Литмир - Электронная Библиотека

Подтверждения, что он получил эти деньги, не было, впрочем, ничего такого она и не ждала. С того самого дня, когда он вошел на кухню и объявил, что больше не любит ее, он исчез из ее жизни навсегда, и контакты с ним осуществлялись исключительно через их адвокатов.

Лейси направилась к сцене, и в зале раздались аплодисменты. Она почувствовала, как жаркая волна смущения заливает ей лицо. В тридцать восемь лет пора бы уже перестать краснеть, как школьница, удрученно сказала она себе, – давным-давно пора!

Похоже, она появилась последней – все остальные были уже на сцене, и маленький Майкл, завидев ее, возбужденно заерзал в кресле.

Лейси не смогла сдержать слез. При виде его улыбки глаза ее заволокло, но это были не горестные слезы, а слезы радости – за щедрость и тепло людских сердец, за по-детски наивную любовь Майкла к жизни.

Сейчас его болезнь была в стадии ремиссии; Майкл получил отсрочку приговора, но надолго ли?

Наклоняясь, чтобы обнять и поцеловать его, Лейси молилась, чтобы произошло чудо и Майкл остался бы жив; но в мире еще множество таких Майклов, множество детей, которые…

Она взяла себя в руки, сказав себе, что всякие «ахи» да «охи» ничем не помогли Майклу, что деньги для его лечения появились не в результате причитаний, а благодаря тяжелой работе одних и щедрости других людей.

Лейси заняла свое место и кинула взгляд в зал, на многочисленную публику. Джессика сидела в первом ряду, недалеко от Тони Эймса.

Неужели прошло уже почти двадцать лет с тех пор, как она начала работать секретарем у Тони? Куда, черт возьми, утекли годы?

За это время Тони женился и развелся; Джессика из младенца превратилась в женщину; ну а она сама – что она сделала со своей жизнью? Чего добилась?

Материально она теперь независима, может делать что и когда хочет, и очень многие, без сомнения, ей завидуют. Но есть и другие, которые жалеют ее потому, что она одинока, потому, что живет без мужчины.

Ее это никогда не волновало. Куда лучше жить одинокой, но в мире и согласии с собой, нежели страдать от тех мук, которые, как ей прекрасно было известно, может принести любовь. Особенно таким, как она, склонным любить слишком сильно, слишком полно и, видимо, слишком безрассудно.

Председатель их небольшого комитета поднялся со своего места и еще раз довел до сведения всех собравшихся, на что пойдут собранные средства. Лейси ждала своей очереди, чтобы вручить чек Иэну, чувствуя, как внутри у нее все сжимается от напряжения.

Она повторяла свои слова бессчетное количество раз, так что никаких неожиданностей быть не могло. Ей всего-то нужно присоединить свою благодарность к речи председателя – и передать чек Иэну.

У дальней стены зала местные радио– и телехроникеры вели репортажи о знаменательном событии. Отблески телекамер до такой степени смутили Лейси, что она отвернулась и на мгновение перевела взгляд на публику.

Она ни за что не смогла бы объяснить, как это произошло, почему она безошибочно выхватила одно-единственное лицо из массы других, да еще лицо, которое не видела двадцать лет… Совершенно невозможно было тотчас узнать его; моментально, с переворачивающей душу, смертельной уверенностью понять, что это он, – и все же это случилось.

Льюис здесь. Здесь, в этом зале… в ее городе… в ее жизни, которую она так упорно строила, чтобы избавиться от него… от всего, что с ним связано.

От всего, кроме ребенка, которого он ей дал, и боли, которую он ей причинил.

Льюис Марш… ее муж… ее любимый. Единственный мужчина в ее жизни, которого она любила… которого хотела. Этот мужчина, как ей казалось, любил ее так же сильно… он уверял ее в своей любви и умолял выйти за него замуж, обещая, что они будут вместе всегда, всю жизнь, вечность…

Вечность! Брак их длился чуть больше года.

Лейси охватила дрожь, глухие удары сердца расходились по телу болезненными волнами, а сознание отказывалось принять то, что видели глаза.

Это наверняка ошибка; невозможно, чтобы это был Льюис.

Сильнейший шок и инстинкт самосохранения заставили ее мгновенно отвести взгляд как можно дальше от знакомого лица, но тут же она снова обратила глаза в зал. Как ребенок, дрожа от ужаса, все-таки заглядывает в темную комнату в поисках сказочного чудовища – так и она лихорадочно обшаривала взглядом переполненное помещение, моля Бога, чтобы ее видение оказалось ошибкой.

Двадцать лет, в конце концов, долгий срок… достаточно долгий, чтобы можно было ошибиться, чтобы ее память сыграла с ней злую шутку. Того Льюиса, которого она помнит, больше не существует. Так же как и она сама, он изменился, постарел.

Снова шок. Если она узнала его, значит, и он?.. Лейси перестала искать глазами Льюиса. Она растерянно пыталась разобраться в путанице вопросов.

Что из того, если по какому-то немыслимому совпадению Льюис и вправду здесь? Даже если он узнал ее, маловероятно, чтобы он поднялся на сцену и объявил всему миру, что она когда-то была его женой! Почему же она так испугалась?

Она вовсе не испугалась, отважно возразила себе Лейси. Она просто потрясена… поражена… и, несомненно, ошиблась. Это никак не мог быть Льюис. Откуда?! Нет; это ей показалось, просто потому, что она нервничает из-за презентации.

Презентация! Лейси вся сжалась, в ужасе осознав, что потеряла нить речи председателя, что, захваченная врасплох внезапным появлением бывшего мужа, на несколько секунд забыла, зачем она здесь. Сделав над собой усилие, она сосредоточилась на словах председателя и поняла, что именно сейчас наступает ее черед выступать.

– А теперь я хотел бы передать слово нашей главной сборщице пожертвований, без которой не было бы и сегодняшнего торжества, – Лейси Робинсон!

Лейси поднялась. После развода она носила свою девичью фамилию, и в это мгновение по какой-то непонятной причине взгляд ее почти виновато метнулся в зал, как будто она ожидала, что Льюис встанет и заявит во всеуслышание, что она скрывается под фальшивым именем. Глупо. Даже если невероятный случай и в самом деле привел его сюда, с какой стати ему возражать против ее добрачной фамилии? В конце концов, именно он разрушил их брак… сказал, что больше не любит ее, что у него есть другая…

На этот раз, пробегая глазами по рядам, она не увидела ни единого знакомого мужского лица, ни одного мужественно-властного профиля, ни одной темной, идеально подстриженной головы – вообще никого, кто хоть отдаленно напоминал бы человека, за которого она вышла замуж, который подарил жизнь Джессике. Человека, которого она любила так сильно, что без него жизнь потеряла бы всякий смысл, если бы не нужно было как-то существовать ради их ребенка. Ребенка, о котором он даже и не подозревал; ребенка, о котором он заранее сказал, что не хотел бы его появления на свет.

– Ты мечтаешь о семейном очаге… о детях. А я – нет, – бесстрастно произнес он тогда, игнорируя ее слабые попытки прервать его, напомнить, что… Что раньше, когда он говорил о том, как сильно ее любит, как сильно хочет видеть ее своей женой, он говорил и о том, как мечтает иметь детей от нее, как счастлив разделить с ней мечту о дружной семье, которой они оба были лишены в детстве – она из-за смерти родителей, а он из-за того, что родители расстались, когда он был еще совсем маленьким.

С грехом пополам ей удалось произнести свою маленькую речь и вручить чек. Правда, когда Иэн принимал чек из ее рук, пальцы у нее дрожали мелкой дрожью.

Позже, когда все закончилось, Джессика, волнуясь, поспешила к ней, спрашивая на ходу, все ли в порядке.

– У тебя на лице застыло такое странное выражение. Я даже на секунду решила, что ты собираешься просто подняться и выйти! Я знала, что ты нервничаешь, но даже не догадывалась… Ладно, теперь все позади, – успокоила она ее.

Лейси слабо улыбнулась.

– Ничего, мамочка, ты все равно выглядела блестяще, несмотря на волнение, – убеждала Джессика, подхватывая ее под руку. – А теперь – как насчет ужина, который ты мне обещала? Надо поторопиться, пока один из твоих воздыхателей не набросился на тебя и не упросил взять его с собой.

3
{"b":"146700","o":1}