Фло не помнила, когда в последний раз видела улыбку своей сестры. Невозможно было представить себе, что эта апатичная пожилая женщина и счастливая девушка с каштановыми волосами с Бернетт-стрит — один и тот же человек.
Салли продолжала:
— Помню, когда мы ходили в школу, все говорили про мою сестру с красивой улыбкой.
— Почему бы тебе как-нибудь вечером не сходить со мной и Бел в кино? — убеждала Фло. — Или приходи в воскресенье на площадь Уильяма, когда Чармиан обычно заходит поболтать и выпить шерри.
— Какой смысл?
Сердце Салли сдалось однажды ночью во сне, но, возможно, оно на самом деле разорвалось. Грейс решила не утруждать себя перелетом через полмира, чтобы поддержать отца, когда умерла ее мать.
В тоскливый мартовский день — ветреный, сухой и пасмурный — Бел отправилась на похороны вместе с Фло. Серые тучи преследовали друг друга на чуть более светлом сером небе. Джок держался очень хорошо на протяжении всей заупокойной мессы. Позже, когда Фло пришла его проведать, он сказал, что собирается переехать в Абердин к брату, и она поняла, что Джок хочет вернуться на родину. Ей показалось, что они с Салли, страдая, тянули друг друга вниз, застывшие в своем горе, так и не сумевшие примириться с потерей Иана и безразличием Грейс. Фло думала, что смерть Салли станет для Джока последней каплей; но вместо этого уход жены, казалось, освободил его от состояния вечной скорби.
Марта, надменная и чванливая, без сомнения, наслаждается своей ролью Главы. Немного смущенный Джок сказал, что она взяла на себя организацию похорон, заказала гроб, цветы, договаривалась со священником. На кладбище, на ветру, под мчащимися облаками, Фло видела блеск в глазах сестры за толстыми стеклами очков, тот самый блеск, который она хорошо помнила, — будто идет какая-то военная операция и Марте нравится командовать. Когда гроб опустили в могилу и Джок поднес руку к глазам, Марта резко ткнула его в бок — не подобает мужчине плакать, даже на похоронах жены. Этот жест положил конец смутным мыслям Фло о том, чтобы обменяться с сестрой несколькими вежливыми фразами.
Камероны тоже пришли на похороны: Норман, симпатичный, но насупленный, и Кейт — о, как сильно изменилась Кейт! Ее красивые волосы теперь были коротко подстрижены, а некогда стройная фигура стала толстой и бесформенной. Озабоченное лицо казалось побитым; на нем не было синяков, шишек или шрамов, но Фло частенько видела такие же лица у своих «леди», влачивших жизнь словно крест. Но глаза Кейт по-прежнему сияли, будто она сохранила надежду, что все еще повернется к лучшему — а может, все дело в детях, которые заставляют любую женщину гордиться собой. Миллисент, которую Фло единственный раз видела в роддоме, через несколько дней после рождения, теперь превратилась в грациозную, стройную молодую женщину. В ее красивом волевом лице, в отличие от матери, не было и признака уязвимости. Она была с мужем, как и Труди, чья свадьба состоялась всего несколько недель назад. Труди была симпатичной, но ей не хватало грации и решимости сестры. Однако дух у Фло захватило при виде их сына, Деклана. Тонкий, хрупкий паренек лет десяти выглядел словно ее собственный мальчик. Белокожим, тонкокостным и светловолосым Клэнси достались сильные гены, которые настойчиво пробивали себе дорогу сквозь поколения. Кейт ничего не взяла от Альберта Колквитта, и невозможно было поверить, что Норман Камерон является отцом этих трех хрупких, воздушных детей. Фло знала, что у них есть еще один ребенок, Алисон, которая болела и жила в приюте в Скеме.
— А поминки? — Бел была разочарована, когда присутствовавшие на похоронах отправились туда, а Фло пошла к золотистой «кортине».
— Я и кусочка не откушу от угощения, приготовленного Мартой, — отрезала Фло. — И не смотри на меня так, Бел Эддисон, не надейся, что я тебе скажу почему. Если ты голодна, давай зайдем в паб. Лично я бы выпила чего покрепче.
Вот и Салли ушла, став воспоминанием, как мама и папа, мистер Фриц и Хью. Когда умирал близкий человек, для Фло словно заканчивалась очередная глава ее жизни. Однажды и она умрет, и тогда книга закроется навсегда. Фло вздохнула. Ей определенно нужно было выпить.
Сентябрь 1996 года
Фло прижала пальцы к пульсирующим вискам, но давление, казалось, только подчеркивало пронзающую боль. Она знала, что ей давно надо было сходить к врачу с этими головными болями, но она говорила Бел: «Я предпочитаю не знать, если это что-то серьезное». Бывало, что боль становилась просто невыносимой и единственное, чего ей хотелось, так это кричать: было такое ощущение, что голову все сильнее и сильнее сжимает железный обруч. От бокала шерри становилось еще хуже, от двух бокалов лучше, а после третьего она начинала хмелеть, и боль исчезала совсем. Напиваться казалось лучше, чем дать кому-то разрезать себе голову и ковыряться внутри, превратившись в овощ. Питер, приятный молодой парень, который жил рядом и был так похож на мистера Фрица, выносил пустые бутылки, потому что Фло стыдилась выставлять их для дворников.
Озабоченная Бел убедила ее проверить глаза, но офтальмолог сказал, что для женщины ее возраста у нее отличное зрение, хотя выписал очки для чтения.
Фло вспоминала, как мама приходила в ужас от мысли о стоящем рядом с ней хирурге с ножом. Девочки расстраивались, беспокоились, что она умрет. Но маме тогда было всего сорок с лишним лет. А Фло уже исполнилось семьдесят шесть, без мужа, без детей, которых может волновать, жива она или мертва. Бел будет ужасно тосковать по ней, Чармиан в меньшей степени — у нее муж, двое детей, трое внуков, за которыми надо присматривать с тех пор, как Минола снова пошла в колледж. Том О'Мара уже не так нуждается в ней, теперь он женат, у него две прекрасные маленькие девочки, хотя он по-прежнему регулярно приходит на площадь Уильяма, по крайней мере раз в неделю, часто принося с собой бутылку вина и еду из китайского ресторана за углом. Фло никогда не спрашивала, как он зарабатывает деньги, которых у него, по-видимому, было навалом. Прожив годы своим собственным умом, участвуя в авантюрах, которые едва ли были законными, сейчас он имел какое-то отношение к клубу, говорить о котором отказывался наотрез. Фло подозревала, что она единственный человек на земле, который знает настоящего Тома О'Мара — человека, который любит и нежно суетится вокруг нее, приносит ей маленькие подарки. Она могла поклясться, что за пределами ее квартиры Том становился совершенно другим человеком — возможно, даже его жена и дети не знали, каким мягким и нежным он может быть. Бел его на дух не переносила, но все же вынуждена была признать, что он поступил очень порядочно, определив Нэнси, у которой помутился разум, в дорогой дом престарелых в Саутпорте.
Музыка наполняла квартиру на подвальном этаже, достигая каждого ее уголка, укутывала Фло волшебным одеялом, сотканным из самых дорогих воспоминаний. Фигуры в полный рост — тени от лампы, которую Том привез из-за границы, — медленно проходили по стенам. Когда у Фло бывало особенно сильное головокружение, фигуры казались настоящими, живыми. А не так давно Том принес ей пластинку.
— Закрой глаза, — сказал он, поддразнивая Фло. — У меня для тебя подарок, сюрприз.
Фло закрыла глаза, и из колонок вдруг полились звуки «Танцующих в темноте». Она сразу же открыла глаза и несколько секунд пребывала в каком-то смятении. Фло никому не рассказывала, что именно под эту мелодию она танцевала с Томми в «Мистери» более полувека назад.
— Почему ты купил эту пластинку, Том? — жалобно спросила она.
— Ты месяцами беспрерывно мурлыкала это. И я решил, что ты захочешь услышать, как поет эту песню профессионал. Это Бинг Кросби, ну, тот, который поет «Белое Рождество».
— Я знаю, кто такой Бинг Кросби. Это очень мило, Том. Спасибо тебе большое.
Поначалу она слушала пластинку не очень часто, боясь, что разворошит болезненное прошлое, но в последнее время, когда с головой стало хуже и читать она уже не могла, Фло ставила ее все чаще и чаще. Воспоминания о любви, более страстной и трагичной, чем всё, о чем она читала, действовали успокаивающе, лучше, чем книга. Она видела себя танцующей под деревьями со своим потерянным любовником, видела, как они ласкают друг друга, шепчут какие-то слова, которым суждено стать их последними и прощальными.
