«Разве жизнь не доказала, что семейное предание возникло не на пустом месте?» – задала тогда риторический вопрос бабушка. Разве можно сбросить со счетов те несчастья, что обрушились на их семью с приближением рокового срока?

Графиня справедливо указала на то, что из ее троих детей – Глиннис (матери Кэтлин), Ханны и ее брата-близнеца Малькольма – только у Глиннис появилось потомство, но сама она ушла в мир иной гораздо раньше положенного срока. Брак Ханны оказался бездетным и трагически коротким из-за безвременной кончины мужа. Добродушный крепыш Малькольм, который целых тринадцать лет вел семейную жизнь с пышущей здоровьем супругой, после ее внезапной кончины десять лет назад тоже остался бездетным вдовцом. Старая графиня безоговорочно относила это печальное обстоятельство к действию проклятия еще и потому, что ее сын, пользовавшийся благосклонностью очень многих дам, не обзавелся даже незаконным отпрыском. Длившийся всего год брак Кэтлин тоже не дал ей возможности испытать материнские чувства, и молодая вдова теперь – последний потомок одного из проклятых семейств. И она хорошо понимала, что дальнейшая судьба рода в ее руках.

Когда бабушка через год после смерти Кеннета завела с Кэтлин разговор о проклятии, молодая вдова спросила, почему она не сделала этого до свадьбы, ведь тогда бы бедный Кеннет знал, чем рискует, беря в жены девушку из проклятого рода. И почему не предупредили саму Кэтлин?

«Потому что человеку свойственно надеяться на лучшее», – объяснила старая графиня. Она и правда думала: а вдруг проклятие – только легенда? Но если это не так, то любовь Кэтлин и Кеннета должна победить изрядно ослабевшие за пятьсот лет колдовские чары! Увы, ее надежды не сбылись…

За минувшие с той поры годы у бабушки исчезли все сомнения в силе проклятия, а Кэтлин прошла путь от полного отрицания колдовства к осторожному предположению, что оно все же существует, а затем – к безоговорочной вере в колдовство, как у старой графини. А это совершенно не соответствовало природному благоразумию и рациональной натуре молодой вдовы.

– В болезни и здравии… – пробормотала Кэтлин и задумчиво коснулась безымянного пальца, где прежде было обручальное кольцо. Если ради спасения семьи надо снова выйти замуж, придется забыть о прошлом…

– Ты что-то сказала?

– Нет, ничего. – Кэтлин подперла голову рукой. – Знаешь, я должна была все продумать еще до того, как мы выехали из Шотландии, но мне не хватило времени.

– Еще бы, – хмыкнула Ханна. – Стоило тебе согласиться на встречу с Норкрофтом, как моя матушка тотчас же услала тебя в Лондон! Скажи спасибо, что тебе дали время на то, чтобы упаковать чемодан.

– Она испугалась, что я передумаю.

– И не без оснований, правда? На самом деле ты ведь не веришь в проклятие, да?

– Поначалу я не верила, а теперь…

– Что теперь?

– Теперь… Не знаю, – пожала плечами Кэтлин. – Но под влиянием бабушки или из-за обрушившихся на нас несчастий я стала бояться неверия и бездействия. К тому же на свете есть множество гораздо более неприятных вещей, чем брак с красивым и состоятельным английским лордом, не правда ли? А ты, тетя, – Кэтлин посмотрела Ханне в глаза, – веришь, что на нас наложено проклятие?

– Страшно употреблять это слово, но я все же предпочитаю использовать его, а не такие понятия, как «судьба» и «рок». Проклятие ведь можно снять. А что до веры… – Ханна глубоко вздохнула. – Когда-то я всем сердцем любила, но потом потеряла свою любовь; твои мать и отец безвременно покинули этот мир, муж тоже умер и сделал тебя вдовой. Я уверена, что ни эти несчастья, ни отсутствие у нас потомства нельзя объяснить никакими рациональными причинами, как, впрочем, и то, что всех мужчин, к которым ты за девять лет вдовства проявляла хоть какой-нибудь интерес, постигла, мягко говоря, незавидная участь.

– Я чувствую себя виновной в их гибели, – прошептала Кэтлин.

Печальная судьба джентльменов, просивших ее руки, более других доводов убедила молодую вдову в реальности проклятия.

– Единственный логический ответ на эту загадку, – продолжала Ханна, наклонившись к племяннице, – древние колдовские чары.

– Какая же здесь может быть логика? – спросила та и с удивлением взглянула на Ханну.

– Не знаю, – пожала плечами тетушка и усмехнулась. – Но иногда даже самое нелепое объяснение лучше, чем ничего. Послушай, моя милая, – на ее губах заиграла озорная улыбка, – ради спасения семьи от родового проклятия я собираюсь принести тебя в жертву. Ты готова, Кейт?

Кэтлин удивленно подняла брови – так ее звали только в детстве, да еще Кеннет иногда звал ее этим не очень нравившимся ей именем, когда хотел подразнить. Со временем оно стало неизменным атрибутом их любовных игр.

– Извини, дорогая, – спохватилась Ханна. – Иногда я забываю, что ты уже давно вышла из детского возраста. Так что ты предлагаешь делать дальше?

– Не думаю, что мы сейчас успеем что-то предпринять. – Кэтлин принялась собирать разложенные на столе бумаги. – Завтра наш граф уезжает в свое имение.

– Отлично!

– Не знаю, но у нас хотя бы появится время на то, чтобы обдумать следующий шаг.

– Мы тоже должны поехать за город!

– Вслед за ним? Нет. Я не последовала за ним сегодня вечером и впредь не собираюсь этого делать.

– Согласившись выйти за Норкрофта, ты стала какой-то уж слишком серьезной, Кэтлин…

– Потому что это серьезное и ответственное дело, – парировала молодая вдова. – Ты собираешься ради семьи принести в жертву мою жизнь, мое будущее и еще удивляешься, что меня угнетает подобная перспектива.

– Именно поэтому тебе нужно отдохнуть на природе! – просияла Ханна.

– И конечно, где-нибудь неподалеку от имения Норкрофта?

– Возможно, в тех же краях, но не так близко.

– Где же именно? – подозрительно прищурилась Кэтлин.

– Один мой старый знакомый пригласил нас с тобой погостить в его загородном доме, – ответила леди Фицгивенс. – Он из года в год в это время принимает в своем поместье добрых друзей. Впрочем, то, что там происходит, трудно назвать «приемами», потому что, как правило, все гостят подолгу – от нескольких недель до месяца, как пожелают. Одни уезжают, другие занимают их место. Мы все знаем друг друга много лет. Правда, мне уже давно не доводилось бывать там.

Ханна замолчала, и на ее лице появилось мечтательное выражение.

– Никогда не знаешь, кого из старых друзей встретишь там… – добавила она и вдруг озорно улыбнулась. – Но в этом доме всегда очень весело, и пребывание в нем надолго остается в памяти.

– Так ты поехала со мной в Англию не ради приключения, – осенило Кэтлин, – а чтобы вновь побывать у своего друга?..

– И пережить самое захватывающее приключение! – с усмешкой нераскаявшейся грешницы призналась Ханна.

– Ладно, так и быть, поедем к твоему другу, – сдалась Кэтлин и показала рукой на папку с донесениями своего шпиона. – Мне надо отдохнуть хоть несколько дней.

– Это слишком мало, дорогая…

– Несколько дней, – твердо повторила племянница.

– Ладно. Мы могли бы остановиться у Норкрофтов – это по дороге.

– Не знаю, стоит ли…

– Возможно, тебе будет интересно побывать в тех местах, где тебе придется провести всю оставшуюся жизнь, – заметила Ханна. – Знаешь, у меня есть одна идея…

– Какая?

– Ты сможешь познакомиться с его сиятельством поближе, не раскрывая своей истинной цели.

– Мне это не нравится, – нахмурилась Кэтлин.

– Я так и думала, поэтому не спешила посвящать тебя в свой план. Послушай, вы с графом предназначены друг другу самой судьбой целых пять столетий тому назад – в таком деле не грех и помочь. Как говорится, extremis malis, extrema remedia.

– Что-что?

– «Для крайнего зла крайние меры». Неужели ты забыла наш семейный девиз, девочка моя?

– Девиз-то хорош, только твой подход мне как-то не по душе.

– Мы могли бы уехать завтра утром, – бодро продолжила Ханна, но тут же отрицательно покачала головой: – Нет, не получится, нам потребуется несколько дней на подготовку.