По дороге в замок Сара вела себя безупречно. Викки же гадала, что такое он может сказать ей, что может ее так расстроить. Наверное, это насчет Джерарда, крутилась у нее в голове мысль. Может быть, известие о помолвке Жанеры вызвало у него новый обморок?

Викки въехала во двор замка и затормозила. Ги вышел из машины одновременно с ней. В замке он провел ее в салон, который так понравился ей во время первого посещения. Она в растерянности остановилась у изысканного бессарабского ковра.

Он закрыл двери, подошел к ней и безмолвно указал на кресло. Она стиснула зубы и хотела уже отказаться, как увидела опасный блеск в его голубых глазах.

Она покорно села и вопрошающе взглянула на него:

— Что-нибудь с Джерардом? Ему хуже, да?

Лицо Ги потемнело. Засунув руки в карманы, он уставился на нее:

— Он многое значит для вас, да?

— Очень многое, — ответила она, не колеблясь, и добавила: — Как друг.

Ги, не отрываясь, смотрел на нее, потом шумно вздохнул:

— И вы сбежали с виллы не из-за меня, а потому, что хотели успеть в больницу в Ницце к часам посещений, чтобы увидеть его?

Она схватилась за эти его слова, как за спасательную нить.

— Можно так сказать, — отозвалась она, и нервная дрожь забила ее, когда она увидела недоверие на его лице.

Он рявкнул грубо:

— Значит, вы хотели оттолкнуть в сторону его невесту и поплакать на его плече?

Викки заморгала, не желая верить собственным ушам.

— Вы… вы… хотите сказать, что он и Жанера помолвлены?

Он нахмурился:

— Вы, конечно, знаете об этом. Жанера звонила вам утром из больницы, чтобы сказать.

Происходило нечто необыкновенное, оно с трудом укладываюсь у Викки в голове.

— Она не сказала, что это Джерард, — пролепетала она.

Его лицо просветлело.

— Вы думали, что это я — жених, да? — спросил он, и его красивый рот расплылся в улыбке, а в глазах загорелись шаловливые огоньки. — Так вот почему вы убежали, когда увидели меня на вилле, ведь так? — уже мягко спросил он.

Викки попыталась встряхнуть головой, чтобы прийти в себя, но вместо этого лишь неуклюже дернулась в своем кресле. По спине у нее пробежали мурашки, и ей стало трудно дышать. В этот момент он бросился к ней и заключил в объятия.

Сначала его поцелуи были такими же грубыми, как те, которыми он осыпал ее неделю назад, как бы в наказание. Затем губы его стали мягче, и она чувствовала, что он ждет от нее ответа, который она пока не могла дать, потому что была еще слишком потрясена. Он ослабил объятия и в ожидании поднял к ней глаза. Застенчиво взглянув на него, она обхватила его шею и прижалась к нему всем телом. «О, сумасшедший и милый сон, — в смятении подумала она, — если бы он никогда не кончался!»

Но новая волна поцелуев, биение его сердца так близко, как никогда, — все это было божественной реальностью.

— Я не могу поверить, — заговорил Ги растроганно. — Женитьба всегда казалась мне нелегким делом. Я считал, что должен встретить женщину, которая обладала бы всеми качествами, которые я искал. До тех пор я отказывался даже думать о браке. Время шло, а придуманный мной образ все не материализовывался, и я решил отдать себя целиком работе. И что случилось? Появилась ты, со своими темными глазами, со своей неприязнью ко мне, ты, что была полна решимости защищать любимую сестру от злого врача. — Он потерся подбородком о ее висок. — Я был чрезмерно раздражен: какая-то девчушка позволила себе меня невзлюбить. Но решил отбросить все это, как не имеющее значения. Затем пес, чью любовь ты завоевала своей нежностью, привел меня к тебе. Я почувствовал, что утопаю в твоих темных выразительных глазах. Все это случилось. С тех пор я ни минуты не был прежним.

Она улыбнулась:

— Именно тогда я начала сдаваться, но вдруг появилась Жанера. Я была потрясена, когда поняла, что безумно жду твоих визитов.

Его губы снова скользнули по ее губам, и он взглянул вниз на ее вспыхнувшее лицо:

— И твоя встреча с Жанерой сразу убедила тебя в наших с ней отношениях?

Викки почему-то не могла рассказать ему о колкостях Жанеры.

— Я думаю, что ты сам способствовал этому, отвешивая комплименты своим соотечественницам.

Его улыбка стала совсем мальчишеской.

— Я боролся с твоим очарованием. Я так хотел тебя, я просто разрывался от желания.

— Со мной происходило то же самое, — счастливо призналась она.

— Значит, ты любишь меня?

Он сказал это совсем странным голосом, в котором звучало смирение, что несколько минут она просто не могла ответить. Наконец она произнесла ясно и твердо:

— Я так люблю тебя, что одна только мысль потерять тебя заставляет меня содрогаться.

Он крепче обнял ее:

— И ты выйдешь за меня замуж?

— О да, — прошептала она, и глаза ее наполнились слезами.

— Что случилось, дорогая? — спросил он заботливо.

Она сглотнула:

— Мои родители, Ги. Они любили друг друга так же, как мы, и все же их брак закончился разводом.

Он мягко посмотрел на нее:

— Любовь — это нежное пламя, которое будет гореть между супругами, если они забудут о своих претензиях друг к другу. Они всегда должны оставаться любовниками, а не мужем и женой, особенно в постели.

— Ги! — воскликнула она, и щеки ее вспыхнули.

Он рассмеялся.

— Если мысль о том, что тебе придется разделить со мной ложе, заставляет тебя краснеть, что же будет, когда это произойдет? — спросил он, хитро прищурившись.

— Я буду любить тебя.

— Всегда?

Она кивнула, ощущая радость оттого, что он прижимает ее к себе и целует медленно и нежно. Она уже не старалась отпрянуть. Она отвечала на его поцелуи с той же страстью, потому что знала: нежное пламя будет всегда ярко пылать в их сердцах.