"И это не было покушением на убийство?"

"Мэдди." Он вдохнул, массируя переносицу.

"Когда ты понял, что я это я?"

"Когда я уходил из твоей квартиры, то увидел почтовый ящик."

"И тогда ты вернулся, чтобы пососать мою ногу. Это был тест-драйв?"

"Я чувствовал себя виноватым. Хотелось как-то помочь тебе, сбросить груз с плеч." Он выпрыгнул с кресла и предпринял попытку расхаживать по двухфутовой площадке, заламывая пальцы и тряся руками, как борец в углу ринга. "По крайней мере, это то, что я сказал сам себе. Теперь я думаю, мне стало любопытно, я искал оправдания…. Но, тем не менее, я убеждал себя, что не хочу жениться. Ни на ком." Он повернулся к ней. "Я ошибался."

"Может ты вовсе не ошибся? Поездка в такси, кружка пива, одна чудесная ночь секса? Или это из-за сна твоей мамы? Ты делаешь это потому, что думаешь, что должен жениться на мне?"

"Я, черт бы тебя побрал, люблю тебя, Мадлена." Он прокричал эти слова, указывая на нее. Затем он, кажется, передумал кричать, скорчил гримасу и засунул руки в карманы. "Я люблю твой умный рот. Я — Я люблю, как ты носишь свою коробку для ленча и играешь с игрушками, и носишь ужасную обувь. Мне нравится, что заставляешь меня смеяться."

Лед, обступивший ее сердце, начал таять. Болело адски. Она опиралась. Следуя своему плану, она должна сохранить Грегори в безопасности и достойно умереть самой. Она должна держаться за это. Когда голос вернулся обратно, она ответила, "Ты никогда не смеешься."

"Я смеюсь внутри. Научи меня смеяться вслух."

Мерзавец знал, как ударить больнее. Если бы она могла убежать, или хотя бы отвернуться, то так бы и поступила, но все, что она могла сделать, так это закрыть глаза и почувствовать, как слезы стекают ручейками по щекам.

Зная, что попал в цель, он присел у ее кровати, так, что их лица оказались на одном уровне. "Мне нравится, что ты не боишься меня. Большинство людей боятся — но ты, никогда. Помнишь, как ты приказала мне отвезти тебя домой той первой ночью? Мне нравится, что смотришь смерти в лицо. Ты самый храбрый человек из вех, кого я знаю."

"Перестань, пожалуйста."

"И еще, я люблю твою задницу. Она самая большая, самая круглая и самая идеальная… мне действительно будет ее не хватать, если ты умрешь, Мэдди."

Тыльной стороной руки Мэдди потерла глаза, вытирая слезы. Так можно выплакать весь свой кислород, если не быть осторожнее. "Вчера я уже тебе объяснила, почему мы не можем пойти на такой риск."

"Это единственное, что тебя беспокоит? Если бы тебе гарантировали, что операция пройдет успешно, ты бы согласилась?"

"Это гипотетический вопрос. Какое это имеет значение?"

"А как на счет всего остального? Ты хочешь стать вампиром?"

То, как он произнес слово вампир, ее рассмешило. Оно прозвучало, как вхам-пир, так сексуально и так по- русски. Конечно, она об этом думала целый день. "Я достаточно азартная, признаю, мне любопытно. Это, как большое приключение. Я не думаю, что против, честно, только я переживаю за своих близких. Что я им скажу?"

"Это всегда сложно, но ты не первая, кто пройдет через такое." Он начал было говорить что-то еще, а потом остановился, отыскав что-то интересное в своих ногтях. "Скажи мне одну вещь, только будь откровенной. Здесь мы не можем позволить себе такую роскошь, как вежливость."

"Грегори, мы никогда не любезничали друг с другом."

"Что есть, то есть." Он все еще изучал свои руки. "Итак, я знаю, ты скажешь правду. Ты не решаешься сделать это потому, что не хочешь быть со мной?"

"Не будь идиотом. Я лишь жалею, что мы не встретились несколько лет назад, когда у меня еще было время." Она потянулась к нему. "Мое самое горькое сожаление — оставить тебя позади."

Он взял ее руку, пальцы такие же холодные, как у его мамы. "Мэдди, вот в чем дело. Я начал соединяться с тобой еще той первой ночью, когда мы встретились, с того самого момента, как я попробовал твою кровь. Я уже слишком сильно связан с тобой, чтобы меня защищать. Если ты умрешь…" Остальное он оставил несказанным, но она знала, это было нехорошо.

"Ты нуждаешься во мне." Заняло некоторое время, чтобы проникнуться идеей.

Свободной рукой он потянулся заправить ее волосы. " Очень," хриплым голосом ответил он.

Это хорошо любить его, действительно хорошо.Осознание всего снизошло на нее, как солнце сквозь тучи, как дождь в летнюю пору. "Ладно."

"Ладно, что?" Выражение лица Грегори было нейтральным, тщательно подобранным.

"Ладно… я буду жить для тебя. Если сможешь примириться со мной."

А сейчас она уже теряла свой кислород на самом деле, но она смеялась сквозь слезы. "Видишь ли, Грегори Фостин, я собираюсь спасти тебя."

Грегори озарил ее такой улыбкой, какой она еще никогда не видела. Сначала, это была улыбка облегчения, но она все росла и росла, пока не выросла до ослепительной. Он достал свой телефон. "Феликс, мы идем."

"Что ты собираешься делать?"

"Мы тебя похищаем." Он наклонился и потерся своими губами о ее. "Я не могу дождаться, когда сниму с тебя все это дерьмо."

Кто знал, что у вампиров есть свои больницы? Конечно же, они не могут обращаться в общественные, но Мэдди полагала, они не нуждаются в них вовсе, в книгах всегда было сказано, что они могут восстанавливаться в темных, вонючих гробах, подпитываясь лишь собственной дьявольской волей.

"Мы не нуждаемся в докторах настолько, насколько вы," сказал Грегори. "Но, иногда кому-то что-то отрезают, о тогда нам нужно, чтобы кто-то пришил это назад."

"Это действительно сложное направление в медицине." Пробубнила она приглушенным голосом из-под кислородной маски.

"Не волнуйся. У нас есть Феликс."

"Я знаю, и вы парни, придумали дьявольский план."

Они находились в заднем отделении их собственной вампирской скорой, которая, к большому разочарованию Мэдди, не была украшена летучими мышами. Единственным отличием от любой другой машины скорой помощи было то, что в этой не оказалось задних окон. Они покинули больницу без малейшей суеты. Феликс и еще несколько помощников переложили ее на носилки, а Грегори шел позади, жестикулируя руками так, как делал это в ту ночь в комнате. Никто даже не посмотрел в их сторону.

Мэдди улыбнулась ему. "Ты такой классный."

Почувствовать возбуждение в тот момент было легко, наслаждаясь тем, что все еще жива, и надеяться. Думать о том, как ее пугала трансплантация сердца не хотелось, или о боли и слабости, которые последуют за ней, или об инородном приспособлении, которое будет жить в ее теле после, помогая ее сердцу биться. Она думала о Грегори. Он в ней нуждался. А миссис Фостин сказала, что они предназначены быть вместе. Наблюдая за тем, как выражение лица Грегори меняется от жестокого до нежного, когда бы он на нее посмотрел, ей захотелось поверить, что все это правда.

Пока Феликс суетился над мониторами, Грегори немного объяснил, что последует дальше. По обыкновению, сказал он, они будут связаны через несколько недель после того, как выпьют крови друг друга, пока она не ассимилирует кровь вампира, или, если точнее, кровь вампира ассимилирует ее, и она не станет тем, кого они называют «обращенной». Казалось, Грегори думает, что обращение это очень романтично, медовый месяц, опыт которого они пропустят. Все будет так, как и должно быть, хотя процесс и ускорен. Грегори должен выпить ее настолько насколько возможно, чтобы не убить, а потом он и вся его семья станут донорами крови для нее, чтобы официально превратить в вампира.

"И, конечно же, вас не волнует группа крови?"