Ответа у меня нет.
— И что ты сделала? — спрашивает Бонни, вид у нее, как у человека, только что увидевшего аварию на дороге. Ей хочется посмотреть, но она знает, что это неприлично.
— Изобразила оргазм.
Я в шоке таращу на Веронику глаза. У нее много чего чужого — ногти, сиськи, средства, — но фальсифицировать еще и оргазм? Это впервые.
— Знаю, — говорит Вероника, встретившись со мной взглядом, — я тоже не могла этому поверить, но взяла и сделала. Я как будто потеряла контроль над своим телом.
— Ты? — потрясена я. — Ты же королева без фальши. Настоящая стерва. Честная девушка.
— Знаю! — восклицает она. — Но мне так все надоело. Я так разозлилась, что просто не могла больше это терпеть. Да и его мне стало жалко. Он так трудился, с такой смешной надеждой на лице, что я взяла — и изобразила.
— В туалете, да?
— Да.
— Громко кричала?
— Достаточно громко.
— И что это значит?
— Ну, достаточно громко, чтобы привлечь второго парня, с которым я изобразила это вчера вечером.
— Ну все, хватит! — вскрикивает Бонни. — Я больше не могу этого слышать. Нам еще на тейлгейт идти, а меня стошнит, если я услышу продолжение этой истории.
— Я под впечатлением, — признаюсь я.
Теперь очередь Бонни пинать меня.
Если не считать того, что до ужаса холодно, сегодня роскошный день для матча «Гарвард−Йель».
Мы с Лизой, как предписывает традиция, обходим тейлгейт-парти, приветствуя старых друзей и возлюбленных.
Все началось часа три назад, когда было действительно холодно, но в настоящий момент мы уже влили в себя достаточно кофе с ликером «Франджелико», чтобы вообще ничего не чувствовать.
Мы находимся в центре огромного поля рядом с Гарвардским стадионом. По периметру поля стоят грузовички с пивными бочонками, дешевой водкой и сухопарыми парнями, рассказывающими о братствах, к которым они принадлежат. «Тимоти Дуайт», «Силлимен», «Сейбрук», «Трамбулл», «САЭ», «Сиг Эп. Бета». Этот список бесконечен. На верху каждого грузовичка, как это принято на тейлгейт-парти, сидит самый пьяный из компании и во всю глотку призывает друзей подняться к нему. В последний раз я предприняла попытку забраться на такой грузовичок на прошлогоднем матче «Гарвард−Йель». Скажем так, получилось не слишком удачно. С другой стороны, если вам очень уж нужны подробности, то на полпути к вершине я поскользнулась на пролитом пиве и съехала вниз по капоту, стащив за собой бедного (и очень красивого) парня, который помогал моему восхождению. Мы приземлились в грязь, вокруг сразу же собралась толпа, призывавшая нас к мад-рестлингу. Я едва избежала этого безумия, умудрившись лишиться отличного минета (всухую), погубив джинсы и оставшись в блузке, спереди залитой пивом.
Я поднимаю взор на грузовик «Беты» и прищуриваюсь от слепящего солнца. Наверху идет оживленная игра в пиво-понг [17]. Новички против членов братства. Братья одерживают вверх. В совокупности у них восемнадцать лет питья против несчастных первокурсников, у одного из которых серьезные проблемы с поддержанием вертикального положения.
Я мысленно даю себе обещание вернуться сюда попозже. Надеюсь, что смогу показать вам, что с целеустремленностью у меня все в порядке, когда речь идет о пиво-понге.
Лиза рядом со мной курит сигарету и прихлебывает свой седьмой коктейль из кофе и «Франджелико».
Она на удивление органично выглядит здесь в своей не по размеру большой йельской футболке и ботинках на меху.
— Мне нужно пописать, — сообщает она.
— Горшки там. — Я указываю на кабинки, внушительными рядами выстроившиеся ярдах в пятидесяти впереди от нас.
Ничто так не заставляет работать почки, как три литра пива на пустой желудок.
Это напоминает мне о том, что я проголодалась.
— Туда я не пойду, — непреклонно заявляет Лиза. — По-моему, это самое отвратительное изобретение за всю историю человечества.
— Хуже, чем клипсы для сосков? — поддеваю я Лизу.
— Что?
— Ничего.
Она как-то странно смотрит на меня.
— Ну, и молчи тогда. Снова писать за грузовиком я не стану. И в первый-то раз было унизительно.
— А как насчет того «ягуара»? — спрашивает она, указывая на до смешного дорогой автомобиль кого-то из студентов. На табличке с номерами значится «Йель 92». Другими словами: «Привет! Я заработал кучу денег во время Интернет-бума. Кроме того, у меня пересажены волосы — по 3000 долларов за штуку. Как тебя зовут?»
— А почему бы и нет, — отвечаю я.
— Хлоя, — говорит она, серьезно глядя на меня, — неужели я тебя ничему не научила?
— А что?
— Если ты хочешь помочиться, делай это стильно, моя дорогая.
— Заткнись.
В этот момент к нам подбегает Кара, сопровождаемая Первокурсником Питером.
— Это недоумок так и таскается за мной, — шепчет она нам.
Лиза выставляет ногу, и бедный Питер падает, а Кара улепетывает.
Мы что, в средней школе? Я помогаю ребенку подняться, прекрасно зная, что он чувствует.
— Не ушибся? — спрашиваю я.
— Мне нехорошо, — отвечает он.
О, черт! Судя по виду несчастного, ему предстоит серьезное свидание с фаянсовой богиней.
— Меня, кажется, сейчас вырвет, — продолжает он и делается белым как простыня.
— Только не на мои ботинки, — безо всякого сочувствия говорит Лиза.
— Идем. — Я веду его в относительно безлюдный уголок и достаю из сумки бутылку с водой.
На третий год я уже знаю, что хорошая порция H 2O служит гораздо лучшим катализатором, чем даже алкоголь.
Лиза тянет меня за рукав, отвлекая от Питера:
— Я хочу сделать пивную стойку.
— Что?
— Я хочу сделать пивную стойку, — громко повторяет она.
— Зачем?
— Потому что это кажется забавным.
— Согласна, — говорю я. — Пить, стоя на голове, кажется забавным.
— Идем же! — провозглашает она и бежит.
Я следую за ней. Мне кажется, что я не в форме, чтобы бегать.
Я оборачиваюсь и смотрю на Питера. Похоже, он снова ощущает вкус своего завтрака (и обеда).
— Бэ-э!
Мы продолжаем пробираться сквозь толпу, не желая отказываться от затеи.
— Ой! — вскрикиваю я. — Там Люси Телман (наследница состояния тети Джемаймы и первостатейная сука).
— Какая гадость! — замечает Лиза. — Посмотри, она укладывает свои сиськи на Маркуса Мозина. Надо его спасать. Он, без сомнения, самый галантный из известных мне джентльменов.
— Он такой красивый, — с тоской произношу я.
— Она же совсем не красива.
— Правда? Ты так думаешь? А я считала ее симпатичной.
— У нее лицо потаскухи, — ставит диагноз Лиза.
— Лицо потаскухи? — переспрашиваю я.
— Сообразила? У нее хорошее тело, а вот лицо… где ты была, ведущая секс-колонки?
— Не знаю, но я приберегу это для будущих статей.
— То-то же.
Мы переглядываемся и прыскаем со смеху.
Наконец мы натыкаемся на Горячего Роба и Активиста Адама, которые щедро, через край разливают пиво у тейлгейта «Тимоти Дуайта».
— Здравствуйте, друзья, — сердечно приветствует их Лиза. — Мы хотели бы принять участие в пивной стойке, если вы не против.
Адам обнимает девушку, которая, судя по ее виду, не мылась с апреля. Узрев Лизу, он быстро отталкивает ее и воодушевленно кивает.
— Конечно, — говорит Роб, — кто первый? Я смотрю на Лизу.
— Хорошо, — говорит она. — Я проявлю смелость. Буду первопроходцем.
— Хорошо, Мэйфлауэр [18], — с обожанием произносит Адам, — забирайся туда.
Она пьет пиво, стоя вверх ногами добрых двенадцать секунд, потом мотает головой, показывая, что хочет спуститься вниз. Как только ее ноги касаются земли, она делает несколько неуверенных шагов и громко, что совсем на нее не похоже, рыгает.
— Я позвоню Старри! — кричит она мне.
— Кому?
— Стюарту и Гарри. Старри.
— Хорошо! Возвращайся сюда!
— Вернусь. Желаю удачи! — кричит она и спешит прочь.
