Не успели журналисты раздуть пожар всеобщей паники, как страшная гостья отступила: так же внезапно, как и появилась. Никто из вторично заразившихся не умер, новые заражения прекратились. Выжившие больные выздоравливали медленно и мучительно, но все же выздоравливали. Всего за время вспышки в трех городах двух государств неизвестной болезнью был поражен 31 человек: 25 — в результате контактов с тканями мартышек (которые, как выяснилось, поступили из одного района на северо-западе Уганды ) и 6 — от зараженных людей. Заболевание явно имело вирусную природу. В отличие от своих «собратьев», которые обычно попадают в человека через слизистые либо с помощью кровососущих паразитов, новый вирус не знал никаких препятствий, передаваясь и по воздуху, и через уколы зараженным инструментом, и даже при телесных контактах. Вдобавок неизвестная болезнь развивалась стремительно и безжалостно разрушала практически все ткани человеческого тела — от крови до мозга, и не реагировала ни на какую терапию. В лучшем случае врачам удавалось противостоять ее последствиям — обезвоживанию и интоксикации организма.
Вирус из Ямбуку
Разумеется, после столь драматических событий материал, полученный от больных, был тщательно исследован. Выяснилось, что возбудитель болезни не похож на все известные к тому времени вирусы. Его геном представлен единственной цепочкой РНК, кодирующей семь белков, а сам он имеет редкую для человеческих вирусов палочковидную форму. Через неповрежденную кожу он все-таки не передается, но может проникнуть через самую малую ранку или трещинку. Кроме того, он легко проникает через слизистые (используя даже редкие пути заражения, например через глаза) и путем прямого заноса в кровь. Обычно вирусы на открытом воздухе быстро теряют жизнеспособность и потому нуждаются в услугах кровососов-переносчиков, но стойкий вирус Марбург, оказавшись на медицинских инструментах, сохранял способность к заражению в течение нескольких дней. Причина столь разрушительного действия кроется в строении его оболочки, которая состоит не только из белков, как у большинства вирусов, но и из жировых молекул. Однако весь фокус в том, что сам вирус их не производит (синтез жиров — многоступенчатый процесс, для которого нужны десятки разных ферментов, а у него на все про все только семь белков), поэтому он берет их прямо из оболочки зараженной клетки. Понятно, что когда множество новых вирусных частиц «готовятся к бою», от клеточной оболочки пленников не остается практически ничего и содержимое клетки просто растекается. Это хорошо согласуется с клинической картиной болезни: кровь, сочащаяся сквозь проделанные вирусом в коже микроотверстия, содержит очень мало эритроцитов. В ней почти нет и других клеток, в частности тромбоцитов, поэтому она и не сворачивается. «Кровотечение» по-гречески — «haimorrhagia», поэтому новая болезнь получила название «геморрагическая лихорадка Марбург».
Вирусы Марбург и Эбола могут иметь различную форму: червеобразную, спиралевидную или округлую. Длина их колеблется от 665 до 1 200 нм, а диаметр поперечного сечения — 70—80 нм
Потом целых восемь лет она не давала о себе знать. Страсти понемногу улеглись, и вдруг в 1975 году лихорадка Марбург была снова диагностирована у трех человек в Зимбабве. Затем объявлялась в Кении и Конго , что окончательно убедило ученых в ее африканском происхождении. Однако ни в одном из этих случаев не удавалось выявить ни источника, ни механизма заражения.
Новые тревожные вести поступили из Африки в 1976 году. В июле в небольшом поселке Нзара на юге Судана от скоротечной болезни умер сторож местной хлопковой фабрики. Через несколько дней та же участь постигла еще двоих рабочих этой фабрики. Больница городка Мариди, куда доставили первых больных, мгновенно превратилась в настоящий рассадник инфекции: ее пациенты и медперсонал заболевали один за другим. Городок охватила паника, многие жители, в том числе и медики, бежали в джунгли. Вспышка, как и в прошлые разы, вскоре прекратилась, но из полутора сотен заболевших больше половины (53%) спасти не удалось.
А в сентябре еще в одной африканской стране, называвшейся тогда Республикой Заир , разразилась настоящая катастрофа. В деревне Ямбуку, стоявшей на берегах небольшой реки Эбола, тяжело заболел школьный учитель. Его положили в местную лечебницу при католической миссии, где было всего несколько шприцов, а персонал состоял в основном из местных жителей, имевших весьма смутные представления о микробиологии и не слишком тщательно выполнявших свои обязанности. Антисанитария сыграла роковую роль. С каждым днем больных становилось все больше. На беду среди зараженных оказалась работавшая там медсестра-доброволец из Бельгии . Один из священников, понимая, что здесь соотечественница неизбежно умрет, добился ее эвакуации в лучшую клинику столицы страны — города Киншаса. Несчастной бельгийке это не помогло, зато очаг инфекции возник уже в двухмиллионном городе, связанном со многими странами морским и воздушным транспортом.
Европейские авиакомпании начали отменять авирейсы в Киншасу. Заирский диктатор генерал Мобуту действовал решительнее: больница, где умерла бельгийская медсестра, была оцеплена войсками, не выпускавшими из нее никого. Войска блокировали все выезды из района Бумба, в который входила деревня Ямбуку. У солдат был приказ стрелять во всякого, кто попытается покинуть зону заражения. Капитаны речных судов и без приказа президента Мобуту наотрез отказывались причалить к берегам Эбола и Конго, с которых толпы людей умоляли увезти их из этого проклятого места.
В конце концов помощь к перепуганным людям все-таки пришла: в район бедствия прибыла специальная экспедиция Всемирной организации здравоохранения. Когда одного из ее участников, английского вирусолога Карла Джонсона, спросили, не страшно ли ему ехать в логово смертоносной болезни, он ответил, что гораздо тяжелее дожидаться ее прихода в Лондоне . Однако к тому времени, как экспедиция достигла очага болезни, эпидемия уже пошла на спад. Всего в 55 деревнях заразилось около 400 человек, 88% которых умерло. Посланцы ВОЗ почти ничем не смогли помочь жителям района бедствия, однако Джонсону и его коллегам удалось выделить и идентифицировать возбудителя заболевания. Им оказался вирус, идентичный тому, что вызвал вспышку в Мариди, и очень похожий на возбудителя лихорадки Марбург (позднее вирусы такого типа были выделены в специальную группу филовирусов). Тем не менее оба моровых поветрия 1976 года были описаны как самостоятельные заболевания — геморрагические лихорадки Мариди и Эбола. Со временем их все-таки объединили в одну болезнь — лихорадку Эбола. Вопрос же о том, считать ли ее и лихорадку Марбург одной «нозологической единицей» или очень близкими, но все-таки разными болезнями, до сих пор остается предметом дискуссий.
Где скрыт источник?
Впрочем, это не единственный и не самый главный нерешенный вопрос, относящийся к данным заболеваниям. Человечество знакомо с ними уже несколько десятилетий, все это время их напряженно изучали лучшие специалисты мира. И тем не менее мы и сегодня знаем о них мало.
Агрессивность инфекций, вызываемых филовирусами, их готовность проникать в тело любыми путями (то есть отсутствие специфических механизмов заражения), бурное течение болезни, исключительно высокая смертность, наконец, удивительная всеядность вирусов, поражающих клетки практически любых тканей, — все это наводило на мысль, что человек является для филовирусов мишенью случайной и ошибочной. По всему было видно, что вирус должен постоянно циркулировать в популяциях каких-то диких животных, которым он, вероятно, наносит незначительный ущерб или не наносит его вообще (такие болезни выдающийся советский эпидемиолог Евгений Павловский назвал природно-очаговыми). Почти во всех случаях, когда удавалось установить источник первичного заражения, им оказывался тот или иной вид африканских мартышек. Понятно, что их-то ученые поначалу и сочли вероятным природным резервуаром вируса.
