— А тебе говорила, что твоя сестрица — еще та ведьма, — громко произнесла Герцман. — А ты мне не верила. Они с Лапиной одного поля ягодки. Обе глупые куклы.

— Не лезь, — отмахнулась от нее Олеся. — Вот же ты овца, Василиса! Как ты могла?

— Что я могла, Олеся? — переспросила я. — Врезать твоему парню за то, что он полез меня целовать? Может, ты мне и не веришь, да и не нужна мне твоя вера, но есть целая столовая свидетелей. Я не собираюсь перед тобой отчитываться. Если ты веришь словам воблы, то есть Лапиной, которая тебя чуть не убила, когда узнала, что ты с Андреем встречаешься, то это твои проблемы. Я действительно тебе от чистого сердца помочь хотела. Раз для тебя слова твоей подружки, которую ты ненавидишь и мечтаешь занять ее место, значат больше, чем мои — я не виновата.

— Что значит, хотела занять мое место? — взвизгнула Лапина. — Вот же ты гадина!

— Может, вы между собой потом разберетесь? — спросила Юлька. — Если ты, Олеся, закончила, мы пойдем.

— Я не закончила! Кто из вас врет? — никак не могла понять моя родственница.

— Это уже не важно! — заявила я. — После твоих слов в мой адрес это не важно.

— Но я не могу представить, чтобы Андрюша полез целовать такую, как ты, — ужаснулась Леся.

— Зря, он полез ко мне целоваться и делал это не раз! — разозлилась я окончательно. И именно в этот момент я поняла, что просто ненавижу своих родственников.

— Что? — заорала сестра. — Ты целовалась с моим парнем?

— Точнее будет сказать, что это он со мной, — мерзко ухмыльнулась я и не заметила, как получила от Олеси оплеуху.

— Ненавижу тебя! — закричала Леся.

— Я тебя тоже! — ответила я тем же и схватила ее за волосы. — Запомни раз и навсегда, что если ты еще раз позволишь себе что-то подобное, я тебя прибью! Ты поняла? Это был первый и последний раз, когда я спускаю тебе это с рук.

— Отпусти меня, — попросила Ромова.

— Надеюсь, ты запомнила, — выпустила я из своего кулака волосы родственницы. — И в следующий раз, думай, кого стоит слушать, а кого нет.

Я была зла! Я была так зла, что попадись мне сейчас Андрей, я бы его на ленточки порезала. Ведь это он во всем виноват! Всю жизнь мне испоганил!

Когда мы с Юлькой все-таки дошли до столовой, то увидели, что Виноградов сидит за нашим столиком и листает журнал с моим изображением на обложке. Когда я подошла к нему, то он наградил меня задумчивым взглядом. Он что-то знает? Он знает кто я?

С Мишей я все-таки помирилась, и у нас все наладилось. Бросать я его по просьбе Андрея не собиралась. Я не собираюсь делать все, что он мне скажет. Покорной я никогда не была. Можно, конечно, сделать ссылку на мои чувства к нему, но пока у Любимова есть девушка, я для парня буду недосягаема. Я такая и ничего с этим сделать не могу. Переступать через себя ради сомнительных обещаний не буду. Пусть разберется сначала в своем гадюшнике, а потом ко мне клинья подкатывает. Даже если все мои хорошие чувства к Олесе пропали, я не буду уводить у нее парня, Андрей должен сделать сам свой выбор. А я никогда не понимала женщин, которые уводили мужей из семей. Здесь, конечно, немного другая ситуация, но все же.

С Олесей я больше не общаюсь, хотя видно, что ей очень стыдно за свое поведение. Несмотря на ее стыд, я мириться с ней не хочу. На это есть две причины: первая, это то, что нужно думать, кому стоит верить, а кому нет. А вторая, это все ее оскорбления, которыми она наградила меня в порыве гнева — обычно так правду и узнают. Юлька постоянно меня спрашивала, почему я не дала ей сдачи? А как ей объяснить то, что я чувствую за собой вину? Ведь я пыталась устроить счастье сестре и влюбилась сама. Но ведь не только влюбилась, но и позволила чувствам брать верх над разумом. Мне не стоило вообще с Андреем общаться, а уж целоваться и подобно, даже не смотря на то, что делает это он великолепно.

На Мишу я злилась не долго, а именно до того момента, когда увидела, как Андрей целуется с Лесей. Виноградов был очень рад, что я перестала злиться, и вел себя просто безукоризненно, каждый день отвозил меня на учебу и обратно, даже если приходилось для этого встать раньше или сбежать с пары. Я пытала его уговорить не прогуливать ради меня занятия, но он упорно убеждал меня в том, что на его учебе это совершенно не отразиться. И вообще он был паинькой, меня это начало немного раздражать, даже подарки и цветы этого чувства не ослабляли. Я всегда ценила тех людей, которые могут сказать мне слово поперек. Кому интересно общаться с людьми, которые тебе постоянно и во всем потакают?

А выходные Миша пригласил меня провести с ним и с его друзьями на даче. У одного из его приятелей будет день рождение и Мишка хотел, чтобы в этот момент я была рядом с ним. Если честно, на дачу мне ехать не хотелось, особенно если учесть, что друзья у них с Любимовым общие. Потом пришла мысль более откровенного характера: мы на даче, одна комната на двоих, в которой по чистой случайности окажется одна кровать. От такого я сморщилась, я ведь не собиралась с Мишей ночь проводить, но если я ему так нравлюсь, как он говорит, то не будет настаивать. Ой, как все сложно! Может с Юлькой посоветоваться? Она хоть подскажет.

— Ой, как хорошо, что ты позвонила! — воскликнула подруга вместо приветствия. — Я только что о тебе думала.

— Что-то я этому не рада, — вспомнила о поговорке, и о том кто появляется, когда о нем вспоминают.

— Пойдем, погуляем. По голосу слышу, что тебе нужно исповедаться, а я так и быть побуду твоим священником, — тараторила Герцман.

— Может это тебе надо исповедаться? — с сомнением спросила я.

— И мне надо. Пойдем или нет? А то у меня на домашнем телефоне Сережа висит.

— За что ты с ним так? — со смешком спросила я, представляя висячего на телефоне парня.

— Ты поняла, о чем я, — воскликнула Юлька. — Он меня гулять зовет, но мне срочно нужен совет.

— Хорошо, идем, — согласилась я и добавила. — Мне тоже нужен совет.

— Вот и поможем друг другу. В восемь в центральном парке около фонтана, — проговорила мне Юлька место встречи, и перед тем, как сбросит вызов, я услышала. «Сереженька, Ваське очень нужна моя помощь».

Вот же засранка! Конечно, все сваливайте на меня, я не против. Вася сегодня добрая и никого ругать не будет.

Я посмотрела на часы. Ух, ты! Полчаса всего дала, а ведь мне надо собраться и доехать до парка. Хотя, ехать не долго — минут десять. Я начала быстро бегать по комнате, собирая телефон, кошелек и кучу полезных мелочей в сумку и попутно натягивая джинсы и кофту. Лицо только припудрю, сомневаюсь, что кто-то вечером меня узнает, а если что спасет капюшон куртки. В общем, оставив после себя небольшой бардак, через пятнадцать минут я выскочила в прихожую и чуть не сбила папу с ног.

— Торопишься? — поинтересовался отец что-то жуя. — На свидание?

— Папа, какое свидание? Меня Юлька ждет, — начала я искать свои новые дутики. Никогда их не носила, а тут просто увидела и не могла не купить. К кому же они мне под куртку подходят.

— Ты никогда так к подругам не торопилась, — заметил папа, закидывая рот карамельку. — Хотя и подруг-то у тебя не было.

— Я просто опаздываю, поэтому и тороплюсь, — сказала я и закинула в сумку перчатки.

— Эта девочка, которую ты недавно приводила? — осведомился отец. — Матери она очень понравилась.

— Я убежала! — крикнула, выбегая на площадку. Сейчас мне некогда обсуждать Юльку с родителями.

Зря я так торопилась, потому что прибыла на место раньше, чем Герцман. Вот всегда так! Я, между прочим, чтобы ни опоздать даже в автобус залезла, в который в принципе было уже не реально залезть. Она всегда опаздывает, в этом вся ее натура. Интересно, а она и родилась с опозданием? Надо будет спросить.

Юлька появилась через десять минут, когда я от холода начала пританцовывать. На улице вроде не так холодно, а когда стоишь на одном месте, до костей пробирает.