— Понятно. — Он не сводил с нее глаз, как будто она работала в прачечной одна, и совершенно не обращал внимания на остальных женщин (их было пятеро), которые бросили работу, чтобы лучше рассмотреть его. Джози Драйвер обольстительно заулыбалась, выпрямившись над рубашками, которые должна была гладить.

— Полагаю, мне лучше заглянуть к Томпсону, — сказал он.

— Полагаю, так.

Он подмигнул.

— Пока, Фло, — круто развернулся и исчез.

— Пока, — прошептала Фло. У нее подкашивались ноги, а сердце колотилось как сумасшедшее.

— Кто это был? — с живостью воскликнула Джози. — Господи, я отдалась бы ему прямо здесь, если бы он только захотел!

Не успела Фло ответить, как Оливия Кнотт закричала:

— Его зовут Томми О'Мара. Он живет на соседней улице, и прежде, чем вы начнете строить ему глазки, вам не мешало бы знать, что он давно и благополучно женат!

Бешено бьющееся сердце Фло ушло в пятки. Женат!

Из своей каморки вышел мистер Фриц, чтобы узнать, из-за чего шум.

— К нам только что явились Франшот Тоун, Кларк Гейбл и Рональд Колман в одном лице и поинтересовались, не занимаемся ли мы химической чисткой, — издевательски ответила Оливия.

— Боже, Фло, да ты сама не своя. — Мистер Фриц лучезарно воззрился на нее сквозь очки в проволочной оправе. Это был толстенький добродушный мужчина невысокого роста с круглым лицом и копной вьющихся каштановых волос, одетый в утепленный коричневый комбинезон, что означало, что он собрался развозить чистое белье по клиентам, собирая грязное взамен. Оливия, которая работала здесь дольше всех и которую негласно считали кем-то вроде его заместителя, займет его место в конторе и будет отвечать на телефонные звонки.

— Я не нарочно, — невпопад ответила Фло.

— Как хорошо быть молодой и впечатлительной. — Он невесело вздохнул, как будто уже стоял одной ногой в могиле, хотя на самом деле ему не исполнилось и сорока. По каким-то соображениям мистер Фриц вечно напускал на себя крайне несчастный вид — хотя все знали, что он счастливейший человек на земле и самый милый и славный работодатель в мире. Он носил совершенно непроизносимую немецкую фамилию, так что все обращались к нему по имени — Фриц, — а его такую же полненькую супругу-ирландку именовали «миссис Фриц», а их восьмерых детей — троих девочек и пятерых мальчиков — называли «маленькими Фрицами».

Он удалился, и женщины вернулись к работе, радуясь мысли о том, что, как обычно по вторникам, он заедет к Синклеру, кондитеру, чтобы забрать комбинезоны и халаты, и, следовательно, привезет каждой по сливочному пирожному.

Как ни старалась Фло выбросить Томми О'Мара из головы, это ей не удавалось. Дважды она считала, что влюбилась, сначала во Фрэнка МакГи, а потом в Кевина Келли (она даже позволила Кевину поцелуй, когда он провожал ее домой с танцплощадки «Риалто», где они отмечали день Святого Патрика), но ее чувства к ним не шли ни в какое сравнение с тем, что она испытывала, вспоминая мужчину, так беззастенчиво ее разглядывавшего. Может ли быть так, что она влюбилась в человека, с которым обменялась едва ли дюжиной слов?

В тот вечер, когда они пили чай, Марта внезапно резко спросила:

— Что с тобой случилось?

Фло очнулась от своих грез, в которых неженатый Томми О'Мара сделал ей предложение. «Ничего!» — так же резко ответила она.

— Я три раза спросила, не хочешь ли ты пудинга.

— Бога ради, Марта, оставь девочку в покое. — Манеры Марты, которая вела себя так, будто дом принадлежал ей одной, иногда начинали раздражать маму, и это означало, что она находится в хорошем расположении духа. В другие дни усталость и апатия не давали ей вмешиваться. Все чаще и чаще Фло, придя с работы, заставала маму в постели. Мама потрепала свою младшую дочь по руке. «Она унеслась в мир грез, правда, дорогая моя? Я догадалась. Твои глаза сверкали так, будто ты думала о чем-то ужасно приятном».

— Так и есть. — Фло показала язык Марте, удалявшейся в кухню в задней части дома.

— Можно взять твое розовое платье на сегодняшний вечер, Фло? — спросила Салли. — Я иду в «Гранд» с Брайаном Малони.

— Он ведь, кажется, протестант? — прокричала с кухни Марта.

— Понятия не имею, — крикнула в ответ Салли.

В дверях появилась Марта, неодобрительно поджав губы.

— Мне не хотелось бы, чтобы ты встречалась с протестантами, Сал.

— Это не твое чертово дело, — с раздражением бросила Фло.

Марта покачала головой.

— Не сквернословь, дорогая.

Салли неловко заерзала на стуле.

— Мы всего лишь идем в кино.

— Никогда не знаешь заранее, как будут развиваться твои отношения с парнем. Лучше не связываться с протестантом с самого начала.

— Сегодня я скажу ему, что больше не хочу с ним встречаться.

— В таком случае, тебе не понадобится выходное платье Фло. Надень что-нибудь старое. У него могут возникнуть ненужные мысли, если он увидит, что ты нарядилась, как на праздник.

У Фло злости не хватало на обеих своих сестер: на одну за то, что строит из себя начальницу, а на другую за то, что позволяет помыкать собой.

— А что ты сама делаешь сегодня вечером, Фло? — спросила мама.

— Я собиралась остаться дома и почитать — но могу сыграть с тобой в карты, если хочешь. — Когда был жив отец, они вдвоем могли часами играть в карты.

— Не стоит, дорогая моя. Я неважно себя чувствую. Пожалуй, пойду прилягу после того, как выпью чашечку чая. Не нужно класть мне яблочный пирог, Марта.

— Тебе нужно сходить к врачу, мам, — забеспокоилась Фло. Кейт Клэнси никогда не отличалась особым здоровьем или силой духа, а после внезапной страшной смерти своего любимого мужа она, казалось, потеряла интерес к жизни, день ото дня становясь все более хрупкой.

— Я тоже так думаю. — Марта погладила мать по волосам, которые буквально за одну ночь превратились из светло-пепельных в седые.

— И я, — присоединилась Салли.

На мамином лице появилось упрямое выражение, которое они видели уже не раз.

— Послушайте, не начинайте все с начала, — строго ответила она. — Я вам уже говорила, что не пойду к врачу. Он найдет у меня какую-нибудь болячку, а я ни за что не позволю им разрезать меня. Я просто устала, вот и все. Вот потеплеет, и мне станет лучше.

— Ты принимаешь те желчегонные пилюли, которые я тебе купила?

— Они лежат на столике рядом с моей кроватью, и я принимаю их каждое утро.

Девушки обменялись озабоченными взглядами. Если мама уйдет так скоро после смерти отца, то они не переживут этого.

Мама легла, а Салли начала готовиться к встрече с Брайаном Малони. Перед самым уходом Марта заставила ее снять сережки, будто дешевенькие перламутровые блестяшки от Вулвортса способны так воодушевить мужчину, что он сделает предложение не сходя с места и Салли будет чувствовать себя обязанной принять его!

Сегодня подошла очередь Фло мыть и вытирать посуду. Она убрала со стола, вытряхнула белую скатерть на заднем дворе, расправила подкладку из синели и сложила одну половинку стола, перед тем как снова застлать его белой скатертью к приходу квартиранта. Ужин, достойный Гаргантюа, разогревался в духовке. Фло накрыла для Альберта стол: положила нож, вилку и ложку, приправа — справа, горчица — слева. Закончив, она уселась в кресло с недочитанным романом «Разбитая любовь, разбитые мечты».

Вошла Марта и принялась поправлять приборы на столе, как будто они стояли неправильно.

— Фло Клэнси, вечно ты утыкаешься в свои книги, — обронила она.

— Ты стонешь, когда я ухожу, и ворчишь, если я остаюсь. — Фло скорчила гримасу своей сестре. — Чем, по-твоему, я должна заниматься ночи напролет? Сидеть на месте и красить ногти?

— Я не стонала, а просто констатировала факт. — Марта окинула стол критическим взором. — Ты поухаживаешь за Альбертом, когда он придет?

— Разумеется. — Надо было всего-то перенести тарелку из духовки на стол, что Альберт, без сомнения, мог проделать самостоятельно, если бы помочь ему было некому.