Лисса отстранилась от дверного косяка и подошла к столу. Она все еще чувствовала себя слабой, но это была лишь телесная слабость, не имеющая большого значения. Та сила, которая таилась в ней, отмела в сторону все, что она чувствовала еще несколько минут назад.

Сейчас ей даже показалось смешным, что она совсем недавно испытывала сострадание к миссис Санди. Одной человеческой жизнью больше, одной человеческой жизнью меньше — какое это имело значение? Ей теперь казалось, что чувство сострадания испытывала не она, а кто-то другой.

В данный момент самым важным было закончить то, что было начато давным-давно в Иерусалимском Лоте. Андара — отщепенец, бесстыдно бросивший в беде ее и других колдунов, виновный в том, что все они стали жертвами, — был уже уничтожен. Но его сын оставался все еще жив, а потому проклятие считалось не осуществленным.

Она села на один из жестких деревянных стульев и стала невозмутимо наблюдать, как Сантерс и Эйкорн поднимают миссис Санди, нетерпеливыми движениями развязывают веревки, вырывают у нее кляп изо рта и волокут ее к широкой деревянной скамье, стоявшей у противоположной — темной — стены. Нож в руке Эйкорна угрожающе поблескивал, но она знала, что он не будет орудовать им сейчас.

Покавремя еще не пришло.

Я в очередной раз удивился способностям Сина. Та легкость, с которой он отомкнул запертые ворота, отнюдь не ослабила мою подозрительность. Слишком много странностей: его появление в лесу, та целеустремленность, с которой он вызвался меня проводить…

Пока мы шли к дому, меня не покидала назойливая мысль о том, что Син — не просто обычный местный житель. В том, что я затеял, мне совсем не нужен был ненадежный спутник, а потому мне крайне необходимо было выяснить, что Син, собственно, здесь искал — или, хотя бы, кто он такой на самом деле.

Туман здесь тоже в основном рассеялся, и нам открылся вид на внушительных размеров парк и огромный темный дом. Я и представить себе не мог, что ожидало нас там, однако у меня возникло ощущение, что было бы лучше, если бы я сейчас оказался здесь один. Син уже однажды преподнес мне сюрприз, и мне не хотелось, чтобы подобное повторилось.

Син двигался тихо и проворно, словно вор. В его манере держаться чувствовалась собранность и уверенность, и я подумал, что он, наверное, уже не в первый раз вторгается на чужую территорию без разрешения. Я мало что знал об этом человеке, даже слишком мало, чтобы можно было составить о нем определенное мнение, но я чувствовал, что с ним связана какая-то тайна.

Мне, наверное, нужно было задать ему пару вопросов еще по дороге сюда. В конце концов, я обладал способностью отличать ложь от правды. Теперь же, по мере приближения к дому, мои мысли все больше путались. Но мне было необходимознать, кто такой Син, а потому я все равно должен был его кое о чем спросить.

Я не знал, с чем я мог сейчас столкнуться. Меня обескураживали громадные размеры дома и гнетущая атмосфера вокруг него. Высокие стены поглощали свет и напоминали мне мрачное судебное здание, которое я видел в Лондоне несколько месяцев назад. В нем тоже было что-то жуткое.

Присцилла была где-то здесь, я это чувствовал, но… здесь также присутствовало и что-то другое. Что-то такое, что вклинилось между мной и Присциллой.

Пока я размышлял подобным образом, мы подошли к ступенькам центрального входа.

Взглянув перед собой, я невольно содрогнулся. Прямо перед нами высилась огромная, обитая железом дверь, показавшаяся мне похожей на подъемный мост средневековой крепости. От нее исходила какая-то угроза. Я с трудом подавил в себе ощущение, что эта дверь вот-вот с грохотом распахнется и нас атакует кавалерийский отряд.

— Думаю, пора заявить о своем присутствии, — тихо сказал Син. — А то нас, чего доброго, примут за взломщиков.

Я медленно кивнул, стараясь не показывать, что мне сейчас явно не по себе. Син, похоже, все еще верил, что я знаком с мистером Балтимором, но это его заблуждение должно было очень скоро развеяться. Мне следовало как-то убедить Сина открыть замок этой двери, до поры до времени не говоря ему правды.

— Нет смысла тарабанить в дверь в такое время суток, — сказал я. — Мы можем вызвать большой переполох.

Мои слова, похоже, озадачили Сина. Я уже боялся, что с его подозрительностью он начнет выпытывать у меня, что к чему, но он, похоже, не был сейчас расположен это делать. Мне снова пришла в голову мысль о том, что человек, стоящий передо мной, — совсем не тот Син, какого я знал.

— И что вы предлагаете? — спросил он.

Мысли лихорадочно метались в моей голове. Я знал, что должен любой ценой проникнуть внутрь дома, но все же опасался, что одно мое необдуманное действие может свести все мои усилия на нет.

Син стоял сбоку от меня, и я краем глаза заметил, что он недоверчиво оглядывается, как будто боится, что из глубины сада за нами следят.

Я перед этим заметил, что он положил свой револьвер в левый карман куртки, и теперь осознавал, что это — мой единственный шанс.

Я молниеносно выхватил револьвер у него из кармана и упер ствол в его бок.

— Тихо! — сказал я. — В случае чего я выстрелю, Син, можешь мне поверить.

Син весь напрягся. Мое нападение было уж слишком неожиданным, и он не успел как-то воспротивиться этому. Впрочем, я знал, что не следует недооценивать этого верзилу. Даже с оружием в руках я чувствовал себя перед ним не очень-то защищенным, понимая, что если я и выстрелю в него, он все равно успеет хорошенько огреть меня.

Я взвел курок и отступил на два шага назад.

— А теперь открой дверь, — сказал я.

Мой голос звучал хрипло и неуверенно, а оружие в моей руке дрожало. Мне оставалось лишь надеяться, что Син этого не заметит. Так или иначе, мне нужно было проникнуть внутрь дома любой ценой, ведь Присцилла находилась где-то там. Быть может, она сейчас спит, а может, как раз в этот момент ей угрожает смертельная опасность. Как бы там ни было, я помнил ее призыв о помощи и полагал, что мне никак нельзя понапрасну терять время.

— И как вы это себе представляете? — спросил Син. — Вы что, меня пристрелите, если я откажусь повиноваться? Это на вас не похоже, — он тихо засмеялся. — Вы не из той категории людей. Отдайте оружие, и будем считать, что ничего не произошло.

Он шагнул ко мне и протянул руку к револьверу.

— Ни шагу больше, — предупредил я и немного приподнял револьвер.

Оружие буквально жгло мне руку, но я ни в коем случае не хотел уступать. В другой ситуации я, возможно, восхитился бы хладнокровием Сина, но сейчас я думал лишь о том, что из-за него произошла весьма неуместная задержка. Я был уже почти у цели и чувствовал, что нужно торопиться. То, что произошло в лесу, убедило меня в том, что опасность, о которой говорила Присцилла, уже рядом.

Син, похоже, понял, что я настроен серьезно. Он опустил руку — медленно, как будто размышлял при этом, как бы ему со мной совладать.

— Без глупостей, — предупредил я его, — откройте дверь, а там посмотрим. Только помните, что я нахожусь за вашей спиной и что у меня в руках револьвер.

Син некоторое время стоял в нерешительности, но затем все-таки неохотно кивнул.

— Ладно, — сказал он. — Я попробую.

Сантерс прижал миссис Санди к деревянной скамье и смотрел на нее ничего не выражающими глазами. Миссис Санди сдавленно вскрикнула и подняла, защищаясь, руки. В ее широко раскрытых глазах метался панический страх, а руки бессильно дрожали.

Она была не из тех женщин, которые падают в обморок от одного только вида ножа, однако то, что она пережила в течение последнего часа, сломило ее сопротивление. Лисса опасалась, что эта женщина будет кричать или бросать ей горькие упреки, но она ошиблась. Страх, охвативший миссис Санди, похоже, лишил ее возможности здраво мыслить и адекватно реагировать на происходящее.

— Оставьте ее, — приказала Лисса.

Сантерс вздрогнул и отступил на шаг назад.