— Ты расспрашивал моих однокурсников? — в ужасе произнесла Марианна. — Как ты посмел?

— Посмел, как видишь, — отрезал Хадсон. — Итак, ты меня любишь! Мне следовало прислушаться к своему сердцу!

— Хадсон, ты с ума сошел! — слабым голосом прошептала она.

— Сейчас-то я в здравом уме, — медленно ответил Хадсон. — Но два года был слепым болваном! Черт побери, как я мог поверить, что ты способна на хладнокровное предательство? Почему позволил себя убедить бессмысленным набором слов в той злосчастной записке!

— Почему же бессмысленным?

— Потому что в тот вечер, когда я сделал тебе предложение, ты была счастлива! Счастлива, черт побери! Как я мог об этом забыть? Ведь столько раз припоминал тот день во всех подробностях, — прибавил он с горечью. — Ты приняла предложение с восторгом, не колеблясь ни секунды. И если бы что-то скрывала, я бы это почувствовал. Прошло несколько часов — и все переменилось. Анни, что произошло после того, как мы расстались? — тихо спросил он. — Наверное, что-то страшное. — Взгляд его, казалось, проникал ей в душу.

Он подошел слишком близко к истине. Марианне оставалось только молчать.

— И однако ты не перестала меня любить. Разве это не так?

Марианна уже открыла рот, чтобы воскликнуть, что Хадсон ошибается в своих самонадеянных предположениях, что она ненавидит его, что он ей противен. Но нет, этого она сказать не могла. Один раз его уже предали — и это предательство разбило ему сердце.

— Анни! — Он нежно дотронулся до ее щеки. — Я тебе не враг.

И эта нежность вновь напомнила Марианне, что она не сможет жить, если станет причиной краха его карьеры.

— Хадсон, я не хочу близости с тобой ни теперь, ни в будущем, — сказала она, хотя голос ее предательски дрожал. — А сейчас я хочу вернуться в Танжер.

— Чушь! Все та же чушь, которой ты кормишь меня уже неделю! — Его слова прозвучали как выстрел, и Марианна испуганно откинулась на подушку.

— Однако это правда, — коротко ответила она. — Ты последний человек на земле, с которым я согласилась бы лечь в постель!

Истерические нотки в ее голосе подсказали ему, что на этот раз она говорит чистую правду. Он побелел как мел. Минута прошла в напряженном молчании, прежде чем Хадсон заговорил — тихо и напряженно:

— Итак, ты любишь меня, но не хочешь иметь со мной ничего общего. Правильно?

— Правильно. — Что еще она могла ответить?

Снова воцарилось молчание, тяжкое и душное, словно раскаленный марокканский воздух. Марианна не отрывала взгляда от своих сцепленных на груди рук. Она ожидала самого худшего, но не предполагала, что это будет так ужасно. И, главное, все по ее вине!

— Правильно, — мрачно повторил он. — Ты думаешь, мне этого достаточно?

— После всего, что мы значили друг для друга, после всех планов на будущее, ты надеешься, что я просто отпущу тебя, даже не получив объяснений?

Что могла ответить Марианна?

— У тебя нет выбора, — произнесла она наконец, почти не слыша собственного голоса из-за оглушительного стука крови в ушах. — Я так хочу.

— А о том, чего я хочу, ты не подумала? — резко бросил он. — У меня тоже есть чувства. Я, знаешь ли, не каменный!

— Знаю, — безжизненно ответила Марианна. — Мне очень жаль.

— Разумеется! — фыркнул Хадсон.

— Но я должна быть честной с собой, — дрожа, продолжала Марианна. — Я хочу сделать карьеру, получить известность, а всего этого невозможно добиться, будучи с кем-то связанной. Вот почему я решила ни с кем не встречаться в Лондоне: все время и силы я посвящаю работе. Есть женщины, которые могут успешно совмещать работу и личную жизнь, но я на это не способна. Вот почему…

— Значит, ты делаешь то, что хочешь, и плюешь на всех остальных? — Он резко отвернулся.

— Если тебе так нравится, то да, — пробормотала Марианна.

— Как ни странно, мне это совсем не нравится, — ледяным тоном ответил Хадсон. — Анни, ты выглядишь мягкой и нежной. Неужели твоя женственность — только маска, под которой скрывается холодная, черствая натура?

— Да, я такая. — Поверит ли он? Только бы поверил!

— И ты решила пожертвовать всем, что нас связывает, даже не спросив моего мнения?

— Да, — прошептала Марианна, прижав руки к груди. Сердце ее разрывалось от боли.

— А, к черту все!

Он вскочил и исчез в ванной, громко хлопнув дверью.

Благодаря другу Хассана, который с удовольствием одолжил им свой самолет, Хадсон и Марианна вернулись в Танжер еще до полудня.

Сердце Марианны рвалось на куски, и тем мучительней была боль, что ее приходилось скрывать. Она двигалась, ела, пила, разговаривала, умудрялась даже улыбаться, в то время как внутри у нее все обливалось кровью.

Что чувствует Хадсон, она не знала. Утром, едва он вышел из ванной, Марианна, схватив одежду в охапку, проскользнула туда и не выходила, пока не убедилась, что готова встретиться с ним лицом к лицу.

Она ждала. Марианна и сама не знала, чего ждала. Но, во всяком случае, не ожидала снова увидеть перед собой холодного и вежливого незнакомца. Он беспрекословно согласился изменить свои планы, сам заказал ей билет на рейс до Лондона, позаботился обо всех удобствах, вызвал такси из Танжерского аэропорта до отеля. О чем он думает, невозможно было даже догадаться. Железная выдержка, столько раз выручавшая Хадсона в зале суда, не подвела его и на этот раз.

— Можно мне узнать твой лондонский адрес? — вежливо и бесстрастно спросил он по дороге в отель. Таким голосом обычно просят передать солонку где-нибудь на чопорном светском приеме.

Видимое равнодушие Хадсона помогло Марианне собраться с силами и ответить:

— Думаю, лучше не надо.

— Как хочешь.

Такси остановилось напротив отеля. Марианна вышла из машины; горячий душный воздух обжег ей легкие, и она впервые почувствовала, как тоскует по английским туманам. Во Франции, где она встретилась с Хадсоном, было жарко; жарко и сейчас. Может быть, холод и промозглая английская сырость принесут отдых ее измученному сердцу?

— Ты улетаешь в шесть вечера, а сейчас… — он взглянул на золотые наручные часы, — еще нет двух. Хочешь, я закажу легкий ленч?

— Нет-нет, спасибо, я не голодна, — быстро ответила Марианна. Если они не расстанутся немедленно, она сотворит что-нибудь такое, о чем будет жалеть всю жизнь. — Я… большое спасибо за экскурсию. — Неестественно прямая и бледная, она протянула ему дрожащую руку. — Это было очень мило с твоей стороны.

— Мило? — Взяв протянутую руку, он начал массировать ее запястье сильными длинными пальцами. — Нет, не думаю. — Говоря это, он ввел ее в холл. — Я держался как эгоист, манипулировал тобой, и ничего «милого» в моем поведении не было.

Марианна споткнулась и подняла глаза к его каменному лицу.

— Хадсон…

— Такси приедет через час, — продолжал он как ни в чем не бывало. — Если хочешь освежиться и отдохнуть, можешь воспользоваться моим номером. Я подожду в кафе. Прощай, Анни.

— Прощай? — Вот и наступил давно ожидаемый миг расставания — и Марианна поняла, что не может этого вынести. — Но разве мы больше не увидимся? А твой ключ?.. — Она взглянула на ключ, который вложил ей в руку Хадсон.

— Оставь у портье. — Быстро и холодно он поцеловал ее в лоб и, выпрямившись, произнес с улыбкой: — Кто знает, может быть, встретимся еще через два года?

А затем он пошел прочь, легко и быстро, ни разу не оглянувшись назад, и унес с собой ее сердце.

Такси приехало за ней в три часа. До этого Марианна поднялась в роскошно-безликий номер Хадсона и долго стояла под прохладным душем; нежные струйки воды, сбегавшие по ее лицу, сливались с горячими солеными слезами.

Однако слезы не облегчили ее горя; глаза давно высохли, но в горле по-прежнему стоял тугой ком, а голова раскалывалась от боли. Спустившись в холл, она не смогла совладать с собой и огляделась в поисках Хадсона. Но, кроме хорошенькой девушки-портье и смуглого таксиста с белозубой улыбкой, в холле не было ни души. Никаких следов высокого темноволосого мужчины с глазами цвета штормового моря. Все кончено — Хадсон избавился от нее раз и навсегда.