. Ведь сегодня, глядя на счастливых Энни и Дарела, она впервые захотела, чтобы и ее кто-то попросил стать не любовницей, а женой. Нет, даже не кто-то, а Холден. Она стала слишком сильно зависеть от него. И это нужно было прекратить, как бы больно им обоим не было.

Через несколько лет Холден поймет меня! — твердила Кортни по дороге домой.

Она-то думала, что Холден останется у нее, что будет последняя ночь, страсть, приправленная горьким ароматом. Но рвать так рвать.

Холден ни о чем не спрашивал Кортни. Он не понимал, что с ней творится. Впервые он не чувствовал ее настроения, ее мыслей. Какая-то глухая стена вдруг выросла между ними. Но Холден решил оставить выяснение отношений до дома. Не в такси же обсуждать личную жизнь!

У дверей квартиры Кортни вдруг повернулась, быстро поцеловалась Холдена в щеку и сказала:

— Я позвоню тебе.

— Кортни, в чем дело? Я тебя чем-то обидел?

— Нет, Холден, ты самый замечательный мужчина на свете. Но давай сегодня проведем эту ночь порознь, а завтра я тебе позвоню.

— Хорошо, но…

— Прощай! — Кортни еще раз поцеловала его и скользнула в квартиру.

Холден ошеломленно смотрел на закрытую дверь. Что случилось? В чем он провинился? Он же чувствовал, как трудно было Кортни оторваться от его губ.

Взгляд Холдена уперся в закрытую дверь. Он несколько минут постоял, ожидая, что Кортни передумает и хотя бы объяснит, какая муха ее укусила, но дверь так и не открылась. Холден пожал плечами и пошел прочь. Завтра Кортни позвонит ему, и тогда они во всем разберутся.

С другой стороны двери, прижимаясь к холодному дереву и кусая кулак, чтобы не завыть в голос, плакала Кортни. Она понимала, что Холден уходит навсегда. Сегодня она сама отказалась от своей мечты.

Шейну показалось, что его сейчас хватит удар. На другом конце большого обеденного зала сидела его бывшая жена. И ладно бы просто сидела! Она беззастенчиво обнималась с каким-то мужчиной, смеялась и то и дело заглядывала ему в глаза. Сомнений не могло быть: Энни влюблена и счастлива. И это было неправильно. Особенно сейчас, когда Шейн чуть не оказался за решеткой. Черт бы побрал этого инспектора Макалистера!

А вот, кстати, и он!

Бокал хрустнул в руке Шейна, и дорогой коньяк пролился на скатерть. Еще одна трата. Шейн и так отдал чуть ли не половину своего состояния, чтобы оплатить штрафы. Теперь ему еще долго придется выкарабкиваться из финансовой ямы. И самое поганое, что ни один банк сейчас не даст ему кредит, разве что под грабительские проценты.

Шейну захотелось сплюнуть. Макалистер как ни в чем не бывало сидел за одним столом с его бывшей женой, ее хахалем и его бывшей любовницей. Это казалось извращенным издевательством, но Шейн понимал, что, скорее всего, парочки и не подозревают о наблюдении. Если бы женщины знали, что в ресторане сидит их заклятый враг, они был просто ушли. Точнее Энни бы ушла. Кортни точно не удержалась бы от того, чтобы выставить бывшего любовника идиотом перед всеми в зале. Она умела закатить отличный скандал!

За последний месяц произошло слишком много неприятностей, подумал Шейн, а тут еще эта встреча… А Энни оказалась еще той тварью. Не успела развестись с мужем, как уже нашла себе любовника. Вон как щебечет с ним!

Как и многие испорченные люди, Шейн предпочитал не замечать своих грехов, но быстро мог возвести в ранг преступления любое действие другого человека, особенно человека хорошего. Таким простым способом он старался доказать себе, что сам не так уж и плох.

Если она так быстро забыла, что значит супружеская верность, кто знает, а не гуляла ли она на стороне, когда мы жили вместе? — подумал Шейн.

Шейн чуть отодвинулся от стола, когда официантка убирала осколки бокала. Он уже был почти уверен, что Энни ушла не из-за его измены, а из-за этого хлыща. Шейн мучительно вглядывался в черты его лица. Где-то он уже видел…

— Черт! — прорычал Шейн, чем ужасно испугал официантку.

— Что-то не так, мистер? — пролепетала она.

— Еще коньяка! — распорядился Шейн.

Ну как же он сразу не узнал! Тот самый юрист, что представлял интересы Энни!

Значит, это был заговор? Шейн был уже почти уверен в этом, все так логично складывалось. Энни и этот юристишка спутались за моей спиной, потом решили поживиться моими деньгами, нашли Кортни и устроили весь этот спектакль с объявлением войны, переманиванием моих специалистов и прочей ерундой. Может быть, и Макалистер вовсе не случайно занялся моими финансами? Может быть, этот ужин — благодарность?

В этот момент Холден наклонился и что-то прошептал на ушко Кортни.

Так вот в чем дело!

Шейн хмыкнул и сделал глоток. Коньяк обжег горло.

Это был заговор. Многоходовка, в которой я оказался просто пешкой. Или нет, королем, самой уязвимой фигурой на поле. Моя королева начала играть против меня. А я недооценивал ум Энни. Или все это затея Кортни? Они стоят друг друга.

Шейн бросил еще один злой взгляд на радующиеся парочки. Кортни громко рассмеялась и захлопала в ладоши.

Нет, сказал себе Шейн, эти курицы не могли придумать такую сложную комбинацию. У Кортни не хватит усидчивости, она любит получать все сразу, а у Энни не хватит подлости. Но у их хахалей и того и другого оказалось сполна. Так вот что они имели в виду, когда объявляли мне войну!

Он улыбнулся, и проходившая мимо официанта отпрянула в испуге.

Они хотят войну? Они ее получат.

Шейн встал, бросил на стол скомканную купюру и, не оглядываясь, вышел из ресторана. Ему сегодня еще нужно было успеть в клуб. Шейну было что рассказать этим вечером. А ничто не распространяется так быстро, как грязные сплетни. Впрочем, сам Шейн искренне верил во все, о чем собирался говорить. Поверят и другие. Люди всегда охотнее верят выдумке, особенно если выдумка порочит кого-то. Такое блюдо съедят с удовольствием и будут делиться ими со своими знакомыми. Нужно было лишь придумать достойный соус.

В клубе Шейну даже не пришлось особенно привлекать к себе внимание. Достаточно было лишь изобразить оскорбленную невинность и высоким звонким голосом рассказывать старому знакомому о том, как встретил предательницу жену в обществе налогового инспектора.

И вот уже Шейн в центре внимания, его расспрашивают, ему сочувствуют и думают, кому бы еще рассказать такую увлекательную историю. Еще бы, жена, адвокат и налоговый инспектор объединились, чтобы разорить порядочного законопослушного бизнесмена!

Соус был отменно хорош, достаточно сладок, достаточно горек и в меру солен. То, что надо. Шейн собой гордился. Он был уверен, через неделю, если не раньше, Макалистер услышит эту историю, разумеется весьма приукрашенной. А будет еще лучше, если услышит не только Макалистер, но и его босс. Хорошо бы подбросить такую бомбу журналистам, но у Шейна было слишком мало доказательств, точнее их вообще не было, да и не хотелось привлекать слишком пристальное внимание к собственным делам. Мало ли что эти падальщики раскопают?

Шейн прекрасно понимал, что и у него рыльце в пушку. Он еще легко отделался в суде одним штрафом, а то сидеть бы ему сейчас в окружной тюрьме штата и размышлять о том, чем бы себя занять в новой жизни, когда истекут десять лет заключения.

Но сейчас он был доволен эффектом. После этого рассказа многие из тех, кто отказывался его замечать, опасаясь быть причастными к истории с налоговыми махинациями, вновь начали разговаривать с ним как ни в чем не бывало. А это значило, что скоро старые поставщики вернутся к нему, прежние покупатели соизволят вспомнить о договоренностях, и, быть может, даже налоговые службы в следующий раз проявят снисходительность. А кому хочется быть обвиненным в должностном преступлении, пусть даже и молвой?