Станислав Лем в «Фантастике и футурологии» (1970), книге, за которую он был исключен из Американской ассоциации писателей-фантастов, едко издевался над невежеством НФ-авторов как «золотого века фантастики» 1940–50-х гг., так и «новой волны» вольных шестидесятых.

У писателей «золотого века» человечество расселялось по планетам, в том числе и иных звездных систем; существовало в полностью роботизированной экономике; сталкивалось с иными цивилизациями. Но несмотря на это, сексуальные отношения носили строго гетеросексуальный характер, к тому же в рамках традиционной морали, а семья точь-в-точь напоминала американскую семью пятидесятых.

Ну а у их последователей из «новой волны», творивших после падения цензурных запретов, интимные отношения между людьми сводились к комбинаторному перебору копуляционных техник. Правда, по мнению пана Станислава, сильно уступающих описанным в классической монографии Иоганнесса Майзенхаймера «Пол и его представители», увидевшей свет еще в 1921 году, где на 898 страницах in quarto описывались тысячи копулятивных устройств и органов, которыми «обустроены» не космические диковинки, а земные виды – от простейших существ до человека. Причем у Майзенхаймера все это разнообразие обуславливалось закономерностями объективного мира, как подчеркивал Лем.

Так было и в реальности. Развитие технологии привело к изменению структуры занятости. Структура занятости изменила структуру социума. А структура социума повлияла и на структуру семьи.

Схемы ламповых телевизоров советской эпохи автор статьи помнит до сих пор. Надежность применявшихся в них электрорадиоэлементов была так низка, что эксплуатировать эти приборы можно было, имея под рукой или паяльник с набором деталей, или соседа-школьника из радиолюбителей. Это было всего лишь тридцать лет назад и в многоквартирных домах.

А в традиционном усадебном доме традиционной экономики объем мужской и женской работы был столь велик, что домохозяйство могло полноценно функционировать лишь при наличии или штата прислуги, что не могло быть массовым по понятным причинам, или в рамках полной традиционной семьи.

Вспомним хотя бы постоянную смену прокладок в старомодных кранах; усилия, необходимые для стирки при отсутствии машин-автоматов и высокоэффективных стиральных порошков; время, необходимое для приготовления обеда при отсутствии промышленности полуфабрикатов и находящихся в пределах досягаемости супермаркетов. А эксплуатация автомобиля, до появления в СССР клона FIAT’а, требовала навыков автослесаря и с трудом умещавшегося в багажнике набора инструмента. Современная бытовая техника, современная структура потребительских товаров и услуг обеспечивают комфорт любому, кто имеет некоторое количество денег. Даже несведущей в компьютерах барышне придет на помощь «социальный инженер» Паша с предложением установить связь с Сетью (см. «КТ» #682, с. 40). И даже если услуги Паши переходят в мошенничество и под рукой нет мужчины, способного сводить «социального инженера» за угол на предмет превращения ливера в мясной крем, можно политкорректно написать в правоохранительные органы и налоговую инспекцию, которые, при минимальном навыке пострадавшей в делопроизводстве (возвращаемся к соло на ундервуде!), могут превратить бытие народного умельца в ад.

В пятидесятые, когда технологии сломали структуру занятости, традиционная семья заметных изменений не претерпела. Тряхануло ее десятилетием позже, в шестидесятые. Многие социологи полагали, что это было связано с тем, что именно тогда в обиход вошли гормональные противозачаточные средства, а также антибиотики, легко справлявшиеся с тогдашними ЗППП. Винили также отмену цензуры и появление изданий типа Playboy.

Но убедительным это не представляется. Если внимательно посмотреть древнегреческие и латинские лексиконы, мы обнаружим массу названий противозачаточных средств, позволявших красоткам Александрии и Вечного Города развлекаться без последствий. А в 1920-е годы, когда экономика впервые выдернула женщин из семьи, многие коллеги автора статьи, в том числе и из его деноминации, склонны были винить в этом pulp magazines, дешевые журналы, в изобилии печатавшие романтические истории. Предполагалось, что девушки, начитавшиеся их, начинают ждать прекрасного принца, работая машинистками, вместо того чтобы выйти замуж за простого парня и посвятить себя заботе о муже и детях.

Но скорее всего суть дела удобнее изложить в терминах исторического материализма.

«В общественном производстве своей жизни, – писал Маркс, – люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения – производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 13, с. 6-7).

Материальные производительные силы – это совокупность технологий. А мораль, в том числе и семейная, – это по части надстройки. Надстройка и базис связаны сложно и неоднозначно. Интересующихся отошлем к определению Энгельса (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 37, с. 394—395), а сами ограничимся тем, что всегда существует временной лаг между внедрением технологий и их влиянием на общество. Преимущественно информационное по характеру занятости общество середины пятидесятых стало обществом одиночек спустя полвека.

Статистика показывает это неумолимо и повсеместно. Вот Центральный Лондон – более 40% домохозяйств (households), согласно Британской переписи 2001 года, заселены одиночками. В Манчестере – 39,1%. В депрессивном Бирмингеме – 33,2% (Sociological Research Online, Volume 9, Issue 3l).

Сравнив с цифрами по Манхэттену, с которых мы начали рассказ, можно сделать вывод, что чем ближе к центрам глобальной экономики, тем выше процент живущих соло. И что таким является тренд воздействия технологий на общественную мораль, на семейную жизнь.

Технологии породили феномен живущих соло, но этот феномен начинает воздействовать на развитие технологий. Первыми это почувствовали маркетологи, погнав на рынок спортивные купе, дома с одной спальней, но обязательной джакузи, готовый салат в маленьких упаковках…

Одиночки – самая состоятельная часть потребителей. Обратим внимание, что образование и профессиональная подготовка в современном обществе продолжаются долго – лет до сорока, когда у человека уже складываются вкусы и привычки, которые не хочется менять, приноравливаясь к другому человеку. Поэтому можно смело предсказать рост спроса на умную бытовую технику. Пылесосы-роботы – только первый шаг. И реклама СВЧ-печей делает акцент на удобство их интерфейса для мужчин. И гладильные прессы становятся атрибутом не только прачечных, но и квартир, замыкая процесс, начатый стиральными машинами-автоматами.

А домашний труд, пожалуй, наиболее разнообразный (хотя мы и заменяем обмахивание пыли перьевой кисточкой движением струи воздуха в мощном пылесосе). Роботы, способные справляться с ним, будут, видимо, и наиболее универсальными, дав мощный толчок следующему этапу развития технологий и, похоже, новому этапу развития человечества. Они будут сложны, но на них будет МАССОВЫЙ спрос – железный камердинер и силиконовая горничная понадобятся каждому дому.

Толчок телекоммуникациям одиночки дают уже сейчас – лишенная возможности пилить мужа и детей, одинокая барышня сидит ночи напролет в чате, повышая доходы ИТ-отрасли.

Как всегда, роз не бывает без шипов. Экологи бьют тревогу, называя домохозяйства одиночек экологической миной замедленного действия – ведь в пересчете на голову населения они потребляют значительно больше энергии и производят куда больше ресурсов. С другой стороны, это даст толчок развитию энергосберегающих технологий.