Первый опытный образец Су-12(РК) был закончен в декабре 1947 г., а в 1948 г. он прошел государственные испытания.

В конце сентября 1950 г. главком ВВС в обращении к военному министру СССР доложил, что «корректировочно-разведывательная авиация ВВС СА, состоящая из 18 отдельных авиаэскадрилий и одного полка, вооружена самолетами Ил-2, которые по своему техническому состоянию не обеспечивают выполнения стоящих перед нею задач по боевой подготовке.

Самолет Ил-2 не приспособлен к полетам ночью, в облаках и сложных метеоусловиях, поэтому летные кадры КРА лишены возможности совершенствоваться в технике пилотирования и в боевом применении ночью и в сложных метеоусловиях.

На 1 сентября 1950 г. КРА укомплектована исправными самолетами Ил-2 всего на 83 %, причем процент укомплектованности систематически снижается из-за выхода самолетов из строя по их изношенности и отсутствию пополнения новыми самолетами.

Исходя из вышеизложенного, считал бы необходимым просить СМ СССР обязать МАП организовать серийное производство прошедших испытания в 1949 г. самолетов Су-12 с мотором АШ-82ФН в течение 1951–52 гг. в количестве 185 боевых и 20 учебно-боевых самолетов».

Как видим, главком ВВС дал убийственную характеристику самолету Ил-2 в качестве разведчика-корректировщика.

Отсутствие хороших корректировщиков резко снижало эффективность действия артиллерии РККА в ходе Великой Отечественной войны.

22 июня 1941 г. в 2 часа ночи последний советский эшелон с зерном прошел железнодорожный мост через пограничную реку Буг. «На поезд поднялись два немецких таможенника. Часовой помахал русскому машинисту. Даже пристальный наблюдатель не заметил бы ничего необычного, ничего подозрительного. Паровоз медленно попыхтел в направлении находившейся на немецкой стороне станции Тересполь. И вот стрелки показали 03.15, прозвучала команда „Огонь!“, и начался дьявольский танец. Заходила ходуном земля. Девять батарей 4‑го полка минометов специального назначения тоже внесли свой вклад в адскую симфонию. За полчаса 2880 снарядов со свистом промчались над Бугом и обрушились на город и крепость на восточном берегу реки. Тяжелые 600-мм мортиры и 210-мм орудия 98‑го артиллерийского полка обрушивали свои залпы на укрепления цитадели и поражали точечные цели – позиции советской артиллерии. Казалось, от крепости камня на камне не останется»[19]. Так германский историк Пауль Карель описал начало войны в районе Бреста. В 3 ч 15 мин на участке германской 18‑й танковой дивизии 50 батарей всех калибров открыли огонь, чтобы обеспечить форсирование Буга ныряющими танками. Командир дивизии генерал Неринг описал операцию как «великолепный спектакль, вместе с тем довольно бессмысленный, поскольку русским хватило ума отвести свои войска из приграничных районов, оставив только несколько частей пограничников, которые сражались храбро».

О шквале артиллерийского огня, обрушившегося на советскую территорию утром 22 июня 1941 г., не писал только ленивый. Но о первом применении 15-см реактивных минометов у нас вспоминать не принято. Раз положено считать, что реактивные установки впервые были применены 14 июля 1941 г. под Оршей батареей капитана И.А. Флерова, так и должно быть. А всякие там 15-см реактивные снаряды немцев поминаются гораздо позже.

Любопытно, что 15-см реактивный миномет, как и наши реактивные снаряды М-13, создавался для стрельбы отравляющими веществами (ОВ). Поэтому немцы для конспирации назвали систему «15-см дымовой миномет типа “Д”». В 1941 г. ее переименовали в «15-см Nb.W 41 (Nebelwerfer)», то есть 15-см дымовой миномет обр. 41.

Немецкие же солдаты называли шестиствольный миномет «Stuka Zu Fuss» (сухопутная «Штука»). «Штука» – это название германского пикирующего бомбардировщика Ю-87 – весьма эффективного оружия первой половины войны.

Лафет для установок 15-cм Nb.W 41 был взят от 3,7-см противотанковой пушки. Благодаря этому установка получилась легкой и мобильной. Подрессоренный ход позволял ехать за тягачом по шоссе со скоростью до 45–50 км/час, а на поле боя расчет вручную легко перемещал установку на небольшие расстояния.

В СССР с середины 1930‑х гг. была принята исключительно крыльевая система стабилизации реактивных снарядов, хотя и предпринимались отдельные попытки создания опытных турбореактивных снарядов.

В Германии же в это время предпочитали стабилизацию реактивных снарядов вращением и отказались от крыльевых стабилизаторов. В результате у немецких реактивных снарядов дальность стрельбы была несколько меньше, чем у советских снарядов типа М-13 с крыльевыми стабилизаторами, но зато немцы выигрывали в кучности. Кроме того, для пуска турбореактивных снарядов немцы смогли использовать сравнительно короткие трубчатые направляющие, в отличие от длинных направляющих балочного типа в советских пусковых установках.

К 1 июня 1941 г. в химических частях РГК вермахта состояло четыре полка шестиствольных химических минометов и еще один полк находился в стадии формирования. Полки были трехдивизионного состава. Дивизион состоял из трех батарей, в каждой из которых имелось по 6 пусковых установок.

Несколько слов стоит сказать и еще об одной германской новинке – 60-см мортире «Карл». Работы над 60-см самоходной мортирой были начаты фирмой «Рейнметалл» в начале 1937 г. Проектирование, испытания и производство мортиры происходили в обстановке глубочайшей секретности. Даже в секретном справочнике «Германские вооруженные силы», изданном в 1941 г., мортира фигурировала как «изделие 040 с тяжелой бетонобойной гранатой».

Испытания первого обр. 60-см мортиры были начаты в 1939 г. В ноябре 1940 г. первая 60-см мортира «Адам» была передана вермахту. До середины апреля 1941 г. сданы еще три установки – «Ева», «Тор» и «Один». (Тор, Один, Локи и Фенрир – персонажи языческой германской мифологии.)

В январе 1941 г. был сформирован 833‑й тяжелый артиллерийский дивизион, включавший в себя две батареи по два орудия в каждой.

На 22 июня 1941 г. первая батарея («Тор» и «Один») была придана группе армий «Юг», а вторая батарея («Адам» и «Ева») – группе армий «Центр».

Любопытно, что немцы уже к 1 мая 1941 г. наметили маршруты движения «Карлов», их огневые позиции, наблюдательные пункты и цели в районе Бреста.

Обе железнодорожные установки были выгружены на железнодорожной станции Тересполь. На огневые позиции на границе установки дошли своим ходом.

Утром 22 июня 1941 г. из установки № 4 были выпущены три снаряда по Брестской крепости, а из установки № 3 четыре снаряда. Затем обе мортиры заклинило из-за производственных дефектов снарядов – не были до конца обточены ведущие пояски.

Лишь к вечеру 22 июня удалось разрядить орудия. 23 июня установка № 4 выпустила 7 снарядов, а установка № 3 не стреляла. Утром 24 июня установка № 3 произвела 11 выстрелов, а установка № 3–6.

Итого по Брестской крепости было выпущено 17 снарядов. После этого у немцев осталось пять 60-см снарядов, негодных для стрельбы.

Согласно отчету командира 833‑го батальона подполковника Шмидта, в Брестской крепости на местах падения снарядов в грунте обнаружены воронки радиусом 15 м и глубиной 5 м. При взрыве облако дыма и пыли поднималось на высоту 170 м, а в ширину оно распространялось на 30 м. Отмечено пробитие снарядом кирпичной стены толщиной 2 м, пробить которую снаряд калибра 21 см скорее всего не смог бы.

Еще две 60-см установки «Карл» (1‑ю батарею 833-мм батальона) немцы хотели использовать для разрушения польских дотов (Weelki Drial) в районе Львова. Однако эти укрепления были быстро захвачены подразделениями 297‑й пехотной дивизии. По одной версии, установка «Один» произвела 4 выстрела, а по другой – немцы вообще не стреляли под Львовом 60-см снарядами. В начале июля 1941 г. обе батареи 833‑го батальона отправили в Германию.