Дирк сильными ладонями обхватил ее лицо, радостно сияя.

— Ты действительно хочешь выйти за меня замуж?

— Я никогда и ничего так сильно не желала, как этого, — прошептала она. — Я умру, если ты уйдешь и женишься на ком-нибудь еще.

— Больше мне ничего не надо, — промурлыкал он ей на ухо. — Все остальное — сущая ерунда.

Его губы скользнули по ее щеке и отыскали ее рот. Поцелуй Дирка зазывал и требовал ответа одновременно. По ее телу пробежала теплая волна любви и желания. Сначала слабо, медленно, потом с нарастающей настойчивостью она стала отвечать на его ласки. Ее пальцы судорожно перебирали его черные волосы. Ощущение его близости возбуждало ее. Почувствовав его тепло и силу, она словно растворялась в нем, испытывая огромное наслаждение. Страсть терзала ее, словно голод, и требовала удовлетворения.

Дирк, мгновенно поняв страстное, неистовое желание своей любимой, подхватил ее на руки и, не переставая целовать, понес в спальню.

Он неторопливо снимал с нее одежду, открывая для себя все новые прелести, и она совершенно забыла о стыдливости и стеснительности. Прелюдия их любви не была бурной. Жар медленно, но настойчиво охватывал тела влюбленных, вызывая чувство сладострастия. Они словно прислушивались и ловили каждое, даже малейшее движение друг друга, стремясь испытать как можно больше наслаждения. Когда наконец они слились в размеренном, чувственном ритме, ее глаза от неописуемого шквала ощущений закрылись. Острое чувство блаженства, как взрыв мощной бомбы, заставило ее содрогнуться. Она застонала от переполнявшего ее наслаждения…

Дирк дождался, когда дыхание его возлюбленной стало ровным, перекатился с нее и прижался губами к ее глазам.

— Вот теперь кое-что мне ясно, — прошептал он.

— И что же? — нежно промурлыкала она.

— Что не только я соскучился по тебе, — с любовью сказал он.

Они лежали и смотрели друг другу в глаза, а его пальцы медленно поглаживали ее.

— Тебе не кажется, что где-то что-то горит? — вдруг спросила она, поводя носом, и спохватилась: — Боже, кофе! Он, наверно, весь выкипел.

— Пойду, посмотрю, — предложил Дирк. Он вскоре вернулся и успокоил ее: — Я вовремя подоспел. Не сгорело.

— Отлично! — Она бросила взгляд на его красивую мужественную фигуру, медленно поднялась и кокетливо улыбнулась. — Я пошла в душ. Хочешь — присоединяйся.

Выйдя позднее на веранду с чашками дымящегося ароматного кофе, они все еще были охвачены ощущением теплой любовной близости. Солнце стояло уже высоко и заливало долину ярким светом. Вдалеке на поросшем вереском склоне горы паслось стадо благородных оленей. Тишину нарушали только всплески воды на реке и далекий крик кроншнепа.

С тихим вздохом, умиротворенно Шона произнесла:

— Я всегда так любила Глен-Галлан. Вот бы остаться здесь навсегда! С тобой, конечно. Совсем не хочется возвращаться в тот дом. Наверно, теперь я не смогу чувствовать себя там, как раньше.

— Наверное, это так, Шона. — Дирк положил руку ей на плечо. — Ты же не дома боишься, а связанных с ним воспоминаний. Рано или поздно, но тебе обязательно удастся перебороть свой страх и безбоязненно посмотреть ему в глаза. Только тогда мы сможем начать нашу новую жизнь.

— О чем ты говоришь? Посмотреть на кого? — Шона недоумевающее посмотрела на любимого.

— Конечно, в глаза твоему отцу. Ты все прекрасно знаешь.

Мягкий упрек в его голосе насторожил девушку, и она пролепетала:

— Ты… ты не понимаешь. Ничто не может понять.

— Я понимаю только одно, что ты стараешься убежать от него, — ответил он со смирением. — Мораг рассказала мне обо всем и даже о том, как ты собрала все его фотографии и предметы, напоминающие о нем, вплоть до его любимого кресла из библиотеки, и приказала Лачи убрать их подальше в сарай. — Он покачал головой. — Это не поможет тебе, Шона. И ты не спрячешься от него, даже сбежав сюда. Он властвовал над тобой всю жизнь, да и мертвый не отрекается от своего господства. Тебе необходима помощь, и поэтому я здесь.

Опять у нее подступил комок к горлу. Неужели такая дура, как она, достойна этого мужчины? Час за часом он старается доказать свою любовь к ней, а она еще над ним столь безжалостно издевалась.

Сконфуженно склонив голову, она слабым голосом проговорила:

— Я… я ничего не могу поделать, Дирк. Может быть, тебе покажется смешным. Я имею в виду… я ведь ничем ему не обязана, и все же у меня не пропадает чувство, что я делаю что-то ужасное по отношению к нему и этим унижаю его достоинство.

Дирк мягко взял ее за плечо.

— Понимаю. Может быть, даже лучше тебя.

— Умом я все понимаю, но что же терзает мою душу? Почему чувство вины никак не проходит, Дирк?

Она подняла на него полные слез глаза.

Его ответ был достаточно жестким:

— Потому что ты до конца все еще не веришь, что он просто использовал тебя в своих целях. Это-то я и имел в виду, предлагая тебе вернуться, встретиться с ним и посмотреть ему в глаза. Если ты отважишься на это, тогда будет не страшно посмотреть и правде в глаза. И только тогда ты перестанешь чувствовать себя виноватой. Ты просто взвалишь все на его плечи. Другого пути нет.

Она выслушала своего возлюбленного, но ее глаза еще были полны сомнения.

— Я знаю, что должна верить тебе, милый. Но почему же меня не покидает мысль, что он проклянет нас в тот день, когда мы решим пожениться. — Неожиданно Шона громко рассмеялась. — Ты слушаешь мой бред?! Я, образованный человек, живущий в двадцатом столетии, стою и болтаю о проклятиях мертвеца. У тебя еще не пропало желание жениться на такой идиотке, как я, Дирк?

— А какая же еще мне нужна жена? Какая-нибудь дурочка с пустыми глазами и емкостью для мозгов? — Он ласково потрепал ее волосы. — У нас с тобой много общего, Шона. В наших жилах течет кельтская кровь. Это земля сказок и легенд о добре и зле. Мы выросли на этом фольклоре, впитали его с молоком матери. Может, кто-то не согласится с этим, но в душе мы ничем не отличаемся от наших предков-язычников.

Комок снова подступил у нее к горлу.

— Мне страшно, Дирк. Давай поговорим о другом.

— Тебе нечего бояться. — Дирк крепко обнял ее. — Я здесь, чтобы защитить тебя. — Он замолчал, как-то загадочно посмотрел на нее, и у его глаз появились смешливые лучики морщинок. — Нам нужно изгнать духов.

— Я прошу тебя прекратить этот разговор.

— А я прошу, чтобы ты доверилась мне, — требовательно сказал он. — Как же ты хочешь стать моей женой, если мне не доверяешь?

Она не представляла себе, что он задумал, и у нее зародилось дурное предчувствие, но ей не хотелось расстраивать возлюбленного. Шона сумела скрыть свои сомнения под натянутой улыбкой.

— Конечно, я верю тебе.

— Отлично. — Он поцеловал ее и сообщил: — Сейчас мы нанесем визит Рори. Мне надо немного потолковать с ним. Хватит нам копошиться в этом дерьме.

— Ты хочешь поговорить с Рори? — неуверенно спросила она. — Как ты собираешься это сделать?

— Предоставь это мне. Сходи, пожалуйста, набери цветов, мы отнесем их на кладбище.

Они приехали на его «лендровере» в Кинвейг. Узкая дорожка вела к церкви. Дирк остановил машину у ее ворот.

Взволнованная, нервно теребя цветы, собранные на берегу реки, Шона прошла между заботливо ухоженных могил к укромному уголку. Надпись на полированной гранитной плите гласила, что здесь покоится ее отец. Преподобный мистер Маклеод говорил, что Рори еще при жизни выбрал это место.

Встав на колени, она заботливо разложила цветы и закрыла глаза. В тишине она услышала биение своего сердца и прошептала:

— Я попытаюсь простить тебя, отец, но и ты должен простить мне, что я поступаю против твоего желания. Дирк — хороший человек, и мы подарим тебе внуков, которыми ты сможешь гордиться.

Дирк заботливо помог ей подняться, успокаивающе улыбнулся и взглянул на надгробие.

— Да, Рори, — дерзко проговорил он. — Это я, Дирк Макалистер. Теперь ты сколько хочешь можешь потрясать кулаками и обзывать меня. Это ничего не изменит. Мы с Шоной решили пожениться, и ты не сможешь нам помешать. — Взяв руку избранницы, он крепко сжал ее и снова обратился к надгробию. — Ты можешь сам удостовериться, что мы любим друг друга, и я требую, чтобы ты оставил ее в покое. Я ей рассказал о том, что произошло той ночью, так что теперь она все знает.