Тем временем параллельно преспокойно шла предвыборная агитация: в цирке «Модерн» ежедневно выступали большевистские лидеры. Это была самая забойная предвыборная кампания с угрозами на днях свернуть шею правительству. Отпора большевики практически не встречали — даже кадетская пресса ограничивалась какими-то шаманскими заклинаниями: да, они, мол, неизбежно выступят, но будут сметены, и сама большевистская идея после этого окончательно обанкротится. Кадетам вторил Горький, будущий «первый пролетарский писатель», призывая помнить о «моральном значении» и «культурном смысле» Февральской революции и не затевать новых волнений.

16 октября Ильич добился окончательного решения партийного ЦК о том, чтобы начать восстание непременно до II съезда Советов. Подавляющее большинство опять поддержало его, только Лев Каменев и Григорий Зиновьев полагали, что это — излишне. Власть и так перейдет к большевикам — только чуть позже и мирным путем, на съезде. Стоит ли рисковать?.. Но дело было сделано. Когда будущий «вождь мирового пролетариата» вышел на улицу, ветер сорвал с его головы кепку и парик. Хозяин подобрал их из лужи и натянул на голову, не замечая стекающих струй. Его «мысли были всецело заняты судьбой революции», — разъясняет поведение Ленина официальное сталинское издание. А выступление Каменева и Зиновьева в газете Горького «Новая жизнь» кремлевский горец впоследствии заклеймил как гнусное предательство, хотя они лишь отвечали на широко обсуждавшуюся в большевистской печати тему. Да и Ленин публично ответил Каменеву и Зиновьеву в «Письме товарищам» — мол, можно либо смиренно ждать Учредительного собрания и сдачи города немцам, либо немедленно выступить и победить. При этом ленинская программа восстания не предполагала ничего, кроме обещаний земли и мира. «Главное ввязаться в бой, а там будет видно!» — этот наполеоновский тезис Ленин переиначил минимально: «Возьмем власть, а дальше разберемся». Никакого серьезного сопротивления со стороны Временного правительства он не предполагал.

Петроград, 24—26 октября 1917 года,

хроника событий

24 октября

Ночь на 24 октября — Постановление Временного правительства о закрытии большевистских газет

05.00 — Большевистские газеты закрыты. Через несколько часов они возвращаются под контроль большевиков

16.00 — Юнкера разводят петроградские мосты и берут их под охрану

17.00 — Матросы занимают Главный телеграф и Петроградское телеграфное агентство

18.00 — Юнкера отбивают телеграф. Смольный отрезан от телефона. В Петроград прибывают матросы из Кронштадта

19.00 — Большинство мостов взято под контроль солдатами и матросами Поздно вечером Ленин уходит в Смольный 25 октября

01.25 — Восставшие занимают Главный почтамт

02.00 — Заняты Николаевский (Московский) вокзал и Центральная электростанция

03.30 — Крейсер «Аврора» встает у Николаевского моста рядом с Зимним дворцом

06.00 — Матросы занимают Государственный банк и закрывают редакции центральных газет

07.00 — Занята Центральная телефонная станция

10.00 — В печать направлено обращение ВРК «К гражданам России!», провозглашающее Временное правительство низложенным. Керенский уезжает на фронт

13.00 — Занят Мариинский дворец, Предпарламент распущен

18.00 — Стягивание сил восставших к Зимнему дворцу

19.00 — Ультиматум Временному правительству

21.40 — Выстрелы из Петропавловской крепости и с «Авроры». Первые столкновения у Зимнего дворца

22.40 — Открытие II Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов в Смольном

23.00 — Первые группы восставших проникли в Зимний дворец 26 октября

02.10 — Арест членов Временного правительства

05.00 — Съезд Советов принимает воззвание к стране «Вся власть Советам!»

Враги народа образца 1917 года

Советы многих губерний Центральной России и даже некоторые городские думы осенью 1917-го уже вполне поддерживали большевиков. Что уж и говорить о Петрограде — созванный в те дни в Смольном северный областной съезд Советов прямо потребовал взятия власти. Делегаты-фронтовики вдобавок предъявили ультиматум всем властям — в течение месяца любой ценой заключить перемирие с немцами. Дальше — больше: представитель Латвии предложил в распоряжение ВРК сорок тысяч латышских стрелков. 21 октября на совещании представителей Петроградского гарнизона большинство делегатов высказывается за непосредственное подчинение Петросовету. Весь гарнизон и вправду — хоть и вяло — перешел на сторону большевиков, о чем, правда, пока не догадывалось его командование. Но ночью тех же суток делегация явилась к командующему столичным военным округом Полковникову и потребовала подчинения. Тот отказал, а на следующее утро дал интервью сразу нескольким газетам: если бы решение, мол, исходило от съезда Советов, а не от одного только Петросовета — он бы взял под козырек. Троцкий на это только поддал жару: ВРК разослал телефонограмму с призывом к гарнизону не выполнять приказы начальства. Так дело постепенно сползло к открытому мятежу.

На следующий день, в субботу 22-го, в городе царили полная тишина и покой. Дерзкий антиправительственный призыв, казалось, не привел ни к каким последствиям. Казаки на гарнизонном совещании невинно интересовались: не будет ли 23-го, в воскресенье, восстания, а то они собирались пойти на крестный ход… Мельком заглянувший к ним Троцкий успокоил: нет, не завтра. Вместо этого назавтра состоялось очередное гарнизонное собрание в Народном доме на Кронверкском проспекте, где по призыву Троцкого была принесена торжественная клятва верности Петросовету. В какой по счету раз за последние месяцы, никто уже не сосчитал бы…

И только в этот же день министр-президент Временного правительства, Верховный главнокомандующий российскими войсками Александр Федорович Керенский, казалось, очнулся от глубокого оцепенения (было, конечно, уже поздно). Во всяком случае, он наконец хоть озаботился охраной правительственной резиденции — Зимнего дворца. Юнкера Николаевского инженерного и Михайловского училищ в сопровождении знаменитого женского ударного «батальона смерти» заступили на дежурство. Батальон самокатчиков был вызван в город, но, запросив Смольный о цели вызова, был успокоен и остался в своем расположении.

Броневик «Илья Муромец» перед Смольным. Ноябрь 1917 года

23 октября в Петропавловской крепости появились большевистские представители. Комендант выдворил их, но этим дело, конечно, не кончилось. Встал вопрос: напасть или пообщаться с гарнизоном? Второе средство было куда как вернее. Для переговоров прибыл Троцкий, выступил на наскоро собранном митинге и полностью подчинил себе волю солдат (человек этот был величайшим оратором — этого у него не отнимешь). Крепость перешла на сторону большевиков вместе с арсеналом в сто тысяч винтовок… Наконец, в Смольном в эти часы шел своеобразный митинг нон-стоп, на котором ведущие «менеджеры» проекта «Восстание» вели «презентацию» для всех заинтересованных лиц. Вообще, Смольный в те дни был заполнен толпами лихорадочно снующих туда-сюда вооруженных мужчин, и трудно было поверить, что здание, выстроенное еще в 1808 году самим Кваренги, благородные девицы, чей Институт находился здесь, покинули лишь пару месяцев назад. Только 4 августа 1917-го сюда переехал из Таврического дворца Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов. Дело было обставлено вполне официально, и поначалу ни о каком «самозахвате» дома большевиками речи не шло. Но они освоились в Смольном стремительно, закрепив за собой несколько помещений, в которых размещался партийный комитет, а 7 октября еще и устроили тут свою общегородскую конференцию. Все это происходило в основном на третьем этаже здания, откуда в «час Х» и велось руководство восстанием.