Из сумки, висевшей у нее через плечо, Мариэтта мгновенно выхватила пистолет и направила на Филиппо:

— Не двигайся! Я не задумываясь выстрелю в тебя, если ты вздумаешь помешать нам выйти отсюда! Тебе понятно?

По выражению ее лица Филиппо понял, что Мариэтта не шутит. Неужели эта дрянь, какая-то баба, да еще из Торризи, перечеркнет все его планы? Нет, этому не бывать! Да мыслимо ли это вообще? Но ничего. Ничего. Он все сделает так, как замышлял. В конце концов, сегодня как раз тот день, когда он и сам собирался поставить точку на этой затее. Оставалось лишь перенести Элену в ее спальню. Вот пусть эта дура и займется этим сейчас. Он все равно ее прикончит, как-нибудь справится. Те две твари — Минерва и Джиованна — сегодня же уберутся отсюда, а та, что носила еду — ее уже нет вместе с ее муженьком-гондольером. Каюк им обоим! Ничего, он перехитрит эту змею Торризи!

Тем временем Мариэтта стала медленно подниматься вверх по лестнице.

— Иди назад к себе в спальню. И не вздумай повернуться! Спиной!

Филиппо нисколько не пугал пистолет в ее руке. Он не сомневался, что она держит оружие впервые в жизни, а ему не раз приходилось обезоруживать и не таких противников. Сейчас просто нужно выждать удобный момент и свернуть ей шею. Ерунда, что в плане придется кое-что изменить, это не проблема. Минерва покинет дворец, переодевшись в одежду этой Торризи и надев ее бауту, все это барахло она так и оставила у него в спальне. Прислуга будет видеть, как она уходит, и Бьянка увидит тоже — он ее специально послал перед тем, как идти сюда, в Кремовую гостиную. Она стоит сейчас там у окна и ждет, когда выйдет из дворца ее бывшая крестная. И никому в голову не придет свалить на него тот факт, что эта стерва Торризи не появится сегодня дома. А с этой Минервой его посредник обойдется, как полагается. И довольно скоро.

— Дай я хоть перенесу в ее покои, — вдруг обратился к ней Филиппо. — Не можешь же ты позволить ей умирать здесь, на этой лестнице. Мне всегда хотелось, чтобы она отошла спокойно, в своей постели.

— Ты до нее больше пальцем не дотронешься! — сердце Мариэтты от гнева и напряжения готово было выскочить из груди — ведь он был так близко, всего лишь в шаге от нее. Руки ее дрожали, вдруг она испугалась, что лишь ранит его — ведь ей еще ни разу не приходилось стрелять из пистолета! — Тебе я ни на грош не верю! Стой и не двигайся!

— Не веришь? Но у тебя же пистолет в руках! — Издевательски напомнил он, разводя руки в стороны, как бы желая продемонстрировать ей, что он беспомощен перед нею. — Ты же можешь спокойно убить меня, и я тебе больше не помеха.

— Нет, я привлеку тебя к суду за попытку покушения на жизнь своей супруги.

Филиппо молниеносно кинулся к ней и ребром ладони так ударил по ее руке, в которой был пистолет, что оружие вылетело и загремело вниз по лестнице. Она даже не успела ничего сообразить, в страхе отшатнулась к стене и видела перед собой его лицо — лицо убийцы. Филиппо уже занес руку, чтобы ударить ее, но в этот момент из-за его спины вырвалась какая-то тень, звериным чутьем он почувствовал присутствие кого-то третьего позади себя и, стремительно повернувшись, увидел, что это Бьянка, в руке которой опасно блестел нож для разрезания страниц.

— Дьявол! — вскричал Филиппо, и она бросилась на него, пытаясь нанести удар, но промахнулась, и нож, скользнув по его рукаву и не причинив ни малейшего вреда, со звоном упал на каменную ступеньку. Однако уворачиваясь от удара, Филиппо потерял равновесие и соскользнул на край лестницы, пытаясь в отчаянии ухватиться за Бьянку. Та попятилась и инстинктивно уцепилась за веревочный поручень. Филиппо, размахивая руками, успел схватиться за парчовый занавес, но проржавевшие кольца, на которых он крепился, и прогнившая ткань не выдержали, и тяжелая портьера, не выдержав его веса, оборвалась. Филиппо, издав жуткий вопль, грохнулся вниз на мрамор пола, и тут же эхом раздался истерический крик Бьянки. Доносившийся снизу стон возвестил о том, что Челано остался жив.

В ужасе и недоумении Мариэтта уставилась на Бьянку, побелевшими пальцами вцепившуюся в посеребренную веревку поручня и неподвижно сидевшую, уставясь невидящим взглядом в пространство. Обе в течение нескольких мгновений были не в силах даже пошевелиться от шока.

Первой опомнилась Мариэтта.

— Бьянка, помоги мне дотащить наверх Элену! У нас нет времени. Бог с ним, с Филиппо, он всего лишь ушибся. — Мариэтта сбежала вниз к Элене, но Бьянка, с трудом приходя в себя, пошатываясь, поднималась на ноги. — Ну, Бьянка, давай живей!

Ответа не последовало, и Мариэтте пришлось рассчитывать лишь на свои силы. С трудом взяв Элену на руки и приподняв, Мариэтта не успела подняться и на три ступеньки, как остановилась, услышав стон, который испустил внизу Филиппо. Обернувшись, она увидела, что он, взревев от боли и злости, вцепился в ногу Элены и пытается тащить ее к себе, Мариэтта в страхе закричала.

Тут же к ней на помощь поспешила Бьянка. Она моментально стянула с ноги туфлю на высоком каблуке и изо всей силы ударила Филиппо каблуком по руке, и тот с воплем выпустил ногу Элены.

— Бери Элену за ноги, Бьянка! — скомандовала Мариэтта.

На этот раз повторять не пришлось, и они в конце концов сумели дотащить Элену в спальню Филиппо и положить в постель. Внезапно Бьянка, будто вспомнив о чем-то, рванулась назад в эту потайную гостиную. Мариэтта в первую минуту подумала, что та, опомнившись и раскаявшись в содеянном, поспешила на помощь своему возлюбленному. Призыв Мариэтты вернуться остался без ответа.

Филиппо, который так и полулежал, запутавшись в толстой парче занавеса, вздохнул с облегчением при виде Бьянки, стоявшей на верхних ступеньках. Боль лишила его сил, по его лицу струился холодный пот — одна его нога была очень серьезно повреждена, а боль в боку говорила, что наверняка сломаны и ребра. Но он все же сумел изобразить улыбку, но это было скорее всего просто гримасой боли и отчаяния.

— Птичка моя, дорогая! Я знал, что ты придешь ко мне! Я знал, что ты меня не бросишь. Ничего, что ты на меня хотела броситься с ножом, ничего, я тебе это прощаю. Вот… — он приподнял руку. — Руку мне прорезала, но это ничего… Но и ты должна простить меня за то, что я держал здесь Элену. Ты ведь и сама в этом виновата, это же все из-за тебя. Ты меня просто с ума свела, заставила полюбить, потерять из-за тебя голову… Иди и приведи кого-нибудь, чтобы вытащили меня отсюда. Позови моего слугу, позвони, чтобы он прибежал сюда. — Видя, что она продолжает молчать и лишь смотрит на него широко раскрытыми синими глазами, он поторопил ее. — Ну, что же ты медлишь, птичка моя?

Бьянка повернулась, в этом жесте было даже что-то покорное, но вовсе не для того, чтобы броситься за помощью. Она подошла к столику, где стоял оставленный Мариэттой подсвечник, и задула пламя. Потом, ориентируясь по дневному свету, попадавшему сюда через распахнутую дверь наверху, она вышла к лестнице и, подняв со ступенек пистолет и нож, направилась вверх, в спальню Филиппо.

Челано в отчаянии застонал.

— Нет, нет, Бьянка! Ты не можешь бросить меня здесь!

Все так же молча, она прошла через дверь и, повернувшись, захлопнула ее за собой. Все еще не веря тому, что произошло, Филиппо слушал, как в замке поворачивается ключ, и еще несколько секунд спустя до него донесся звук вставшего на место шкафа. Его заперли! Она заперла его, оставив наедине с болью и страхом, в полной тьме умирать здесь!

Мариэтта, пытавшаяся влить в рот Элены еще несколько капель коньяку, видела, как Бьянка подошла к окну и, прежде чем она успела остановить ее, раскрыла его и с размаху бросила ключ от потайной гостиной Филиппо в воды канала Гранде.

— Зачем ты это сделала? — вскричала Мариэтта. — Ведь его нельзя оставлять там.

Глаза Бьянки горели.

— Я слышала, что он сказал тебе. И теперь пусть он сам с собой там навечно остается.

Сказав это, она ринулась к двери, что находилась между дверью в спальню Филиппо и входом в покои Элены. Не успела Мариэтта и слова произнести, как Бьянка уже отодвинула тяжелую задвижку.