— Никак надоело, красавица?

Выражение, с которым Расселл смотрел на нее, окончательно вывело Хейзл из себя. Она и припомнить не могла, когда испытывала такое раздражение.

— Да.

Расселл торопливо поставил пустой бокал на поднос пробегавшего мимо официанта и вкрадчиво спросил:

— Хочешь, я вызову для тебя такси?

— Устроители арендовали несколько машин, и я знаю, что одна предназначена мне.

— Тогда я провожу тебя? И на той же машине вернусь обратно. — Расселл хлопнул по заднему карману брюк и сокрушенно улыбнулся. — Я приехал на своей колымаге, но, боюсь, несколько перебрал, чтобы сесть за руль.

Хейзл попыталась представить Дика в таком состоянии, но у нее ничего не получилось. Он всегда блистательно держал себя в руках. Если он собирался вести машину, то с религиозной непреклонностью пил только минеральную воду. И как только человек с таким чувством ответственности, тоскливо подумала Хейзл о муже, может быть столь восхитительно непредсказуемым? На необитаемом острове она предпочла бы оказаться именно с Диком. До чего ей повезло, что она замужем именно за ним!

— Так ты не против, если я тебя провожу, Хейзл? — настаивал Расселл.

Хейзл улыбнулась.

— Конечно, не против.

Вдруг она почувствовала, что не может дождаться, когда очутится дома — дома, где она живет, где обитают три ее восхитительные дочки и ее восхитительный муж. А потом… потом, когда спустится ночь… она будет извиваться в объятиях Дика… Хейзл зажмурилась от предвкушения этой минуты.

— Я хочу исчезнуть прямо сейчас. — Она обежала взглядом зал. — Саския готова?

Расселл отвел глаза.

— Она уже уехала. Няня не могла сидеть с Чарли весь вечер, и Саскии пришлось уехать раньше.

— Вот как. — Хейзл попыталась избавиться от слабого чувства неловкости. — Понимаю.

— Машина ждет у входа, — нетерпеливо сказал Расселл. — Идем, Хейзл.

По сути, это в самом деле был ее вечер, и Хейзл несколько раздражала бесцеремонность Расселла, но она решила не спорить. У нее просто не было желания что-то доказывать.

Машина оказалась лимузином, за рулем которого сидел широкоплечий водитель; лицо его было скрыто тенью от козырька форменной фуражки. Хейзл расположилась на заднем сиденье, и первым делом ей бросился в глаза миниатюрный бар. Ну, это уже явный перебор, подумала она, о чем и сказала.

— Значит, выпить ты не хочешь? — уточнил Расселл.

Хейзл содрогнулась при мысли об очередной порции алкоголя. Бокала шампанского за вечер ей было более чем достаточно!

— Разве что тут есть спиртовка с какао!

— Осторожнее! — лукаво предупредил Расселл, оценивающе скользнув взглядом по ее телу, обтянутому серебристой тканью. — Слишком много какао — и вместо потрясающе изящной женщины мы увидим прежнюю толстуху Хейзл!

Она возмущенно выпрямилась. Дело было не столько в том, что Расселл фактически оскорбил ее, сколько в хамской манере, с которой это было сделано. С каких это пор он позволяет так вести себя? Друзья иначе разговаривают друг с другом. Или он вообразил, что работа над книгой сблизила их настолько, что он получил право фамильярничать?

Когда машина, заурчав мотором, двинулась в сторону Найтсбриджа, Расселл закинул руку на спинку сиденья.

— Знаешь, малышка, — промурлыкал он, — эта твоя книжка сулит мне кучу денег. И сегодня вечером я обонял божественный, сладчайший запах успеха!

Хейзл продолжала чувствовать легкое беспокойство, но заставила себя не показывать его. Расселл муж моей подруги, решительно сказала она себе, и сегодня слегка захмелел. Только и всего. Тем не менее она постаралась отодвинуться как можно дальше.

— Приятно слышать.

— Может, не будем останавливаться на достигнутом? Тебе не кажется, что перед нами открываются безграничные возможности? А? Что ты на это скажешь, дорогуша?

— Я думаю, что одной книги и рекламной кампании с меня более чем достаточно, — не кривя душой, ответила Хейзл. — И то, и другое отняло слишком много драгоценного времени.

— Вот уж не могу согласиться, — выдохнул Расселл. — Время, которое нам предстоит, будет просто восхитительным. О, Хейзл… — простонал он.

Хейзл казалось, что ей снился дурной сон. Она обеспокоенно заметила, что Расселл буквально зажал ее в угол сиденья. А потом он с силой вцепился в нее и слюнявым влажным ртом, из которого несло алкоголем, присосался к ее губам.

Хейзл отчаянно заколотила кулачками по груди Расселла, но тут события приняли неожиданный оборот.

Лимузин резко затормозил, взвизгнув тормозами, и водитель выскочил из-за руля. Хейзл невольно отметила, что первое впечатление об этом человеке, как о крупном и сильном, оказалось совершенно правильным. Она преисполнилась к нему безграничной благодарности, когда, рывком открыв дверцу и схватив Расселла за лацканы, он выволок насильника с заднего сиденья и бесцеремонно швырнул на обочину.

— Подонок! — рявкнул водитель голосом, который Хейзл мечтала услышать больше всего на свете.

Она чуть не заплакала от облегчения, когда мужчина, приподняв Расселла за воротник, снова ткнул того лицом в грязь.

— Дик, — потрясенно пролепетала она, пытаясь понять, не привиделось ли ей. — Это в самом деле ты?

— В самом деле я, дорогая.

И Хейзл потеряла сознание.

Открыв глаза, Хейзл увидела, что лежит на диване, а три белокурых ангелочка смотрят на нее испуганными глазами.

— Мамочка! Тебе лучше?

— Папа сказал, что ты потеряла сознание!

— Все потому, что ты мало ела, — упрекнула Летти, от волнения бледная до синевы.

— В постель — а ну, живо! — раздался строгий голос, и появился Дик с рюмкой бренди в руках.

Доказательством, как девочки переволновались, служило то, что, нежно расцеловав мать, они без единого возражения поплелись спать.

Поставив бренди на столик, Дик присел на край дивана и ладонями стал согревать холодные руки Хейзл. Она никогда раньше не видела мужа таким бледным, таким потрясенным.

— Пришла в себя? — тихо спросил он.

Хейзл попыталась улыбнуться, но потерпела неудачу: губы позорно не слушались.

— Думаю, да. Смутно вспоминаю лишь лимузин, в котором ехала домой.

Он, стараясь сохранять серьезность, продолжил:

— После чего некто Дик Треверс на руках донес знаменитую писательницу и свою однофамилицу до квартиры, прижимая ее к груди так, словно не мог с ней расстаться, а она приникла к нему, беспомощная, как устрица, вытащенная из раковины.

Хейзл вспомнила незнакомое ощущение грубой ткани форменной куртки, в которую она вцепилась.

— Так ты в самом деле переоделся шофером? — изумленно спросила она.

— В самом деле. Первым делом я завез домой девочек и попросил миссис Хоббс присмотреть за ними, а потом сунул водителю пару купюр и одолжил униформу. — Он повел плечами и наконец позволил себе улыбнуться, стряхивая напряжение, которое испытывал несколько последних недель. — Должен тебе сказать, что она основательно жмет в плечах!

— Ради бога, почему ты так поступил?

Дик в упор посмотрел на нее.

— Как выяснилось, у меня были для этого весомые основания, Хейзл Треверс! Ибо, как я ни старался отделаться от подозрений по поводу отношения к тебе Расселла, меня не покидало подсознательное ощущение, что доверять ему не стоит.

Хейзл сделала глоток бренди, почувствовав, как согревается кровь, бегущая по жилам.

— А не проще было бы сказать мне об этом?

Дик грустно посмотрел на жену.

— Гораздо проще — если бы только ты мне поверила! Ты думала, что мое неприятие Расселла объясняется лишь подчеркнутым нежеланием участвовать в рекламе книги. Не так ли?

— Может быть. Но оказалось, что твои претензии к нему были весьма обоснованы, — признала Хейзл, прикрывая глаза, — Ох, как мне хотелось, чтобы ты убедил меня, и тогда ничего бы этого не случилось.

— Поверь, я сам с немалым трудом убедился в бесчестности его помыслов. Кроме того, мы не первый год знаем и его, и Саскию, и я был уверен, что у них крепкая надежная семья.