Литмир - Электронная Библиотека

— Я найду надежное укрытие и вернусь сюда через неделю.

Он отворил дверь, наклонил голову, чтобы не задеть низкую притолоку, и исчез в темноте.

Когда во мгле явственно обозначился квадрат света, а на его фоне — крупная согнувшаяся фигура, у Амисии вырвался вздох облегчения. Но вот дверь закрылась, и она опять осталась сидеть в кромешной тьме, притаившись на нижнем суку раскидистого вяза. Прошло еще немного времени, и она увидела приближающуюся тень, но заставила себя дождаться, пока идущий окажется рядом.

Терпение не относилось к числу добродетелей Амисии. Она едва удержалась, чтобы не покинуть свой наблюдательный пост. Оставив Келду и ее воздыхателя на парапете башни, она без промедления помчалась сюда. Преодолев узкую косу между островом и каменистым морским берегом, девушка пробралась через темную чащу. Она надеялась, что сумеет вернуться в замок до прилива, если быстро управится со своим делом; однако понимала, что этой надежде вряд ли суждено сбыться.

Чтобы не поддаваться безотчетному страху, Амисия решительно шла к цели. Каково же было ее разочарование, когда она обнаружила, что пещера за водопадом пуста. Несмотря на растущую тревогу, она отказалась от первоначального замысла дождаться Галена здесь, в безопасном укромном месте. Она не сомневалась, что под покровом темноты он отправился в аббатство, чтобы вернуть святым отцам отнятые у них деньги. Забыв о благоразумии, она побежала туда, где можно было перехватить его на обратном пути. Но оказалось, что ей куда легче преодолеть страх, чем неподвижно сидеть на одном месте в ожидании Галена.

Вот разиня, нельзя было спускать с него глаз,обругала себя Амисия, потеряв из виду черную тень. Она была вне себя от досады. Ухватившись рукой за нависающий сук, Амисия нагнулась, чтобы получше разглядеть тропинку.

— Ай!.. — Сук резко распрямился, и Амисия с истошным воплем рухнула на землю.

К счастью, она упала на мягкую кочку, поросшую папоротником, и почти не ушиблась, но понимала, что являет собой самое жалкое зрелище: ее плащ задрался, а юбки сбились в бесформенный ком. Как назло, нижние ветви вяза раздвинулись, и в просвет заглянуло знакомое лицо с незабываемыми серебристыми глазами. Амисия чуть не взвыла, однако вовремя опомнилась и мужественно изобразила улыбку, когда сильные руки подняли ее, как ребенка.

Изумление Галена при виде девушки из благородного семейства, которая свалилась с дерева в ворохе листьев и коры, быстро сменилось досадой: она опять появилась неожиданно и совершенно некстати. Не заметив, что с ее плеч соскользнул плащ, Гален вынес Амисию на тропинку и поставил на ноги. Сжимая хрупкие девичьи плечи, он разрывался между желанием покрыть ее лицо поцелуями и намерением задать ей хорошую взбучку. Пресвятая дева Мария! О чем думает леди Сибилла, позволяя своей дочери такие выходки? А если леди Сибилла целиком погружена в благочестивые мысли, то уж Анна была просто обязана удержать хозяйскую дочь от такого безрассудства. Но он не мог высказать эти возмущенные мысли, чтобы не выдать себя и свое прошлое, связанное с замком Дунгельд. Вслух он лишь грубовато спросил:

— Что тебе понадобилось в лесу среди ночи?

Амисия сразу забыла о своем позорном падении и вспыхнула от обиды:

— Я пошла на огромный риск — и все ради того, чтобы предупредить тебя об опасности.

Гален поднял брови, но ничуть не смягчился. Он не стал спрашивать об очевидном.

— Ну и ладно! — воскликнула Амисия, до глубины души уязвленная его черствостью. — Барон тебе еще покажет!

Она вырвалась от него и хотела броситься прочь, но зацепилась за куст терновника. Шипы крепко держали ее юбку. Резко обернувшись, Амисия попыталась освободиться, но только сильнее запуталась.

— Погоди, порвешь платье, — сказал Гален, стоя у нее за спиной. — Дай помогу.

Но Амисия в ярости дергала материю, не желая принимать от него помощь.

Гален поневоле схватил девушку одной рукой за талию, прижимая к себе, а сам наклонился, чтобы высвободить ее юбку из цепких шипов терновника. При всех благих намерениях это было ошибкой. Его одурманили запахи луговых цветов и обольстительные формы девичьего тела, оказавшегося совсем близко.

От ощущения сильной руки, удерживающей ее на месте, и близости теплого, крепкого тела, у Амисии захватило дух. Ее праведный гнев улетучился как дым. Она решила хотя бы изобразить оскорбленное достоинство и опустила густые ресницы, чтобы не смотреть, как свободная рука Галена отцепляет материю ее юбки от многочисленных шипов. Это было опрометчиво, но Амисия спохватилась слишком поздно. В темноте, не нарушаемой даже лунным светом или игрой теней, она отчетливо осознала свое влечение к мужчине, чьи черные, как сама ночь, волосы легко касались ее щеки. Амисия перестала сопротивляться. Она только боялась, что крепко обхватившая ее рука почувствует, как у нее колотится сердце, и тогда Гален догадается, что она так взволнована не от страха или гнева, а от воспоминаний об их последней встрече, когда она подчинилась его пламенным объятиям.

Юная красавица растаяла как воск, оказавшись в опасной близости от Галена. Его рука замерла у очередного цепкого шипа. От ее легкой дрожи и прерывистого дыхания у него в жилах вспыхнул огонь. Ему осталось совсем чуть-чуть повернуть голову, чтобы его губы оказались у атласного изгиба между девичьей шеей и плечом.

Амисии показалось, что ей на кожу поставили тавро — так обжег ее этот поцелуй. Однако она не отстранилась, а только выгнула шею. Мучительное наслаждение охватило ее… Со сдавленным стоном она откинула голову на широкое мужское плечо.

Этот тихий стон лишил Галена рассудка. Вначале он успокаивал себя тем, что, вкусив медвяного нектара, сможет вовремя остановиться. Теперь выдержка изменила ему. Он резко оторвал последний клин материи от острых шипов, отступил назад и развернул Амисию к себе лицом. Его руки скользнули под плащ и стали поглаживать девичью спину, с каждым движением теснее привлекая Амисию к груди. Его рот жадно и вместе с тем бережно накрыл ее губы и заставил их приоткрыться. Поцелуй становился все более страстным, и Амисию закружил ураган неизведанных ощущений.

Когда она порывисто привстала на цыпочки и изгибы ее тела совпали с изгибами его твердой плоти, Гален понял, что держится из последних сил. Хваленая выдержка готова была вот-вот ему изменить. Если эта неискушенная, но обольстительная дикарка не одумается, он ничего не сможет с собой поделать.

Но Амисия уже утратила способность рассуждать, поэтому она не поняла, что Гален пытается ее отстранить из самых благих побуждений. Она не могла смириться с кажущейся холодностью и снова прильнула к его груди.

Теперь и у Галена вырвался слабый стон. Эта девушка, сама того не ведая, подвергала его чрезмерному искушению, а себя — неминуемой беде.

Опасаясь, как бы он не оттолкнул ее опять, Амисия просунула свои тонкие пальчики сквозь сильные мужские пальцы. Прикосновение мягких, не привыкших к труду ладоней еще раз утвердило Галена в мысли, что эта наивная обольстительница девственна и высокородна — два этих обстоятельства стояли как преграда на пути к удовлетворению заветного желания. Гален едва не угодил в ловушку, расставленную ими самими, забыв, что и девушка, и он выдают себя не за тех, кто они есть. Человек чести, он не мог позволить себе взять то, что она в своем неведении готова была отдать — это было бы равносильно предательству памяти его покойного крестного отца. Что и говорить, эта девушка при всем своем очевидном сумасбродстве была слишком невинна, чтобы понимать, на что она себя обрекает под покровом лесной темноты. Но Галену, с его обширным опытом, не подобало терять контроль над своими ощущениями. Однако, несмотря на эти разумные доводы, он никак не мог унять огонь в крови. Напротив, его волнение только усиливалось. Высвободив пальцы, он положил ладони ей на плечи и решительно отстранил ее от себя.

— Так чем же грозит мне барон? — хрипловато спросил Гален, глядя прямо в ее глаза, вспыхнувшие недоумением.

17
{"b":"147425","o":1}