А затем он закрыл дверь и оставил их.

Одних.

Домик был по-домашнему уютным. На деревянных полах лежали цветные коврики, в гостиной стоял старый большой диван, обитый гобеленовой тканью. Везде ощущался налет старины, отчего в доме становилось еще уютнее. Перед огромным, словно скала, камином, потемневшим от времени, стояли два кресла-качалки, окрашенные в ярко-желтый цвет.

У Денни вдруг возникло ощущение связи с мужчиной, который стоял сейчас рядом с ней, — будто все тепло и любовь семей, собиравшихся в этом месте, проникли также и в их сердца.

— Я работаю у Мелани достаточно давно, но ничего не знаю о ваших родителях. Я знала, что их нет, но не знала, что...

— Они погибли в автомобильной катастрофе. Мелани не любит говорить об этом.

— А вы?

Он пожал плечами.

— В нашей семье вообще не любят много говорить.

— Больше занимаются делом, — догадалась она.

— Вот именно. — Джошуа произнес эти слова предупреждающим тоном, словно для пущей убедительности, отошел и принялся осматривать дом. Она увидела, что делает он это как-то холодно, будто намеренно отгораживаясь от романтического обаяния старины.

Он осмотрел оконные рамы, которые местами подгнили, хмуро взглянул на скрипящие половицы. Затем поднялся на второй этаж.

— Я займу эту комнату, — раздался его голос сверху.

Она понимала, что ей не надо идти туда, но поднялась вслед за ним. Верхняя комната была просторной. В ней также были камин и большая старинная кровать, покрытая лоскутным одеялом ручной работы.

Джошуа нагнулся и заглянул под кровать.

— Там злой дух? — спросила Денни.

Он вскинул голову, удивившись, что она уже здесь, и спокойно ответил:

— Я проверил, нет ли здесь мышей. Или следов от них.

Она ужасно боялась мышей. А он боялся сочувствия и заботы. Наверное, настало время хотя бы одному из них вступить в противоборство со своими страхами.

— Джошуа, мне очень жаль ваших родителей. Должно быть, вам было невероятно тяжело. — Она сказала это даже несмотря на то, что он явно не желал говорить с ней на эту тему.

Он открыл дверь туалетной комнаты и внимательно осмотрел се. У нее возникло ощущение, что Джошуа уже строит в голове какой-то архитектурный план.

— Спасибо за сочувствие, — сказал он. — Это было давно.

— Какие у вас планы насчет этого места? — спросила она, увидев его каменное лицо. — Если вы его приобретете?

— Я хочу превратить его в курорт «Солнца». Полностью изменить интерьер этих домиков, если мы вообще их сохраним. — (При этих словах в ней внезапно возникло ощущение утраты.) — Здесь будут собираться любители экстремального отдыха: походы в горы, скалолазание, катание на водных лыжах... - (Денни часто заморгала, услышав эти слова.) — Питание на уровне пятизвездочного отеля в главном корпусе, в некоторых домиках мы сделаем собственные сауны.

— И все это для взрослых? — Она почувствовала, что сердце у нее дрогнуло.

— Да.

— Как можно! Ведь это место просто создано для отдыха детей. Оно так пусто без них!

— Компания «Солнце» не занимается семейным отдыхом.

— Из-за вашей собственной семьи? — тихо спросила она, понимая, что переходит всякие границы. — Именно поэтому вы обслуживаете только одиноких людей? Потому что вам больно видеть чужие семьи?

Он гневно взглянул на нее.

— Мне не требуется психоаналитик. Вы говорите словно моя сестра.

Она задела больное место. И поняла, что действительно зашла слишком далеко.

Она была няней, работником. И не имела права влезать в его душу.

— Простите, мистер Коул, — сдавленно произнесла она.

С лица его мгновенно исчез гнев. Он пересек комнату и подошел к ней. Она ощутила, какой он высокий, когда он взглянул на нее сверху вниз.

— Эй, я не хотел вас обижать.

— А вы и не обидели.

— Обидел. Я вижу это по вашему лицу.

— А теперь уже вы переходите мои личные границы, мистер Коул.

Он внимательно посмотрел на нее.

— Мы ругаемся?

— Думаю, да. — Хотя после того, что Денни повидала в своей родительской семье, их спор выглядел пустячной ссорой.

Он рассмеялся, и — поразительно — она рассмеялась тоже. Напряжение между ними исчезло, но лишь для того, чтобы смениться на другого рода напряжение. Горячее и осязаемое. Денни чувствовала его дыхание на своей щеке.

— Пожалуйста, не надо больше называть меня мистером Коулом.

— Хорошо, Джошуа.

— К слову говоря, я создаю курорты только для взрослых не из-за моих родителей. — На секунду в глазах его мелькнула невыразимая боль.

Он придвинулся к ней еще ближе. Ей показалось, что он хочет сказать ей нечто очень важное. Может быть, самое важное о себе.

Но вдруг глаза его потемнели, и в них появилось нечто опасное. Похоже, он собирался ее поцеловать. Она понимала, что ей надо отпрянуть, но не могла этого сделать. А потом он порывисто дернулся назад - будто его поразил электрический ток и стал вновь осматривать дом.

— Дядя! Денни! — раздался снизу голос Сиси. — Здесь так хорошо! Это самое лучшее место в мире! Посмотрите на деревянную крепость! Салли сказала, что я могу в ней переночевать. Хотите остаться на ночь со мной?

Денни бросилась вниз по лестнице, радуясь ее появлению.

Ведь главное для нее — работа, строго напомнила она себе.

— Мне надо переодеться, — сказала она, внезапно осознав, что костюм ее совершенно не подходит для этого места. К счастью, она взяла с собой слаксы и футболку. — Пойдем в нашу комнату, — обратилась она к Сиси.

Но все ее мысли были заняты Джошуа. А если бы он поцеловал ее? Узнала бы она его лучше? Или еще больше запуталась бы?

Она взглянула на себя в зеркало. Кажется, лицо ее стало менее печальным, хотя медальон по-прежнему висел на шее.

Она дотронулась до него, затем порывисто сняла и засунула в кармашек сумки.

Наверное, она поцеловала бы Джошуа сама, если бы он так резко не отошел от нее!

Джошуа любил управлять самолетом. Чувствуешь, что окунаешься в мир, где царит абсолютный контроль, четкость мышления и строжайшая самодисциплина. За штурвалом самолета у него возникало ощущение абсолютной свободы, но это ощущение было возможно лишь при условии выполнения жестких правил.

То же самое было в бизнесе. Упорная работа, дисциплина, четкость мышления — все это вело к предсказуемому результату и огромному чувству удовлетворения.

Но отношения с женщиной... Это совершенно другая территория. Здесь ничего нельзя предсказать. Здесь нет четких правил, которым надо следовать, чтобы избежать неприятностей.

Взять няню, например. Конечно, у него нет с ней никаких отношений. Но невозможно не восторгаться бездонностью ее глаз, как нельзя устоять перед зовом неба.

Он увидел в ней нечто завораживающее, когда она выходила из спальни с Джейком на руках, завернутым в белоснежное полотенце. Влажная блузка прилипла к телу, и смех все еще светился в ее глазах.

Она была полна противоречий — строгая и игривая, прагматичная и чувственная, — и от этого Джошуа чувствовал себя уязвимым. И чем больше он пытался установить контроль над ситуацией, тем меньше ему это удавалось.

Например, когда она пыталась заговорить с ним о трагедии, случившейся с его родителями, он отгородился от нее высокой стеной, как всегда это делал.

Но тот факт, что он обидел ее, стараясь защитить себя, мгновенно разрушил эту стену, будто она была сделана не из камня, а из газетной бумаги.

В мгновение ока он перешел от попытки оттолкнуть ее от себя к желанию открыть ей всю правду. Чуть ли не сказал ей о своем сыне. Он никому никогда не говорил о нем. Даже своей сестре. А тут готов был рассказать о нем совершенно незнакомой женщине, глаза которой стали восхитительно бирюзовыми, когда они рассекали облака.

После секундного проявления слабости у него возникло отчаянное желание изменить ситуацию.