— Я не могу сказать. Трейси просила не говорить тебе о Кристофере.

Это прозвучало как признание. И сердце ее не выдержало, так долго скрываемая боль вырвалась в крике:

— Господи, значит, он твой сын! — Чтобы не упасть, она прижалась к стене.

— Мой сын?! — Уолтер резко повернулся, подошел к ней и встряхнул за плечи. — Так вот что у тебя на уме! Значит, ты думала, что Кристофер мой сын?

Мелани кивнула, ее тошнило от потрясения и боли. Его глаза сверкали, отражая пламя свечи.

— Ты действительно решила, что, став отцом ребенка, я отказался признать его?! Ты полагаешь, я способен жениться прямо на глазах у бывшей любовницы, матери моего сына?!

Руки Уолтера сжимали ее словно стальные клещи.

— Боже мой… Мелани, кто же я по-твоему?

— Я не знала, что думать, — сказала она. Его неподдельный гнев заставил ее усомниться. — Мне казалось, что между вами такая близость. Я видела вас как-то на пляже вместе. А когда я посмотрела на нее во время свадебной церемонии, у нее был… такой злой вид.

— Все верно, — угрюмо кивнул он. — Она была настроена против тебя с самого начала, когда узнала, что ты остановишься у нас, и была вне себя, когда узнала, что мы поженимся.

Мелани попыталась проявить объективность.

— Я могу ее понять, ведь она любит тебя…

— Нет, она давно не любит меня. Я даже не уверен, что когда-нибудь любила. Дело в том, что Трейси не отличалась сильным характером и последние пять лет оказались тяжелыми для нее.

— И тогда она, конечно, обратилась к тебе. — Мелани не удержалась от сарказма, слишком велика была боль.

— Да, обратилась. Я был единственным человеком, к которому она могла обратиться за помощью. Мы дружили с детства. Она понимала, что наш роман закончен, ей нужна была моя дружба. — Он увидел в глазах Мелани недоверие. — Это правда, Мелани. Мы не были любовниками. Просто она боялась потерять мою поддержку, боялась, что ты не захочешь делить меня с ней.

— Я и не собиралась, — шепнула она. — Мне невыносима сама мысль, что ты с нею.

— Я не был с нею. Это совсем другое. — Он ожесточился, глубокие складки залегли возле рта. — Почему ты не спросила меня? Мне в голову не приходило, что ты мучаешься из-за этого. Ты всегда казалась такой равнодушной.

— Я считала, что не имею права спрашивать. Вы смотрелись вместе как одна семья. А мы с тобой… — Слезы подступали и мешали говорить. — А мы с тобой всего лишь заключили соглашение, деловой союз.

Лицо Уолтера передернулось.

— Значит, для тебя это была всего лишь сделка?

— Разве могла я допустить что-то большее между нами?! — воскликнула Мелани. — Я все время думала о Кристофере, он напоминал мне кого-то… И я переживала, потому что считала тебя отцом.

Чертыхнувшись, он отошел подальше, словно не ручался за себя.

— Нет, черт возьми, отец не я. — Он остановился у стеклянных дверей и постоял в раздумье. — Отец Гарри. — Признание произвело эффект разорвавшейся бомбы. — Вот кого напоминает тебе Кристофер.

— Гарри? — Голова закружилась, и ей пришлось сесть.

— Да.

Мелани слышала его взволнованное дыхание.

— Гарри стал одной из причин, почему мы с Трейси не поженились… Правда, мы не очень подходили друг другу, через два месяца после обручения мы начали ссориться, и тогда она встретила Гарри… красивого, голубоглазого, коварного Гарри. Он сразу покорил ее. Они были вместе около двух лет. Потом Трейси забеременела.

Ему как будто не хватало воздуха, и он попытался открыть дверь на веранду. Но снаружи были прибиты большие фанерные щиты и образовалась лишь маленькая щель, через которую стал просачиваться свежий воздух. Он смотрел на фанеру, словно что-то видел за ней.

— Гарри предложил ей денег на аборт. К тому времени он уже имел виды на брак с твоей матерью и не собирался позволить какой-то девчонке и ее ребенку разрушить его планы.

Вдруг он сильным ударом отбил угол щита, и холодный, пахнущий дождем ветер ворвался в комнату. Мелани благодарно вдыхала живительный воздух, с удивлением заметив, что больше не слышно шума дождя и завывания ветра, только шепчутся кроны деревьев под смирившимся бризом. Ураган миновал.

— Так вот почему ты так ненавидишь Гарри. — Она не сомневалась в правдивости этой истории. Достаточно было вспомнить задиристые насмешливые глаза Кристофера. Правда, у ребенка они были еще наивными и честными. Неудивительно, что она сама не догадалась. — Ты поэтому женился на мне? Не ради акций, а ради чистой мести. Он отнял у тебя девушку, которую ты любил, ты лишил его падчерицы.

Уолтер снова ударил по щиту, гнев словно прибавил сил. После сокрушительного удара щит рухнул и открылся освещенный луной ночной пейзаж. Веранда была залита водой, пахло мокрыми деревьями, кусты поникли, побитые дождем и ветром. Пляж был усеян ветками, листвой, раковинами, водорослями, многочисленными потерянными и сломанными вещами. На этом фоне вырисовывался силуэт Уолтера.

— Нет, черт возьми, она не была «девушкой, которую я любил». Ты слышала хоть слово из того, что я говорил? Я женился на тебе, потому что считал тебя самым прекрасным созданием из всех, кого знал. Женился на тебе, потому что, однажды прикоснувшись к тебе, понял: я никогда не захочу прикасаться к другой женщине.

Он наконец отошел от окна и повернулся к ней.

Глядя на его бесстрастное лицо, трудно было поверить, что сказанные слова произнесены им.

— Видит Бог, я к этому не стремился. Я убеждал себя, что слишком хорошо знаком мне тот тип женщин, к которому ты принадлежишь, что ты такая же смазливая лгунья как моя мать, как Трейси, как сотни женщин, которых я узнал и презирал. Лгуньи, потребительницы, предательницы. Я говорил тебе, что предпочитаю женщин откровенно эгоистичных, и это правда. Я хоть знал, с кем имею дело, и это устраивало обе стороны.

— Но такие женщины убивают надежду на любовь, Уолтер. — Мелани трудно было говорить, в горле стоял ком.

Он мрачно кивнул.

— Вот именно. Любовь не для меня, говорил я себе. Любовь у таких, как Анжела, Рональд… как Кэрол.

Мелани смахнула горючие слезы.

— Я понимаю тебя, — тихо сказала она. — Я тоже так думала. Не ожидала, что полюблю.

— Поэтому и решила выйти за Рональда?

— Да. Я отказалась от надежды на что-то большее, пока…

— Пока… что?

Мелани беспокойно отошла подальше от него.

— Пока ты… пока мы…

— Пока мы? Ты сказала «мы», Мелани? — Он прищурился, словно пытаясь скрыть выражение глаз. — Ты хочешь сказать, что полюбила меня?

Она открыто взглянула на него через плечо, готовая встретить презрительный выпад.

— Да. Смешно, правда? Я не смогла заставить себя полюбить мужчину, который обожал меня, и полюбила того, кто меня презирал.

— Презирал тебя? — В тот же миг он оказался за ее спиной, обхватил за плечи и прижал к себе. Она почувствовала биение его сердца.

— О, Мелани, любимая!.. Ты, правда не поняла, что я люблю тебя? Даже той ночью?

Мелани обернулась к нему, глаза ее были широко распахнуты. Приступ странной лихорадки жарким крылом опалил ее тело, лицо…

— Ты любишь меня? — тупо повторила она. — Ты и вправду любишь меня?

— Люблю. — Он улыбнулся. — Безрассудно люблю. — Он взял в ладони ее лицо. — Безумно и до сегодняшнего дня безнадежно.

— Но ты никогда не говорил…

— Как я мог? Очень долго я и сам этого не понимал, не хотел понимать. Ты приехала сюда, чтобы выйти за моего брата. Ты согласилась выйти за меня только потому, что оказалась загнанной в угол, тебе некуда было податься. Я тебе был безразличен… Ты бы не потерпела меня рядом с собой.

Мелани молча качала головой, не в силах поверить его словам, она боялась, что все это окажется сном или ложью.

— Я боялась…

— Гарри?

— Нет, нет. Я боялась чувства, которое ты во мне вызывал. Боялась, что, потеряв тебя, не переживу этого. Мне давалось всего три года. Я знала, что мне будет этого мало, если я позволю себе любить тебя.

Он засмеялся, и смех его звучал как музыка. Гладя ее по спине, он сказал: