Не замеченные ранее ни в чем предосудительном, не значившиеся ни в одной из криминальных картотек, разве могли фальшивомонетчики предположить, что профессиональные охотники за преступниками обратятся на этот раз к ясновидящим?..
…Когда оперативные работники и следователь приехали на место убийства, оказалось, что делать им там практически нечего. Убийцу никто не видел, ни малейших следов, ни отпечатков пальцев он не оставил. Среди немногих предметов, приобщенных к делу, оказался листок бумаги с несколькими словами. Очевидно, обрывок письма. Кому принадлежало написанное — установить не удалось. Маловероятно, но был шанс, что клочок бумаги выпал из кармана убийцы. Хотя, даже если и так, этот след мало что расскажет в руках даже самого опытного криминалиста. Но не ясновидящего.
Сначала «пошла картинка», и ясновидящие увидели этого человека. Дали его словесный портрет. Потом смогли описать квартиру, дом, улицу, на которой он жил. И, наконец, назвали город в Сибири, за тысячи километров от места преступления.
Информация, полученная от ясновидящих, помогла следователям собрать улики, и убийца, который был совершенно уверен, что никто никогда его не найдет, предстал перед судом.
Другой случай. К Людмиле К., наделенной даром «прямого знания», обратились следователи из Смоленска. В Глинковском районе Смоленской области пропали две женщины, бухгалтер и кассир. Пропали после того, как получили в банке значительную сумму наличными, предназначенную для выдачи зарплаты. Стали деньги добычей преступников или сами женщины отправились с ними в бега, у следствия не было ни малейших данных.
«Я попросила показать мне их фотографии, — рассказывала Людмила К. — Что ж? С первого взгляда „увидела“, что и та, и другая не живы. Сомнения даже не было. Чтобы найти, где похоронены они или зарыты, я „посмотрела“ карту города, райцентра. Там их не было. Тогда мне принесли очень подробную карту окрестностей. Здесь я их и „увидела“. Обозначила место на берегу реки, в районе Зеленый Мох. Сказала, что зарыты они неглубоко, не больше метра от поверхности земли. Поисковая группа отправилась на место, которое я указала, и сразу же нашла их. Зарыты были они действительно неглубоко. „Видела“ я и человека, который это сделал. Дала его словесный портрет, как говорят в таких случаях. Этот человек, сказала я, обладает властью, ездит на служебной машине. Очень искушен в делах закона и права. Был близок с одной из убитых. С ней и вошел в сговор, чтобы совершить преступление. Но с самого начала задумал убить и ту, и другую. Потом мне позвонили из Смоленска. Убийца был арестован. Им оказался прокурор города. Показания его подтвердили мои слова».
Как-то в Москве из тюрьмы бежал опасный рецидивист. На поиски его были брошены все незадействованные силы. Безрезультатно. Ясно было, что рано или поздно он сам обнаружит себя. Обнаружит через новое преступление. Но это — снова чье-то горе, слезы, возможно, кровь. Нужно было любой ценой опередить такое развитие событий. Тогда снова пришли к Людмиле К. По фотографии и по карте она определила, где преступник. Он был схвачен в течение нескольких часов в другом городе.
Для обычного человека шпионские истории, погони и перестрелки не более чем захватывающий спектакль, за которым можно пассивно и без малейшего риска следить по экрану телевизора или по печатным страницам. Но есть рядом с нами люди, для которых все это — повседневное бытие. Хотя речь пойдет не о них, а об одной из ситуаций, связанных с их миром.
Какое-то время назад к московскому ясновидящему, просившему не упоминать его имени (надо полагать, не только из скромности), пришли люди, назвавшиеся сотрудниками уголовного розыска. Они принесли три фотографии: молодого человека, его жены и ребенка. Все трое пропали. В субботу отправились на машине в лес и не вернулись. Выяснилось это только в понедельник, когда молодого человека не оказалось на рабочем месте.
По тревоге были подняты все службы, что делается в подобной ситуации только в исключительных случаях. То был именно такой чрезвычайный случай, хотя ясновидящему об этом не сказали. Посетителей волновали два вопроса: «Жив ли молодой человек?» и «Где он?» Ясновидящий ответил только на первый: пропавший жив и телесных повреждений у него нет. Указать же место его пребывания не смог. Сказал только, что «видит» его вне Москвы, в доме, окруженном лесом. С ним два человека. Но это не жена и ребенок.
Человек, которого искали люди, назвавшиеся сотрудниками уголовного розыска, был не кто иной, как шифровальщик учреждения столь закрытого, что ни близкие, ни друзья не знали настоящего места его работы и занятия. Те же, кто сумел это узнать, выследить его и похитить, имели для подобных действий, надо думать, достаточно веские причины…
За несколько дней до XIX партконференции, проходившей, как известно, в Москве, известного экстрасенса В. Балашова пригласили в ту организацию, о которой все знают, но которую до недавних лет упоминать всуе было не принято. Там ему показали фотографии двух самодельных взрывных устройств с часовыми механизмами. И то и другое нашли в метро пассажиры. Заметив кем-то «случайно» забытую сумку, они отнесли ее в милицию. Дежурный милиционер развернул сверток…
Если бы нашедший вынес его из вагона на следующей станции или просто замешкался, мощный фугас мог бы взорваться у него в руках — до взрыва оставалось всего пять минут. В другой бомбе, когда ее вскрыли, запас времени составил около получаса. Страшно представить себе последствия и число человеческих жертв, если бы они взорвались. К счастью, этого не произошло. По чистой случайности эти две бомбы нашли и их удалось обезвредить.
Можно понять ту тревогу, которая охватила службы, отвечающие за безопасность в городе. Тем более накануне политического события, к которому было приковано внимание не только в стране, но и за рубежом. Лучшие эксперты скрупулезно обследовали каждый миллиметр взрывных устройств. Ничего. Ни малейшей информации, ни единой нити, за которую можно было бы ухватиться. Не оказалось даже отпечатков пальцев, что вообще было странно.
В этой исключительной ситуации решено было прибегнуть к неординарному способу поиска террористов — с помощью ясновидящего.
"Прежде всего меня спросили, — вспоминал Виктор Балашов, — могу ли я указать, где были изготовлены бомбы. Я «увидел» как бы сарай из белого кирпича на окраине Москвы. Если ехать по Ярославской дороге, то по правую руку, не доезжая до первой станции. Моих собеседников не менее интересовал вопрос, кто подбросил бомбы, как выглядели террористы. Их я «увидел» тоже без труда. Особого труда в этом деле, собственно говоря, и нет. Картинка либо приходит, либо не приходит. Здесь она пошла, и я смог подробно описать тех, кто подложил бомбы в метро. Оба молодые, но один постарше. Тот, что старше, — крепкого, спортивного типа парень в куртке. Другой — совсем молоденький, поменьше ростом, круглолицый. Когда я давал их словесные портреты, один из моих собеседников воскликнул: «Так вы же описываете тех, кто принес эти бомбы!» Я возразил: «Вы просили меня назвать тех, кто бомбы подбросил. О них я и говорю». После этого я описал путь каждого: на какой станции вошел в метро, где делал пересадку, в каком вагоне ехал. Тогда принесли фотографии тех пассажиров, которые, как считалось, проявили чуть ли не героизм, нашли и сдали свертки в милицию. Я только взглянул — они! «Бдительные пассажиры» были те самые двое, что вошли с бомбами в метро. Когда у них брали показания, был записан путь, которым ехал каждый: на какой станции вошел, где пересаживался, в каком вагоне ехал и т. д. Оказалось, что их маршруты полностью совпали с теми, которые я воспроизвел.
Как я тогда понял, никакого злодейства не предполагалось. Накануне партконференции кому-то очень было нужно ради каких-то политических игр создать видимость угрозы террористических актов. Многие москвичи помнят, как тогда на всех станциях метро дикторский голос беспрерывно призывал тех, кто в такой-то день во столько-то часов и столько-то минут следовал по такой-то линии и заметил, кто оставил в вагоне сумку с изображенным на ней женским профилем, срочно позвонить по такому-то телефону. Поняли ли мои собеседники, что случившееся если и было террористическим актом, то не столько в прямом, сколько в политическом смысле? Я не уверен. Объяснять очевидное я им не стал…"
