И теперь ему предстояло изобрести способ, как уговорить Брук переехать к нему. И чтобы при этом ее давление снова не взлетело ввысь. Вот это и будет настоящее рождественское чудо.

Мягкое сиденье лимузина ласково приняло Брук. Она подтянула ноги и положила на колени бутылку с водой. Рядом с ней сел Джордан, разложив на коленях документы, и автомобиль тронулся.

В больнице она находила его рядом каждый раз, когда открывала глаза. Брук обхватила рукой живот, убеждаясь в том, что ее ребенок остался там же, внутри нее, в полной безопасности. Ей все еще чудился запах больницы и страха, хотя теперь с каждой минутой все это уходило дальше и дальше, оставаясь где-то позади. Все произошло слишком быстро — с той минуты, когда они вошли в дом к ее матери, до того момента, как она очнулась на руках у Джордана в машине «скорой помощи», едущей в реанимацию.

Теперь движение вокруг нее замедлилось во всех смыслах. Работать она не могла. Не могла и никуда выходить. Брук вообще чувствовала себя беспомощной, но выбора у нее не было. Материнский инстинкт, побуждавший ее защищать новую жизнь, оказался сильнее всех остальных чувств. Она сделает все, что обеспечит ее ребенку безопасность.

Впрочем, пока ей ничего и не нужно было делать, разве что одеться. Обо всем остальном позаботился Джордан. Однако когда доберется до места, она снова начнет контролировать ситуацию. Ее секретарь передаст ей наиболее безотлагательные дела, а племянница Лизетты подыщет ей домашнюю помощницу. И все будет в порядке.

Бумажную работу она вполне способна делать и дома, это поможет ей оставаться в курсе дел. Паркер уже предлагал прислать свою секретаршу Шейлу, но Брук уверила его, что ее персонала из «Сэндс» будет вполне достаточно.

Одно утро без работы — и она уже начинала нервничать. Ей нужно было успокоиться, хотя бы ради ребенка.

Брук стала смотреть в окно лимузина, считая пальмы, мимо которых они проезжали, чтобы упорядочить мысли. Вон там ее дом. Но почему они проезжают мимо дороги, ведущей к нему?

— Эй, мы пропустили поворот!

Джордан оторвался от документов, сложил их в кейс и посмотрел в дивные карие глаза, устремленные на него.

— Знаю. Не хотел, чтоб ты беспокоилась. Беспокойство вредно для ребенка.

— Беспокойство о чем? — Врачи что-то скрыли от нее?

Брук погладила живот.

Джордан закинул руку на спинку ее сиденья.

— Я о вас позабочусь.

Ага, теперь она поняла, в чем дело.

— Ты решил воспользоваться этим предлогом, чтобы мы были вместе? Но я не желаю торчать в отеле до конца срока!

— Не в «Виктории». — Он играл с ее волосами, рассыпанными по плечам. — Ты поселишься у меня. Там вся обслуга будет в твоем распоряжении, пока ты остаешься на постельном режиме.

— У тебя?..

— Да, это старый дом моих родителей. Теперь он мой. Я выкупил долю Эмилио давным-давно.

Он живет в родительском доме? Ее растрогало, что Джордан старался сохранить память о родителях, хотя бы просто живя в их доме. Если бы только он чаще открывался ей с этой стороны…

А вот другая его сторона беспокоила ее. Она прислушалась к тому, что он говорит.

— Ты не сможешь как следует позаботиться о себе, Брук, оставаясь в одиночестве, ты не находишь? Хочешь, я перееду в твой розовый дворец? Или предпочитаешь, чтобы о тебе заботился кто-то из твоей семьи?

Мысль о том, чтобы отправиться к Гаррисонам и снова встретиться с матерью, заставила ее вздрогнуть.

— Не очень-то честно для парня, который клялся, что не собирается меня обдуривать.

— Я просто показываю тебе все возможности. — Он отодвинул ее волосы и нежно погладил шею. — А у тебя есть предложения получше?

Бриттани готовилась к свадьбе, и теперь, когда она лишилась помощи Брук, это займет у нее еще больше времени.

— Я вполне могла бы нанять кого-то.

— Зачем? У меня уже есть прислуга. — Он провел пальцем вдоль ее позвоночника, потихоньку разминая мышцы. — Подумай об этом. Раз наши любовные свидания теперь должны прекратиться, мы могли бы узнавать друг друга, просто живя в одном месте. Поверь, это самый правильный путь к объединению.

Она выглянула в окно. Автомобиль ехал дальше и дальше вдоль побережья, пальмы проносились мимо одна за другой. На набережной катались роллеры, несмотря на то, что заметно похолодало. На пешеходных дорожках толпились туристы.

В доводах Джордана определенно был смысл. Однако подумала Брук, нет ли у него каких-нибудь тайных мотивов?

— Да, я не смогу заниматься сексом, пока доктор не разрешит…

— Она меня предупредила, — нахмурился он, — строго-настрого.

Она усмехнулась, представив себе эту беседу.

— Любовная жизнь заканчивается, когда ждешь ребенка, да?

— Да уж. — Он наклонился к ее голове, вдыхая запах ее волос. — Я так соскучился по тебе, слов нет… Но если ты можешь обходиться без секса, то и я смогу.

Никакого секса. Она задумалась о том, чего лишилась. Без ласковых прикосновений Джордана воздержание может оказаться очень тяжелым.

— Ты серьезно предлагаешь нам пожить вместе?

Она приглядывалась к нему, готовая заметить малейшее неверное движение, любой знак, который показал бы, что его усилия направлены лишь на одну цель— подрыв империи Гаррисонов. Но эта нежность и задумчивость в его серьезном взгляде… Брук была невольно тронута.

— Совершенно. И если ты не хочешь подумать о своем здоровье, подумай о ребенке.

А вот это уже было нечестно. Джордан оставался Джорданом. И единственный действительно неотразимый аргумент, с которым она не могла спорить, — это он сам…

— Хорошо. Но я хочу установить некоторые основные правила.

— Это честно. — Он смотрел на нее голубыми глазами, в которых было то самое выражение, которое он использовал на переговорах, — «придем к наилучшему соглашению».

— И ты должен пообещать их выполнять.

— Ты тонко улавливаешь нюансы, — Джордан подмигнул, и юмор смягчил его серьезность. — Слышал, за столом переговоров ты такая же жесткая, как другие члены твоей семьи.

— Еще один сомнительный комплимент. — Хотя Брук должна была признать, что, будучи миротворцем в семейных отношениях, она наслаждалась своей довольно агрессивной деловой манерой. — Но вернемся к правилам. То, что я переезжаю к тебе, не означает, что я изменила свои взгляды на брак.

Перспектива замужества по-прежнему страшила ее, а она не хотела думать ни о чем, что могло бы выбить ее из колеи.

— Понял.

— И думаю, будет лучше, если мы будем спать в разных постелях.

Она имела в виду, что у нее были кое-какие секреты, которые она не готова была ему доверить.

В уголках глаз у него собрались веселые морщинки.

— Боишься, что не сможешь устоять?

— Ты преувеличиваешь свое «эго».

— Или чувство юмора. — Он улыбнулся и прикоснулся пальцем к ее губам. — Пытаюсь вызвать улыбку на твоих губах.

Его мягкое движение затронуло в ней какие-то спрятанные чувства.

— Прости. Я просто… напугана.

Вся веселость сразу ушла из его глаз, и он обнял ладонями ее лицо.

— Ох, проклятье, конечно, ты боишься.

— Я бы не волновалась, если бы дело касалось только меня, но я беспокоюсь за ребенка, а это уже слишком много для меня.

— Доктор запретил тебе беспокоиться. — Он погладил ее по животу с такой нежностью, что Брук так и не решилась помешать ему. — Думай о чем-нибудь другом.

Она отогнала страхи, признав, что он прав и она должна постараться ради ребенка.

— Например?

— Ты уже выбрала имя?

Лимузин остановился на переходе, пропуская пешеходов. Она чувствовала тепло его руки.

— Я подумаю об этом, когда ребенок перестанет прятаться от ультразвука. Тогда будет видно, какое нам имя выбирать — для мальчика или для девочки.

— Нам?

А что, он сомневался, что она помнит о нем?

Что ж, это еще одно подтверждение того, насколько плохо Джордан ее знает, если думает, что она откажет ему в принятии такого важного решения.