– О Боже! – взвизгнула Эмили.

Увидев, что женщина впала в прострацию, Руби взяла ситуацию в свои руки.

– Джейкоб, тебе надо бежать, – отрывисто сказала она, теребя руку парня.

Тот непонимающе смотрел на нее, словно его только что разбудили после долгого сна.

– Джейкоб, Билл мертв! Ты убил его, – произнесла Руби.

– Ему не надо было тебя касаться!

На миг глаза Джейкоба вспыхнули, но потом его широкие плечи сгорбились. Приступ ярости миновал, сменившись подавленностью.

– Тебя вздернут, – вновь встряхнула его Руби. – Тебе надо бежать!

Джейкоб вздохнул. Его руки безжизненно свисали вдоль тела, у него был совсем убитый вид.

– Мне некуда бежать, Руби, – проговорил он.

Девушка обхватила руками его шею:

– Я поеду с тобой. Я знаю, где можно спрятаться, но надо бежать прямо сейчас. Эмили придется вызвать полицию. Ну давай же, Джейкоб! – Она потащила его к двери. – Нам надо одеться.

Не оглядываясь, они вышли из комнаты. Эмили услышала на лестнице их шаги, потом в спальне Руби зазвучали голоса – энергичный и собранный самой Руби и вялый, безжизненный Джейкоба. Вскоре они спустились вниз. На Руби было ужасное пятнистое платье, которое она купила в «Блэклерз» и которое делало девушку намного старше ее возраста. В сочетании с детскими красными туфлями платье выглядело особенно нелепо. В руках Руби держала сумку и белую шерстяную кофту. До этого дня Эмили никогда не видела Джейкоба в костюме. Было заметно, что он очень дешевый. В парочке, на миг застывшей у лестницы, чувствовалась храбрость и одновременно уязвимость. У Эмили промелькнула мысль, что они слишком молоды для того, чтобы отдаваться на милость переменчивой судьбе.

– Эмили, с тобой все в порядке? – озабоченно спросила Руби.

Женщина кивнула.

– Ты дашь нам возможность бежать, перед тем как вызовешь полицию?

Эмили кивнула еще раз. Она могла бы сказать что-нибудь, предложить деньги, принести Руби пальто, спросить, прекратился ли дождь, – но ее губы будто окаменели.

– Эмили, мы уходим. Я думаю, ты справишься.

Все, что могла сделать Эмили, – это вновь кивнуть.

– Кто знает, может быть, мы еще когда-нибудь увидимся.

Еще один кивок.

Джейкоб что-то проворчал. Вскоре входная дверь открылась и закрылась, и в доме воцарилась пустота. С ней пришла тишина, настолько густая, что Эмили могла бы пощупать ее трясущимися пальцами. Прижавшись лицом к бархатным подлокотникам канапе, женщина задалась вопросом, что с ней будет дальше. Друзей у нее не было, и она нутром чувствовала, что Роуленд-Грейвзы замешаны в махинациях Билла: они как могли подогревали в ней наивную веру в то, что Билл может заинтересоваться такой старухой, как она. Эмили поклялась себе, что никогда больше не увидит их.

Она стала думать о Руби, бок о бок с Джейкобом пробирающейся по темной сельской дороге. «Интересно, – подумала Эмили, – Руби любит его так же сильно, как, судя по всему, любит ее он?» Как ни крути, девушка была слишком хороша для простого деревенского батрака. Да, Джейкоб был физически силен, но в том, что им предстояло пережить, молодым людям придется полагаться лишь на силу духа Руби.

Просидев так долгое время, Эмили поднялась на ноги. На тело на полу она старалась не смотреть. Пора было пройти в ванную и придать себе более презентабельный вид. Эмили нанесла макияж на постаревшее лицо, переоделась в скромное платье и задумалась, что говорить полицейским. Как объяснить им то, что сельский парнишка-батрак ударил ее любовника в лицо так сильно, что тот стукнулся головой о стену и умер? Ни в коем случае нельзя было говорить полиции правду – она была слишком постыдной, а ведь полицейские наверняка сообщат все местным газетам, и тогда Эмили станет посмешищем для всей округи.

И тут женщине с запозданием пришла в голову разумная мысль. Сцепив зубы, она за ноги потащила все еще теплое тело Билла к лестнице. Она скажет полицейским, что Билл много выпил и скатился по ступенькам. Скандала все равно не избежать, но этот вариант был намного более предпочтительным, нежели правда. Эмили подложила под голову Билла подушку – надо было создать впечатление, что она, как могла, пыталась вернуть его к жизни, – и проверила, нет ли крови на ковре, на котором он лежал. Ковер был чистым – видимо, Билл умер от какого-то внутреннего повреждения.

Подняв трубку, Эмили дождалась ответа оператора, попросила соединить ее с полицией и стала ждать. В этот момент она услышала какой-то шорох и стон. По ее спине пробежал холодок. Боковым зрением женщина увидела внизу лестницы какое-то движение. Ей было страшно поворачивать голову – у нее появилось чувство, что еще одно потрясение добьет ее окончательно. Но когда Эмили все же сделала это, то увидела, что Билл пытается встать на ноги, постанывая и держась рукой за затылок.

Мужчина посмотрел на нее полными страха глазами:

– А где тот чертов маньяк, который меня ударил?

– Ушел.

От облегчения все мышцы в теле Эмили разом ослабели, и она опустила трубку, с досадой подумав, что ей надо было пощупать пульс самой.

– Я сейчас уйду, а когда вернусь, надеюсь, что тебя уже не будет в доме, – сказала она. – Если я увижу тебя, то позвоню в полицию и тебя арестуют.

Схватившись за перила лестницы, Билл все еще пытался встать. У Эмили не было ни малейшего желания помочь ему.

– Куда ты? – спросил он.

– Не твое дело.

Эмили собиралась найти Руби и вернуть ее: ведь теперь девушке и Джейкобу можно было никуда не бежать. Перед Эмили замаячили мрачные годы беспросветного одиночества, и теперь Руби нужна была ей, как никогда раньше.

Дождь уже прекратился. На густом, черном, абсолютно безоблачном небе висела почти полная яркая луна, бросая длинные серебристые блики на все еще мокрую дорогу.

В течение нескольких часов колеса «ягуара» Эмили месили окрестную грязь – она искала повсюду следы Руби. Неоднократно женщина проезжала по местам, в которых уже была раньше, и постепенно надежда отыскать девушку гасла. Однако Эмили прекратила поиски лишь после того, как луна закатилась, а горизонт начал сереть, предвещая приближение нового дня.

Посыльную ломбарда знал и все. Высокого для женщины роста, очень стройная, она с независимым, гордым видом шествовала по улицам района Дингл в платье в крапинку и поношенных красных туфлях, держа на руках спящего ребенка, завернутого в черную шаль. Ее густые, волнистые длинные волосы были черны, как ночь. Многочисленные поклонники молодой женщины даже сравнивали эти волосы с наполненными ветром парусами корабля. Ребенка звали Гретой, и никого не удивляло, что посыльная, сама словно окутанная завесой тайны, не назвала девочку обычным именем наподобие Мэри или Энн.

Говорили, что ей лишь семнадцать, хотя выглядела она старше. Ее продолговатое лицо с острым носом и большим ртом могло показаться слишком узким, но лишь когда она не улыбалась, а поскольку она улыбалась почти всегда, на это мало кто обращал внимание – как не обращали внимания на то, что, когда молодая женщина смотрела на своего ребенка, ее темные глаза становились очень серьезными: дела у нее шли далеко не так хорошо, как могло показаться. Она жила в Фостер-корт, квартале жутких трущоб, где в каждом доме обитало по двадцать- тридцать человек и целые семьи вынуждены были тесниться в одной комнате. Да, у посыльной был муж – она не относилась к числу падших женщин. Ходили слухи, что этот муж пропивает все свои заработки и она, по существу, содержит не только себя и ребенка, но и его.

Те, кому доводилось поговорить с ней, отзывались о ней как об умной женщине. Она использовала в разговоре длинные слова и многое знала – хотя речь ее была почти такой же простой, как у большинства обитателей этого района. Ее говор был скорее ирландским, чем ливерпульским, и было очевидно, что она знавала и лучшие времена. Ее звали Руби – Руби О'Хэган.