– Конечно, иди. – Согласился Мартин.

Понедельник – день тяжелый. Кроме того, что в банке Джейн провела гораздо больше времени, чем рассчитывала, она едва не опоздала на собственную лекцию, где ее ожидали алчущие знаний студенты. От парковки снова пришлось бежать, и только перед дверьми аудитории Джейн замедлила шаги: негоже появляться перед студентами растрепанной.

Впрочем, прилежных учащихся наблюдалось не очень много. Да, в чем-то прав профессор Стил, прогнило что-то в Датском королевстве. Молодежь изучает европейские языки, но не считает нужным посетить лекцию по теории перевода. Знают, наверное, что мисс Робин – добрая и снисходительная. Может, стоит закрутить гайки и поставить всем незачет? Нет, на такое она не способна, даже подумать страшно, что придется несколько раз принимать пересдачи у нерадивых учащихся. Джейн задумчиво покачала головой. С одной стороны, преподавать ей нравится, но с другой… Она всегда, когда встает перед выбором, предпочитает заняться переводами, а не подготовкой семинара. Иногда даже закрадывается мысль, что стоит оставить работу в университете, но теперь-то это точно из области фантастики, кредит за жилье выплачивать и выплачивать, так что никуда ей не деться из альма-матер.

Лекция закончилась, студенты потянулись на выход, едва он успел попрощаться. Поразительная тяга к знаниям. Профессор Стил философски пожал плечами и принялся собирать бумаги. В неделе всего семь дней – и три из них омрачены занятиями с бестолковыми студентами-вечерниками. Впрочем, дневные студиозусы ненамного лучше: у тех только одно преимущество – в группах нет девушек. Шон искренне полагал, что фундаментальная наука женскому полу недоступна – да и не нужна. Вот, например, две сегодняшние хихикающие девицы… Зачем такие «одаренные» выбирают для себя такую специальность? Что вообще женский пол может понимать в теоретической физике?

Шон пошевелил пальцами и чертыхнулся – правая рука затекла от писанины мелом на доске. Что ж, преподавание – это неизбежная плата за научную работу. Неприятная нагрузка, но необходимая. Интересно, а профессор Лазарус, в свое время читавший ему курс теоретической физики, так же терпеть не мог это занятие? Нет, Трент Лазарус казался искренне увлеченным, излагал интересно и занимательно. Шон аккуратно сложил листочки сегодняшней лекции в папку, стер с доски формулы. Пустая аудитория, темные окна, ряды скамеек и парт поднимаются все выше. Тишина. Голоса студентов растаяли где-то на просторах полупустого корпуса университета. Профессор Стил грустно улыбнулся: сам он учился на дневном, поэтому Оксфорд всегда казался ему этаким огромным муравейником, правда, просторным и светлым. Тишину и тайну он увидел, только став аспирантом: казалось, что лишь вечером университет становится тем, чем должен быть – обиталищем науки, а не шумным сборищем неорганизованных и бестолковых студентов. Только вот вечерники все портили.

В лаборатории было сумрачно и накурено, профессор Ностридж меланхолично раскладывал пасьянс, ассистент Гринли задумчиво изучал бесконечную ленту спектрограмм, вылезающую из спектрографа. Сегодня они, Шон Стил и Пол Гринли, заканчивали серию опытов по гранту НАСА.

Когда десять лет назад Шон и его одногруппник Пол оканчивали институт, все смотрели на них, как на сумасшедших, потому что оба парня выбрали темой своей будущей научной работы ту область теоретической физики, которая не сулила никаких прибылей – технологию нанополупроводников. Тогда, в девяносто четвертом, в эту сферу никто не вкладывал ни единого пенса, и причины такого невнимания были вполне понятны: предыдущие разработки на этом поле провалились, не оправдав надежд и вложений, да и перспективы практического применения выглядели весьма туманными, даже если предположить, что теоретические разработки окажутся удачными. Что ж, время расставило все по местам. Конечно, были и трудные времена, безденежье и отсутствие видимых перспектив – но все изменилось. Теперь многим компаниям нужны их с Полом фундаментальные исследования: родные, английские заказчики – в основном военные – платят не особо много, но их задачи интересны и рассчитаны на долгосрочную перспективу; американцы платят щедро, особенно НАСА, где работы Стила и Гринли пришлись особенно ко двору. Шон знал, что те задачи, которые они на кафедре вчетвером проработали давно и глубоко, во всем мире еще только начинают исследовать. Стоит гордиться оксфордской научной школой. На американские денежки их кафедральная лаборатория оснащена по последнему слову науки и техники, а сотрудники теперь известны в узких научных и широких деловых кругах.

Шон не помнил, когда он последний раз интересовался, какова его профессорская зарплата на сегодняшний день. Гранты покрывали все расходы, так что финансовый вопрос Стила давно уже не волновал. Хотя, он помнил времена, когда жил на скромные доходы аспиранта, корпел в лаборатории, поэтому не было времени на подработки на стороне. Во многом ему помог случай. Профессор Лазарус, заведующий кафедрой, обладал не только широкими научными познаниями, но и непревзойденной деловой хваткой. Трент Лазарус поддерживал своих молодых сотрудников в трудные времена и обеспечил множество выгодных контрактов, когда дела пошли на лад.

– О! Как лекция? – прогудел бас профессора Лазаруса откуда-то из самого темного угла.

– Как всегда, – Шон поморщился и аккуратно поставил папку в ряд таких же. Папочки выстроились идеально ровно, каждая подписана и помечена цветным ярлычком. Рабочий стол профессор Стил содержал в идеальном порядке.

– Зря ты, Шон, так этому относишься, – наставительно заметил Трент Лазарус. – Лекции – полезный опыт.

– Но они же абсолютно ничего не знают – и знать не хотят! – вспылил Шон.

– Неудачи ученика – недостатки преподавателя. – Философски заметил профессор Лазарус из своего угла.

– Понимаю, – покаялся Шон. – И даже стараюсь стать хорошим преподавателем, но… видимо, это не для меня.

– И не для меня! – вмешался в разговор Пол, закончивший сворачивать спектрограммы. – Терпеть не могу этих студентов…

– Сами давно такими были? – фыркнул Ностридж, отвлекшись от пасьянса.

– Я таким не был, – решительно отрезал Стил и забрал у Пола спектрограммы.

– А я был, каюсь, – улыбнулся Гринли. – И даже хуже.

– Истину глаголете, юноша, – кивнул профессор Ностридж. – Хуже вас студента не было.

Пол отвесил шутовской поклон. В ассистенте Гринли вообще сложно было заподозрить успешного и серьезного ученого. Пол был рыжим, как морковка, веснушчатым, худым и невысоким. Когда они с Шоном были студентами, все удивлялись, что могло свести вместе двух таких разных парней. Пол искрился, как яркий день, Шон был мрачен, как ночь. Поиск и целеустремленность, логика и интуиция. Разные во всем. Тем не менее, они друзья вот уже пятнадцать лет.

Уважение и дружба связывала всех их: пожилых и молодых, профессоров и ассистентов. Общие интересы, общая работа: пять дней на кафедре, ежесубботний преферанс… Лазарус и Ностридж давно овдовели, Шон и Пол – холостяки. Мужской монастырь, как любил пошутить профессор Ностридж.

– Ну что, по домам, мужской монастырь? – предложил Лазарус. – Время уже позднее…

– Идите, я еще немного задержусь, статью надо закончить, – ответил Шон.

Когда все ушли, он выключил везде свет, сел за компьютер и занялся статьей. За окном продолжал сыпать мелкий снежок, фыркали машины, разъезжаясь со стоянки – занятия у вечерников заканчивались. Профессор Стил посмотрел на часы: пора и ему домой, кот некормленый сидит. Шон выключил компьютер, закрыл лабораторию, поставил на сигнализацию и направился на выход.

В коридоре было пусто, звук шагов гулким эхом прокатывался вперед, отражался от стен и множился, словно шел не один человек, а толпа встревоженных привидений. Лампы горели через одну, университет старательно экономил по мелочам. Повернув к лестнице, Шон увидел, что у одной из дверей возится дама, то чертыхаясь, то взывая к всевышнему. Подмышкой она зажимала папку с торчащими во все стороны бумагами, коленкой придерживала пухлый портфель, одной рукой пыталась помешать упасть с плеча сумочке, а другой – поворачивала ключ в замке. То есть, старалась повернуть, но замок сопротивлялся, а ключ однозначно собирался сломаться. Естественно, это был мисс Робин.