Он направился к себе в комнату. И опять навалились воспоминания. Семь лет назад Джорджия пришла к нему и отдалась, одурманенному лекарствами, алкоголем и… вожделением. Только много позже, обдумав все, он понял, как сильно любил ее, как надеялся на совместную жизнь с этой замечательной и желанной девочкой. Как он хотел от нее ребенка. Как хотел заботиться, любить и защищать их обоих.

Даже теперь его тело продолжало хотеть ее сильнее, чем прежде, он должен был признать это, — но разум говорил, что под приятной на вид оболочкой скрывалась змея. Самовлюбленная, эгоистичная и жестокая женщина. Он вспомнил Вивьен и подумал, что яблоко от яблони, как известно, падает недалеко.

Он покинет остров еще до вечера. Избавится от влияния Джорджии.

Нужно сохранять достоинство.

— У вас же было достаточно времени! — возмутилась Блоссом, когда Джорджия вошла в красиво обставленную прибранную гостиную. — Я готовлю вкусную еду, накрываю на стол, а вы все портите.

Кухарка на секунду вышла, вытерев руки о передник, и тут же вернулась с тяжелым подносом.

— То, что вы на себя надели, пора выбросить. У Вас полно красивых платьев, почему вы их не носите?

Джорджия заняла свое место за столом. Он был накрыт для двоих и красиво украшен розовыми цветами, распространяющими нежный аромат.

— Я просто надела первое, что подвернулось под руку, — ответила молодая женщина, мысленно обозвав себя лгуньей. Джорджия специально выбрала эту майку и эти брюки. Она жалела, что не надела их вчера, когда ждала Джейсона на берегу. Ведь она знала, что сексуальное влечение друг к другу еще имеет над ними власть, и ей нужно было защититься. Защититься от себя самой. От Джейсона.

Блоссом, бормоча что-то себе под нос, поставила на стол одну тарелку с жареным цыпленком, другую — с аппетитным салатом из манго, помидоров и красного лука, хлебницу с поджаренными гренками и кастрюльку с рисом. Затем она отступила назад, положив руки на бедра, и стала ждать.

Джорджия поняла, что кухарка решила проследить, сколько она съест, и похолодела. У нее совсем не было аппетита. Ее переполняли противоречивые чувства и эмоции, все мысли вертелись вокруг Джейсона и его обвинений. Чем скорее закончится этот ланч, тем лучше.

Понадеявшись, что аппетит придет во время еды, Джорджия положила себе на тарелку крошечный кусочек курицы и ложечку салата, стараясь распределить их так, чтобы порция казалась больше.

— Мистер Джейсон перекусил сэндвичем, сообщила ей Блоссом. — Сейчас он чинит перегревшийся генератор. От Илии толку никакого вечно его нет под рукой, когда он нужен.

Через некоторое время, оставшись наконец одна, Джорджия, стиснув зубы, задумалась. Джейсон почему-то считает, что она сознательно избавилась от ребенка. Вместе с тем, по его слонам, он пытался защитить ее от обвинений Гарольда в безнравственности потому, что не считал ее способной давать сексуальные авансы отчиму, по крайней мере, в то время.

Но теперь Джейсон изменил свое мнение. По-видимому, он полагает, что она заработала свое наследство, лежа на спине.

Ей стало плохо от одной этой мысли. Джорджия собрала поджаренные хлебцы и, выйдя на веранду, принялась скармливать их птицам. Было очень жарко. Лицо ее покрылось капельками пота, одежда прилипла к телу.

Для Джорджии стало главным поговорить с Джейсоном, объяснить ему, как все было на самом деле. Но кто знает, как долго он будет чинить этот проклятый генератор.

Плита Блоссом работала на газе из баллонов, в доме было полно керосиновых ламп, не говоря уже о свечах. Электроэнергия была необходима для холодильника и морозильной камеры. И Джейсон не появится, пока все не закончит. Он всегда серьезно относился к любым обязанностям.

Так же всерьез он готов был принять свои обязательства по отношению к ней и ребенку даже предложил ей выйти за него замуж, чтобы опекать обоих.

У нее перехватило дыхание от горьких воспоминаний: как она любила Джейсона, как нуждалась в нем. Глупое слепое обожание. Но все это в прошлом, ушло и похоронено, а она живет настоящим. Теперь она — другой человек, у нее другие потребности и желания.

Секс?

Она отошла от окошка и принялась убирать со стола тарелки, складывая их на поднос, оставленный Блоссом. Секс. Она может прожить и без него. Она жила без него целых семь лет. Цена, которую платишь за то, что отдаешься кому-то полностью, не только физически, но и эмоционально, слишком высока. Даже если бы у нее не было собственного опыта, есть пример ее матери.

Она просто положит конец всем недоразумениям, а затем Джейсон уедет. Она отпустит его, и это будет долгожданным финалом. Она забудет про влияние, которое он, и только он, имел на нее, вернет свою энергию, деловитость и амбициозность — то, что делало ее настоящей современной женщиной.

Все, что от нее требуется, — просто отпустить его. Это легко. Но, когда Джорджия принесла Блоссом поднос, а Джейсон вошел со двора в кухню, вытирая испачканные машинным маслом руки, она уже не была так уверена в себе.

Джейсон был настолько привлекателен! В этом заключалась вся проблема. Несмотря на то, что его темные волосы были взъерошены, а щека испачкана маслом, вся его фигура излучала силу и уверенность.

Блоссом приняла у Джорджии поднос, ворча, что никто почти ничего не съел.

Бросив на молодую женщину неприветливый взгляд исподлобья, Джейсон швырнул тряпку, которой вытирал руки, в ведро для мусора и обратился к Блоссом:

— Все починено. Когда Илия вернется, скажешь ему, чтобы отвез меня в Сан-Антонио к последнему авиарейсу.

— Вы не можете так скоро уехать, мистер Джейсон! Вы же только что приехали! — запричитала Блоссом, опустив поднос на кухонный стол с таким грохотом, что от него могли бы лопнуть барабанные перепонки. — О чем вы только думаете?

О собственной безопасности. О самоуважении. Он должен уехать раньше, чем проявит себя полным идиотом, признавшись Джорджии в том, что хочет ее сильнее, чем любую другую из встреченных им женщин или из тех, кого когда-нибудь встретит.

Если он снова даст этой маленькой ведьме завлечь его в свои сети, последствия будут катастрофическими. Как ни крути, любовь и доверие значат больше, чем физическое влечение.

А если он не может ей доверять, то должен сматываться.

— Извини, Блоссом, дела, — ответил он на ходу экономке и обернулся к Джорджии. — Я уеду в половине пятого. Мне нужно время помыться и переодеться, собрать вещи. Я зайду к тебе для разговора ровно в четыре. Не пропусти назначенное время.

Джорджия посмотрела на закрывшуюся за ним дверь. Всего полчаса на то, чтобы свести концы с концами? На это ли она рассчитывала? Ее передернуло. Нельзя, чтобы подобные вещи задевали — они того не стоят.

— А о чем вы собираетесь говорить, мисс Джорджия, — пожелала узнать Блоссом. Глазки ее прищурились. — Вы что, поссорились? Из-за этого он уезжает?

— Просто кое-какие неоконченные семейные дела, вот и все, — как можно безразличнее ответила Джорджия. — Мы не ссорились.

— Вы с ним не семья, — Блоссом принялась придирчиво изучать содержимое помойного ведра. — У вас просто общий отчим. Больше ничего. И провалиться мне на этом месте, если я собственными глазами не видела, как вы вылезли следом за ним из воды совершенно голая!

Развернувшись на каблуках, Джорджия вышла из кухни. Лицо ее горело, она спешила скрыться в своей комнате. Блоссом видела ее из дома или с причала и решила, что она нарочно купалась голышом вместе с ним, — только этого еще не хватало!

Унижение не было бы таким сильным, если бы от произошедшего они получили хоть какое-то удовольствие.

Удовольствие? Она не должна даже допускать таких мыслей, воображать их обнаженные тела рядом в прохладной воде, думать об объятиях, все более и более страстных поцелуях, о жажде обладания друг другом, становившейся сильнее и сильнее с каждым днем…

Чтобы оборвать цепь эротических видений, Джорджия поспешно стянула с себя одежду и встала под холодный душ. Жара сегодня была еще более невыносима, чем обычно. Прохладные струи воды дали временное облегчение.