— Здравствуйте, тетушка!

— Пусть счастливо течет твоя жизнь, дорогой! — ответила она Юсуфу, а Суман будто вовсе не заметила. Госпожа села в кресло у самой стены и попросила подать ей коробочку с паном. Юсуф поставил перед ней коробочку.

— Сядь сюда, около меня, — сказала она.

Юсуф пересел в кресло рядом с тетушкой. Теперь он сидел спиной к Суман и Нафис.

— Как поживает мама? — спросила тетушка — Говорили, будто она нездорова.

— У нее разболелись суставы. Несколько дней держалась температура. Сейчас ей будто лучше.

— Лучше? У кого она лечилась? Надо показать ее какому-нибудь стоящему врачу, дорогой. А вы постоянно вызываете этого Банерджи. Чего ждать от доктора, который берет три рупии за визит?.. Говорят, Ахтар тоже сдала экзамены. Успешно? Поздравляю. А чем ты теперь занимаешься? Подыскал работу?.. Гафур, эй, Гафур! Ну-ка, переверни там постель… На чем я остановилась? Да, дорогой, принимайся вплотную за дело. До каких пор ты будешь заниматься партийными делами? Без денег в мире ничего не добьешься. Нилам, что ты так долго возишься у крана? Нужен целый час, чтобы помыть немного фруктов?.. Так вот, дорогой, станешь зарабатывать деньги — и мать будет счастлива, да и сам завоюешь уважение… Оно тебе не повредит. А это кто?

— Это Суман, тетушка, о которой я вам писал в Найниталь. Думаю, что Нафис говорила вам о ней. Было бы замечательно, если бы Нафис стала у нее учиться музыке.

Госпожа посмотрела на Суман.

— Что же, Нафис стоило бы поучиться пению. Девушки, которые хоть немного поют, украшают вечера. Но как она, — тетушка показала на Суман, — будет добираться к нам? У нее что, собственный выезд? Вы соседи? Значит, это ехать из самого центра города?

Суман разговаривала с Нафис, а сама жадно ловила каждое слово, сказанное госпожой. Она уже очень многое поняла здесь. Да, Нафис любила Юсуфа, но духовные интересы этого дома чужды ему, они резко противоречат всей его натуре. Здесь поклоняются деньгам, все меряют на деньги. А какой мерой они оценят ум, способности и человечность Юсуфа? Лучше бы он не любил эту девушку. Суман волновалась. Сможет ли она завоевать их доверие, сумеет ли стать подругой этой красивой и богатой девушке? А если они не подружатся, как тогда она предупредит об опасности, которая неотвратимо надвигается на Нафис?

— Да, я живу в доме Юсуфа. Госпожа сдала мне комнату. Она была так добра ко мне. У нее очень доброе сердце и прекрасный характер…

— О щедрости нашей тети говорить не приходится, — горячо произнесла Нафис. — Бедняжка, ей приходится теперь переживать огромные трудности, а она по-прежнему добра к людям.

Нилам внесла вазу, полную фруктов, поднос со стаканами и кувшин апельсинового сока и поставила все это на столик около госпожи. Она повернулась, чтобы идти в столовую за остальной посудой, но Салман уже нес дорогие, расписанные красивым узором тарелочки с золотой каемкой и серебряные ложки. Нилам отошла в сторону, а он принялся расставлять тарелки на столе.

Госпожа увлеклась разговором с Юсуфом, но, неожиданно обернувшись, всплеснула руками.

— Ты достал серебряные ложки?! Да кто тебе велел брать тарелки из нового английского сервиза! — Она нахмурилась.

— Мне приказала Нафис, — не задумываясь, соврал Салман. — Нафис подумала, раз пришли новые гости, то надо достать и новую посуду. Совершенно резонно. Я сразу же согласился с ней… Вы ведь знаете, что я редко прислушиваюсь к ее словам. — Тут он незаметно посмотрел на Суман и с серьезным видом стал разливать по стаканам апельсиновый сок.

Суман не понравился тон госпожи. Госпожа считает, что они с Юсуфом не из тех, для кого ставят тарелки из дорогого сервиза. Но в ответ на улыбку Салмана она и сама улыбнулась.

Нафис повернулась к матери спиной и закусила губу, чтобы не рассмеяться.

Салман взял два стакана с соком и протянул их Нафис и Суман. Первый он подал Суман и сказал:

— Меня зовут Салман. Я брат Нафис.

Нафис нежно посмотрела на него, взяла свой стакан и поставила рядом.

— Перед вашим приходом я чистила сумку и испачкала руки. Я оставлю вас на минуту — пойду вымою и присоединюсь к вам.

Салман сел на ее место и наклонился к Суман:

— Сейчас она больше всего нуждается в умном друге, которого у нее нет и которого она не найдет в своем окружении. И я надеюсь также, что вы не будете обращать внимание на такие вот разговоры о тарелках и ложках.

Суман удивленно посмотрела ему прямо в глаза. Как он догадался, что она пришла сюда с определенной целью? Она улыбнулась, чтобы скрыть свою растерянность, и спросила:

— Вы уверены, что я смогу стать ей другом?

Салмана обрадовали ее слова. Девушка оказалась умнее, чем он ожидал.

Он взял стакан Нафис, отпил глоток и серьезно ответил:

— Простите меня, я смотрю на вашу блузку. Она сшита из простой материи, но с большим вкусом. И она кажется такой изящной и к лицу вам. К жизни я подхожу с этой же меркой. Когда я вижу дорогую одежду, но сшитую лишь с целью ослепить чужой глаз своим богатством, мне хочется разорвать ее в клочья и выбросить вон. Но это опасно. И тогда с той же целью я пускаю в ход острые ножницы насмешки. Шуткой я защищаю себя. Только с помощью шуток мне удается иногда узнать содержание письма, лишь взглянув на конверт…

Суман слушала. Ее и удивили, и обрадовали слова этого жизнерадостного, остроумного и невозмутимого юноши, с такой серьезностью и достоинством говорившего о себе.

Юсуф встал с кресла.

— Я пошел, тетя. Как-нибудь зайду. Теперь и мама, наверное, забежит к вам.

— Посиди, что ты подхватился? Пусть обязательно зайдет, — ответила госпожа, но Юсуф видел, что это было сказано ради приличия.

Вытирая полотенцем руки, вошла Нафис.

— Что такое? Куда вы? Уже уходите? Так быстро. Но… мама? — Она перевела взгляд с матери на Юсуфа, не осмеливаясь задержать его.

Суман поняла. Ей хотелось попросить Юсуфа остаться. Салман молча пил апельсиновый сок. Суман тоже не сказала ни слова.

Юсуф шагнул к двери.

— Суман, ты остаешься?

— Конечно. Бросьте вы его. Мы отвезем вас, — вместо Суман ответила Нафис.

— Нафис, шофер до вечера отпросился домой, — нахмурившись, сказала госпожа.

— Я найму рикшу, — сказала Суман, — или дойду пешком.

— Конечно, — поддержал Салман. — Кроме того, я ведь вожу машину не хуже вашего шофера.

— До свидания, тетя, до встречи, Нафис, — попрощался Юсуф.

Нафис подошла к столу и села между Салманом и Суман. Было заметно, что она расстроена.

— Что тут произошло? Он обиделся? На что? — вполголоса спросила Нафис.

— Нет, он не обиделся, — горячо возразила Суман. — Ничуть. А где ваша комната? — спросила она. — Мы будем заниматься в вашей комнате?

Госпожа бросила на Суман презрительный взгляд, встала и вышла из гостиной.

Нафис жила в левом крыле дома. Огромное, во всю высоту комнаты окно выходило в сад. На веранду напротив открывались двери остальных комнат. На веранде стоял аппарат для охлаждения воды. Под окном росли два раскидистых дерева. До веток, усыпанных цветами, можно было дотянуться рукой. Из окна был виден гараж на две машины. В одном стояла малолитражка зеленого цвета. Другой, пустой, был открыт настежь, на большой машине уехал наваб-сахиб.

В комнате стояла кровать с москитной сеткой, покрытая шелковым китайским покрывалом. Огромный платяной шкаф с зеркалом, небольшой диван у окна, два кресла, маленький столик, на нем массивная стеклянная ваза, еще столик, и на нем — огромный радиоприемник. Дверь шкафа была приоткрыта, и было видно, что он битком набит дорогими туалетами. На низенькой тахте у шкафа лежала груда одежды, которую еще не успели убрать или только что вытащили из ящиков. В стороне в беспорядке валялась обувь. Сбоку была дверь в ванную. На овальном столике в тяжелой серебряной рамке стояла фотография Юсуфа.

— Какие чудесные цветы, — сказала Суман, высовывая из окна руку. — Можно мне сорвать несколько веток! Я поставлю их вот в эту вазу.