Бежать! Бежать!

Немедленно бежать!

Максим пошевелился, стараясь освободить руки от пут, – похоже, не так уж и крепко его связали. В трюме было темно и душно, чьи-то горячие тела – таких же пленников? – сжимали парня со всех сторон, кто-то надсадно кашлял, кто-то сопел, кто-то плакал. Ничего не разберешь. Подождать до утра? Хоть что-то выяснить? Или все же попытаться, чего зря время терять? Ну конечно попытаться, что за вопрос?!

Юноша дергал связывающие руки веревки с такой силой, что заныли запястья. И все ж таки путы ослабли, так что можно уже было осторожно освободиться. Ага… Если считать, что здесь – трюм, тогда люк наверняка наверху. Как только к нему подобраться – ползти прямо по людям? А иначе никак!

Не обращая внимания на бурчание и недовольные возгласы, Макс поднялся на ноги – не так тут было и высоко, он даже вынужден был пригнуться – и, вытянув руки, принялся тщательно ощупывать потолок, точнее сказать, верхнюю палубу, но снизу. И нашел, нашел-таки края люка, запертого снаружи при помощи какой-то палки. Вот ее и вытащить… вот она, вот…

Сделав маленький шажок вперед, парень споткнулся о чье-то тело и упал, вызвав рев недовольства. Люк тут же открылся, пахнуло свежим ветром, и над головами притихших пленников засияли далекие желтые звезды.

Заглянувший вниз воин с коротким копьем в руках что-то злобно произнес – видимо, выругался – и, оглянувшись, подозвал товарищей. Подошли сразу четверо – в трюм опустили лестницу, спустились и принялись щедро раздавать удары палками. Максу тоже сильно досталось по ключице. Пленники застонали, но тут же притихли, быстро сообразив: чем больше шума, тем дольше продолжится экзекуция. Погрозив на прощание кулаками, воины вылезли обратно, с силой захлопнув за собой люк.

– Ш-шарданн!!! – с неожиданной злобой прошептал кто-то.

Макс, конечно же, догадался, о ком идет речь. О нем, о ком же еще-то? Ну, надо же, вот и кликуха появилась – шардан. Интересно, они что, всех европейцев здесь так называют? В целом Макс не особо отличался от здешних – почти такой же смуглый (нет, все-таки, конечно, посветлее), черноволосый, вот только серо-голубые глаза да и черты лица тонкие, европейские. Впрочем, и у местных встречались подобные лица, взять хоть, к примеру, Тейю. Тейя. Где ж ты теперь? И почему скрылась? Кстати, как только к ней обратился тот вельможа со шрамом, как его… Усеркаф, кажется… так девка и сгинула, прямо пропала без вести. Наверное, он ее узнал, окликнул – та и свалила. Что же, выходит, Тейя – преступница? Какая-нибудь воровка или, того хуже, проститутка? А вообще интересно знать, когда закончится весь этот балаган? Выбраться к цивилизованным местам теперь окажется потруднее – эти сволочи-похитители, естественно, отобрали и телефон, и паспорт, и еврики. Бандиты! Торговцы людьми! Подобных как-то показывали в новостях. Это надо же – угодить в их лапы! А все вино. Расслабился, черт побери. Теперь попробуй выберись… Эх, договориться бы с товарищами по несчастью. Может, кто-нибудь из них знает хотя бы английский?

Максим приподнял голову и громко зашептал:

– Хэй! Ху из спикин инглиш?

А в ответ услышал лишь злобное бормотание. Мало того, кто-то из пленников, вскочив на ноги, стукнул головой в люк, тотчас же открывшийся.

– Шардан! – с гнусным придыханием немедленно сообщил пленник. – Шардан.

– Шардан, – воин кивнул и жестом подозвал подмогу.

Черт! Макс сообразил-таки, что добром все это не кончится. Ага…

Снова лестница. Схватив парня, воины вытащили его на палубу, заломив руки за спину, поставили на колени.

– Шардан? – С ласковой улыбкой взял Макса за волосы подошедший курчавый губастик. Тот самый, по чьему приказу юноша был пленен. Главарь банды.

Судно стояло на якорях почти у самого берега, вдоль бортов горели факелы. Одетый в яркую узорчатую юбку главарь ухмыльнулся и коротко, без замаха, отвесил пленнику увесистую пощечину, так что у того выступили слезы.

– Шарда-а-ан. Хэк!

Еще пощечина. Еще, еще, еще… Голова Макса задергалась, и ручьем хлынули слезы – не столько от боли, сколько от обиды и унижения.

– Шардан…

Дался вам этот шардан, суки!

Наконец, по-видимому утомившись, главарь заложил руки за спину, ухмыльнулся и что-то повелительно сказал. Один из бандитов выхватил откуда-то палку и глумливо захохотал, посмотрев на Максима. Захохотали и державшие парня воины, на миг ослабив хватку…

Чем немедленно воспользовался Макс!

Оп! Рывок!

Кувырок через голову!

Удар! Удар! Удар!

О, Максим знал как бить!

Трое бандитов бросились ему наперерез, трое и упали на палубу, схватившись за скулы. Впрочем, юноша не строил иллюзий, знал: здесь больше эффект неожиданности. Когда силы неравны, никакой бокс особо-то не поможет.

Прыжок влево… Вправо… Теперь – через низкий борот. Опа!

И плеск волн. И теплая – горячая даже – вода. Вода Большого Хапи.

Вынырнув, Макс поплыл к середине реки – а плавал он неплохо. Похоже, никто за ним не гнался, хотя с палубы отдалявшегося судна и слышался какой-то шум. Юноша перевернулся на спину, соображая, куда дальше плыть. Ну конечно, к берегу – куда же еще-то? Вот только где он, берег? Вот судно – все так же пылают факелы, отражаясь в черной воде реки оранжевыми звездочками. Значит, там же и берег. Излучина.

Нет, в самом деле никто не гонится! Что же они, плавать не умеют? Или не надеются отыскать в темноте? А что бы он, Макс, сделал сейчас на месте бандитов? Ну конечно, не поплыл бы – угляди тут хоть что-нибудь в темноте. Отправил бы нескольких человек по берегу – это да. И чтоб сидели тихонько где-нибудь в камышах, слушали…

А другой берег далеко – река-то разлилась. Не доплыть, нет, не доплыть. Значит, сюда, к излучине. И – осторожно, очень осторожно, чтоб ни одна волна не всплеснула.

Макс так и поплыл – по течению, чуть шевеля руками и ногами. Плыл неожиданно долго, может быть, с полчаса, пока наконец не почувствовал коленками ил. На ноги так и не встал: дно илистое, еще затянет, плыл – сколько мог, потом уперся руками – громко, казалось, на всю реку чавкнула черная жижа. Едва вытащил руки, увязли ноги. Черт! Пришлось ползти на брюхе. Так вот и выполз на берег, словно какой-нибудь там крокодил. Грязный, мокрый, но вполне довольный.

Выполз, привстал, огляделся – теперь бы еще не попасться. Огляделся – это как сказать, темнота вокруг стояла такая – пальцев на руке не видать. Одно утешало: преследователи ведь так же слепы. Однако отнюдь не глухи, это нужно было учитывать.

Стараясь не шуршать камышами, Максим отошел от берега шагов, может, на двадцать, после чего, подумав, решил здесь же, в камышах, и заночевать или по крайней мере подождать до рассвета. А уж потом побыстрее убраться – идти вниз по реке или вверх, в зависимости от того, куда направится бандитское судно, за которым нужно обязательно проследить.

В черном небе все так же сверкали звезды – желтые, равнодушные и далекие. Узкая полоска молодого месяца отражалась в реке тонкой блестящей тростинкой, было слышно, как где-то совсем рядом, вспорхнув, забила крыльями птица. Птица… Что же это она так разволновалась? Спугнули?

Беглец вжался в камыши и затаил дыхание – кто-то осторожно пробирался берегом вдоль реки. Слышны были приглушенные голоса, шуршание камыша… вот снова взлетела птица. А ведь они вполне могут его поймать! Запросто! Не сейчас, на рассвете. Растянутся цепью – холмов и деревьев здесь, похоже, нет, видно далеко. Одна надежда на камыши – так ведь кто знает, насколько они тянутся? Может, узенькой такой полосочкой вдоль самой воды?

Где его будут искать? Конечно, подальше от реки и судна, ведь это логично. Значит, что нужно делать? А возвращаться к самому судну, вот что!

Макс прислушался – шаги и голоса явно удалялись… Удалялись, чтобы ближе к утру вернуться. Наверняка и вверх по течению тоже был выслан такой же небольшой отряд. Ну, пусть уйдут подальше.

Немного выждав, беглец поднялся на ноги и пошел на зыбкий свет мерцавших вдали факелов. Что-то скользкое прошмыгнуло под ногами. Змея! Господи, не хватало еще наступить на какую-нибудь ядовитую гадину! Макс застыл, нагнулся, зашуршал камышом – он для змеи никто, никакая не добыча, лишь досадная помеха и опасность… которую в случае чего можно и нужно устранить ядом. Но лучше уползти. А если вдруг погонится, наступит, вот уж тогда…