– Они на кого-то конкретно указывали?

– Да. И это самое неприятное во всей истории. Обе сотрудницы виновной в пропаже денег назвали Лилю. Дескать, она, пользуясь общей доверчивостью, брала деньги из сейфа, а потом устраивала показную истерику, подводя всех к мысли, что надо платить. Конечно, она тоже платила, как и все, но ведь тот, кто все деньги взял, в любом случае остается в выигрыше. Ропщущие приводили убедительные доводы: у Лили увеличились траты, в то время как доходы остались на прежнем уровне. Кому-то накануне кражи она жаловалась, что у нее не остается денег до получки, а потом пришла на работу в новых сапогах, ну и так далее. Понимаешь, шумиха неприятна в первую очередь мне. Это ведь я назначила Лилю начальницей нового отдела, я ей поверила. Следовательно, была недальновидна и ошиблась. И вот вчера, после визита ко мне сотрудников, я вызвала к себе Лилю и допросила. Она расплакалась, сказала, что ее оговаривают и денег она не брала. А еще рассказала, будто у нее появился богатый поклонник, который завалил ее подарками, и что у них очень серьезные отношения. Дескать, он сделал ей предложение, и скоро у них будет свадьба. Конечно, я бы могла ей и не поверить, но, во-первых, она говорила убедительно, а во-вторых, я имела счастье тем же вечером нового поклонника ее лицезреть. Симпатичный мужчина лет тридцати – тридцати трех, на серебристом джипе. Открыл ей дверцу автомобиля и смотрел влюбленными глазами. И что мне теперь думать?

– А сотрудники, значит, активно подводили тебя к мысли, что Лиля обнаглела, чувствуя твою поддержку. Может, их кто-то надоумил ее обвинить?

– Правильно понимаешь. И я хочу в этом непременно разобраться. Но настроения в коллективе такие, что, если я в ближайшее время вора не найду, мне придется уволить Лилю. Сплетни, шепотки за спиной, смешки – противно до ужаса. Кстати, я уже раньше странности замечала, как будто пересуды какие-то идут, но мне даже в голову не приходило, что это обо мне. А вот теперь, когда все выяснила, неприятно поражена.

– М-да, странно все это. А не может так быть, что все-таки именно Лиля виновата? Ну бывают же у людей расстройства психики, клептомания например. Это ведь не сразу проявляется, в периоды ремиссии человек ведет себя совершенно нормально. Вдруг у нее что-то подобное?

– Нет, не могу поверить.

– Да уж, бредовая история.

– Вот и я о том же. Для меня сейчас важно не просто выяснить, кто воровал, а прежде всего – зачем. Почему-то не отпускает ощущение, что мотив вовсе не деньги, как ни странно это звучит.

Александра с сожалением посмотрела в пустую чашку из-под кофе, повертела ее и встала.

– Надо же, выпила и даже не заметила когда. Фая, будешь еще? Кстати, у меня есть восхитительные пирожные и, что, без сомнения, является их несомненным достоинством, малокалорийные. Так как?

– Не знаю. Мне что-то последнее время ничего не хочется. Пирожных – тем более. Но ты на меня внимания не обращай, ешь.

Александра посмотрела на нее с подозрением.

– Фая, ты от меня ничего не скрываешь? Может быть, стоит все-таки сходить к врачу?

– Ах, Алекс, – отмахнулась Фаина, – ты же прекрасно знаешь, что это тут ни при чем.

– Ну ладно. Не хочешь пирожных – не надо. Но кофе-то будешь?

– Если можно – зеленый чай.

Александра согласно кивнула и, встав, вышла в приемную к Зине. Оттуда раздался смех обеих, и лицо Фаины сразу стало непроницаемым. Она ценила и уважала своих подчиненных, но не понимала стремления Александры со всеми быть sur un bon pied. Совершенно необязательно дружить с теми, кто получает от тебя зарплату, считала она.

Вернувшись, Александра села на кожаный диван и, закинув ногу на ногу, сказала:

– Мне сейчас одна идея в голову пришла. Все-таки я своего знакомого из милиции задействую в твоем деле. – И, увидев протестующий жест Фаины, торопливо закончила: – Воспользуюсь его связями с частными детективными агентствами. Уж он-то наверняка знает, где работают настоящие профессионалы, а где сидят бездельники, умеющие только деньги загребать.

Фаина, ранее вытянувшаяся от напряжения как струна, сразу обмякла и вяло кивнула.

– А… Ну, ладно. Пускай.

Александра взяла мобильник, достала его из чехла и, вытащив салфетку из тубы, протерла ею дисплей. «Царапина» на нем стерлась, и это ее порадовало.

«Точно как в анекдоте: у компьютерщика спросили, что такое счастье, он ответил: это когда битый пиксель сковыривается ногтем», – подумала она.

Найдя в записной книжке нужное имя, она нажала на кнопку звонка и взглянула на Фаину. Та сидела с застывшим лицом и с совершенно прямой, напряженной спиной.

– Все будет хорошо. – Александра ободряюще улыбнулась и махнула подруге рукой. – Эдуард Петрович? – проворковала она в трубку. – Вспоминали меня добрым словом? Да ладно, шутить изволите. Наверняка желали, чтоб островные аборигены съели меня на завтрак?..

Фаина встала и отошла к окну, давая понять, что она эти отношения не слишком одобряет. Она была в курсе не только истории знакомства Александры и Лямзина, но и знала, чем все закончилось[1]. И ей не нравилось, что Лямзин психанул и уехал, оставив Алекс рыдать в одиночестве. По ее мнению, мезальянс – он и есть мезальянс, и не стоит снова в этот союз влезать – было уже подобное в жизни Александры. «Никогда мужчина, который ниже женщины по социальному статусу, не смирится с этим», – считала она. Александра же ее мнения не разделяла, а над страхами смеялась.

Наболтавшись вдоволь, она повернулась к Фаине с чрезвычайно довольным видом.

– Думаю, сегодня я твою проблему решу. – Она коснулась ладонями раскрасневшихся щек. – Причем в самом лучшем виде, можешь не сомневаться. Подполковник Эдуард Петрович Лямзин в данном случае – это то, что надо.

– Уверена? – с сомнением посмотрела на нее Фаина. – Мне показалось, ты все как-то не по существу говорила. Кокетничала, заигрывала, флиртовала. О каком деле может идти речь?

– Ах, Фая, твое отношение к Эдику я уже знаю, – Александра захохотала, – поверь, все не так страшно, как кажется тебе.

Фаина поджала губы:

– Вечно у тебя какие-то экстравагантные выверты в личной жизни. Ну вот чем тебе был плох Вадим? Какой красивый мужчина! Все пациентки его заглядывались…

– Фая, – перебила ее Александра, – если Вадим – хороший врач, это еще не значит, что он хороший муж. И потом, он мне замуж не предлагал.

– Тебе просто стоило быть немного настойчивей. И терпеливей. Человек два раза обжегся, не мог же он очертя голову в роман с тобой броситься.

Александра поморщилась.

– Ерунда, он вообще рохля. Никогда сам ни на что в отношениях решиться не может. Ну да мы отвлеклись, вернемся к делу. Я считаю, что такие вопросы, как твой, надо с глазу на глаз решать, а не по телефону. Так что я сегодня поеду к Лямзину и все сделаю. Обещаю.

Они познакомились, когда Александра после балетного училища пришла работать в труппу театра. Ей было девятнадцать, Фаине только исполнилось двадцать три. Фая сразу прониклась к молодой балерине симпатией и всячески начала опекать и поддерживать ее. В атмосфере сплошных заговоров и интриг это оказалось совсем нелишним, и Александра была ей искренне благодарна. А когда через полгода подруга вышла замуж и оставила театр, Алекс затосковала. Свободолюбивая и независимая, она всегда тяготилась железной дисциплиной и многими ограничениями, которым должны были постоянно подвергать себя балетные. И потому, как только подвернулась возможность, она тоже ушла. Но если для Фаины с балетом было покончено навсегда – она решила родить ребенка и полностью погрузиться в материнство, то Александра выбрала щадящий вариант. Она нашла место преподавателя в балетной студии и с удовольствием занялась новым для себя ремеслом – обучением детей танцам.

Но хотя жизнь Фаину и Александру развела в разные стороны, дружба между ними не только не прекратилась, а стала еще крепче. Вскоре Фаина родила девочку, и Александра стала той крестной матерью.