– Ещё как.

– Вот и мне интересно. Ты бы запросил по своим каналам, да со мной поделился. Знаю, что обследовали эсэсовцев ваши медики. Немцы, конечно, не бессмертные были. Были и среди них потери. Всех погибших эсэсовцы собрали и тут же в Германию отправили. Но, видно, и у них сбои бывают. Почему-то троих вывезти не смогли. И тайно в лесу захоронили. Где – видели местные мальчишки. А этим летом заинтересовалась этой историей ваша служба. Я к чему тебе, Арнольд Филиппыч, это рассказываю? Вдруг знаешь чего? Хоть намекни. Я, как услышал об этом, так сон напрочь потерял. Потому что дальше вообще чудеса начинаются. Так знаешь чего?

– Нет. Впервые об этом слышу.

– Жаль, – тяжело вздохнул Александр Иванович.

– Ну, а дальше-то что?

– У одного из них в кармане солдатская книжка оказалась. Обычная, эсэсовская, только запись в ней была добавлена, что прошёл он медицинскую подготовку номер четыре и относится к специальному двадцать второму отряду СС.

Долгов шумно выдохнул. Позабыв об остывшем чае, он встал, не заметив оставленный Максимом стул, споткнулся и, чертыхнувшись, выглянул в коридор. За дверью никого не было. Он вернулся за стол и, вытерев платком лоб, произнёс:

– Ну ты, Александр Иванович, напустил туману. Аж мурашки по коже.

– Но и это ещё не всё. Дальше у меня язык не поворачивается рассказывать.

Долгов потянулся к стакану и застыл с вытянутой рукой. Позабыв о чае, он подпёр кулаками подбородок и посмотрел на Александра Ивановича, разволновавшегося от собственного рассказа и нервно теребившего фуражку.

– Когда этих троих достали, то тщательно обследовали. Здоровенные мужики! Сапоги не меньше сорок шестого размера, и у всех во лбу дырки!

– Раненые были, их и добили, – пожал плечами Долгов.

– Да нет же! Это мне один из ваших рассказывал, когда я в Москве был. Он в этой комиссии тоже работал. У всех троих просверленные отверстия в центре лба!

– Может, уже кто после поглумился над черепами?

– Опять не то! Делали им это при жизни, потому что кость уже заросла.

Долгов подошёл к окну и открыл форточку. Показалось, что в кабинете заметно поднялся градус. Александр Иванович тоже вытёр рукавом кителя лоб и расстегнул верхнюю пуговицу.

– Я к чему тебе это всё рассказал? Ты узнай у своих. Уж больно история интересная. Не даёт мне покоя. Я ведь к тебе совсем по другому поводу пришёл, а сам видишь, ни о чём больше говорить не могу. Вообще-то я к тебе за Горбуном. Может, все-таки отдашь?

– Нет, Александр Иванович, самим нужен. Ты не переживай, я, как что узнаю, так сразу тебе сообщу.

– Ну, да ладно. Ты, Арнольд Филиппыч, мужик толковый, на тебя только и надежда. По чести сказать, ты даже и не похож на других чекистов. Потому к тебе и обращаюсь. Нельзя нам этот конвой пропустить. Закрепятся немцы, не выбить нам их тогда с Севера.

– Не сомневайся, не пропустим. Ещё не знаю, как, но чувствую, что помогу тебе. Мы ведь с тобой, хоть и разным начальникам служим, но дело одно делаем. Так что дадим немцам по зубам, это уж точно!

– Дай-то бог, дай-то бог…, – встал из-за стола Александр Иванович. – Спасибо за чай. А с этим предателем ты не миндальничай, вытряси из него всё, что нужно, и к стенке.

– Хорошо, вытрясу!

Долгов засмеялся и встал проводить гостя.

На пороге Александр Иванович остановился и, заглянув в глаза старпому, с волнением в голосе спросил:

– А сам как думаешь? Может быть эта история правдой, или солдатская байка?

– Наверное, может. В жизни и не такое ещё бывает. Рассказывали, что люди из одного времени в другом появлялись и вместе со своими дедами воевали.

– Ну это ты загнул! – захохотал Александр Иванович. – Весёлый народ в твоей конторе, если такие анекдоты травит! – хлопнув старпома по плечу, он надел фуражку и шагнул за дверь – Пойду я. Дел по горло.

Долгов проводил гостя задумчивым взглядом и крикнул в коридор:

– Эй, кто там?! Приведите арестованного на продолжение допроса!

Максим осторожно заглянул в кабинет и спросил:

– Ушёл?

– Ушёл.

– А кто это был?

– Начальник разведки Северного флота Акатов.

– А-а… Суровый мужик. А чего ты будто мешком прибитый?

– Да наслушаешься тут жутких историй…

– Это о немецком конвое?

– Что? Ах, конвой… И это тоже, как заноза в заднице. Не представляю – как морякам помочь?

Максим потрогал свой остывший недопитый чай и потянулся за чайником.

– На лодке как раз время утреннего чая.

– Слушай, Макс! – встрепенулся Долгов. – А ведь это идея! И я уже о ней думал. А что если нам к разгрому конвоя привлечь «Дмитрия Новгородского»?

Максим поперхнулся и, стряхнув с куртки чайные брызги, спросил:

– Сам-то понял, что сказал?

– Моряки ведь уйму народа положат! А нашим это – плёвое дело. Я ведь сводки читал, как наши «Тирпиц» уничтожили. Правда, немцы так и не поняли, что произошло. Утверждали, что на мине подорвался, а затем боекомплект взорвался.

– Конечно, только бы и нам ещё на лодку перебраться. У тебя, наверное, и план есть? Или спрятанный в сопках вертолёт? Да и он не поможет. Нашего «Дмитрия» ещё надо найти.

От собственной идеи Долгов разволновался и, потирая руки, расхаживал по кабинету гигантскими шагами. Вдруг он остановился напротив Максима и, ткнув ему в грудь пальцем, твёрдо заявил:

– И сделаешь это ты!

– Вертолёт я не умею водить, – смущённо улыбнулся Максим.

– Да при чём здесь вертолёт?! – не понял шутку Долгов. – Неужели ты не думал, как нам на лодку вернуться?

– Сегодня ночью думал.

– Это хорошо, что думал. Значит, мы с тобой оба мыслители. И что ты придумал?

– Да ничего в голову не лезет.

– А вот мне залезло. Мы с ними по рации свяжемся!

– Толик, не выйдет. Нас сразу запеленгуют. И немцы, и русские. Навредим и себе, и лодке.

– И об этом я подумал. Ты в цирке был?

– Случалось. А что, приглашаешь?

– Да перестань ты! Я ведь серьёзно. Ты видел, как собака примеры решает? Ей дрессировщик табличку показывает – два плюс два, а она четыре раза гавкает.

– Было и такое, кажется.

– А в чём фокус, знаешь?

Окончательно сбитый с толку Максим, едва успевая поворачивать голову вслед за бегающим по кабинету Долговым, неуверенно ответил:

– Наверное, математику знает.

– Кто, собака? Ну, темнота! В кармане у дрессировщика резиновая груша с ультразвуковым свистком. Сколько раз он на неё нажмёт, столько она и лает. Зрители свисток не слышат, а собака слышит, так как у неё звуковой диапазон пошире нашего будет. Теперь понял, о чём я? Связь улавливаешь?

– Ещё нет. Нам нужна собака?

Долгов остановился и недоверчиво посмотрел в лицо Максиму.

– Ты что, и вправду ничего не понял? Или это мы так шутим? Это хорошо. Потому что в Мурманске стоит очередь из желающих поставить тебя к стенке! А ты шутишь – это хорошо. Значит, с делом справишься. – Старпом схватил его за руку и потащил к окну: – Смотри! Это антенны нашего передающего радиоузла. Мощность хорошая – с Москвой можно связаться. А ты ведь у нас кто? Ты гений радиоэлектроники! Что тебе стоит порыться в радиостанции и расширить диапазон частот до таких, чтобы сейчас их ещё не знали и не смогли прослушать, а на лодке приняли? Это и будет наш ультразвуковой свисток!

– Не получится, – Максим виновато посмотрел на Долгова и отрицательно мотнул головой. – Да и какой из меня гений? Так, баловство. Разве что могу тиристор от диода отличить.

– Не скромничай. Я и этого не могу.

– Пустой номер.

– Не пугай меня! Я с этой идеей всю ночь в засаде просидел. До меня когда эта мысль дошла, так я про диверсантов и думать не мог. А ты говоришь – пустой номер! Максим, это наш единственный шанс вернуться на лодку. А если нет, то так и будем изображать – я особиста, а ты Горбуна, пока тебя как предателя не расстреляют, а меня не разоблачат. И после разоблачения тоже, наверное, расстреляют.