– Здравствуйте, Питер. Как вчера сыграли «Кникс»?

– Выиграли двадцать очков у «Сиэтла». Вард забил несколько красивых мячей.

– Очень хорошо, надеюсь, что они и «Майами» разгромят!

– Вы сегодня не бегаете?

– Нет, механизм вышел из строя.

– Выздоравливайте скорее…

– Спасибо, Питер, удачного дня.

На улице было темно и холодно. Натан перешел дорогу и поднял глаза: вон оно, окно его квартиры в северной башне «Сан-Ремо». Как всегда, повторил про себя: «Все не так уж плохо». Действительно, совсем неплохо для мальчишки, выросшего в грязном квартале на юге Квинса. У него было трудное, очень бедное детство. Они жили вдвоем с матерью и не голодали только благодаря талонам на питание, которые выдавали нуждающимся.

«Все не так уж плохо». Теперь он жил в одном из самых престижных районов, рядом парк и две станции метро, хотя жители «Сан-Ремо» не так часто пользовались подземкой. Сто тридцать шесть квартир: деловые люди, старожилы Нью-Йорка, звезды мира финансов, кино и шоу-бизнеса. Рита Хейворт жила здесь до самой смерти. Поговаривали, что и у Дастина Хоффмана была здесь квартира.

Натан все смотрел на вершину «Сан-Ремо» – две одинаковые башни в романском стиле придавали дому сходство со средневековым собором. «Не так уж плохо».

Конечно, нужно признать, что он не смог бы купить квартиру в этом доме, каким бы блестящим адвокатом ни был, и благодарить за нее надо тестя. Ладно, бывшего тестя – Джеффри Векслера.

Много лет, приезжая в Нью-Йорк по делам, Джеффри останавливался в этой квартире. Он был строгим и непреклонным, настоящим представителем бостонской элиты. Квартира принадлежала семейству Векслеров с момента постройки здания. В 1930 году его спроектировал Эмери Рот, очень талантливый архитектор, который был автором и других престижных домов вокруг Центрального парка.

Чтобы присматривать за квартирой, Векслер нанял итальянку. Ее звали Элеонора Дель Амико, она жила с сыном в Квинсе. Джеффри нанял ее, хотя его жена возражала. Позже Векслеры поручили ей заботу и об их доме на острове Нантакет. Именно там произошло событие, которое перевернуло жизнь Натана: он встретил Мэлори.

Работа матери позволяла Натану вблизи наблюдать за жизнью американской аристократии. Он мечтал об уроках игры на фортепиано, прогулках на яхте, хлопающих дверцах «Мерседеса». У него не было ни отца, ни денег, ни герба частной школы на лацкане пиджака, ни модной одежды, но благодаря Мэлори ему перепадали крохи с этого праздника жизни.

Иногда его приглашали на роскошные пикники в тенистых уголках Нантакета. Натан много раз ходил с Векслером на рыбалку, а потом они пили кофе с шоколадными пирожными. Элизабет Векслер иногда разрешала Натану брать книги из их домашней библиотеки. Однако, несмотря на внешне доброжелательное отношение, Векслеров смущало, что сентябрьским днем 1972 года их дочь спас именно сын прислуги.

Эта неловкость не исчезла с годами, наоборот, со временем она превратилась в открытую неприязнь. Когда они с Мэлори решили сначала жить вместе, а потом пожениться, Векслеры сделали все возможное, чтобы разлучить их. Но у них ничего не вышло. Мэлори устояла перед «призывами к здравому смыслу».

Эта борьба продолжалась до знаменательного вечера 1986 года накануне Нового года, когда в огромном доме Векслеров собрались сливки бостонской аристократии. Мэлори неожиданно появилась перед всеми под руку с Натаном и представила его как будущего мужа. Джеффри и Лиза поняли, что не смогут вечно сопротивляться ее решению. С этим ничего нельзя было поделать, и, чтобы сохранить отношения с дочерью, Векслерам пришлось принять Дель Амико в свой круг.

Решительность Мэлори ошеломила Натана. Даже сегодня, когда он вспоминал об этом, у него по спине бежали мурашки. Для него тот вечер навсегда останется воспоминанием о том, как Мэлори перед лицом всех присутствующих, перед всем миром сказала ему «да!».

Но и после свадьбы Векслеры не признали Натана – ни после того, как он получил диплом Колумбийского университета, ни когда начал работать в престижной адвокатской фирме. Дело было не в деньгах, а в происхождении. В их кругу положение зависело от того, в какой семье ты родился. Для них Натан навсегда остался сыном прислуги, он никогда не принадлежал и не будет принадлежать к их обществу.

А потом, в 1995 году, случился этот процесс… Дело было не совсем по его части, но, изучив документы, Натан твердо решил за него взяться. Один из учредителей фирмы «Софтонлайн», после того как его предприятие было выкуплено крупной бостонской компанией, был, по его словам, безосновательно уволен новыми владельцами и потребовал компенсацию в двадцать миллионов долларов. Отказ выплатить эту сумму повлек за собой судебное разбирательство. Именно в этот момент клиент обратился в «Марбл и Марч».

В то же время бостонские акционеры обратились в контору «Бранаг и Митчелл», которую возглавлял Джеффри Векслер. Мэлори умоляла Натана отказаться от этого дела – ничего хорошего оно не сулило, только все усложняло, тем более что Векслер решил лично им заниматься.

Натан не послушался, он хотел показать, на что способен выходец из низов. Он пришел к Векслеру и заявил, что собирается выиграть дело. Векслер его выгнал.

Такие дела почти никогда не доводят до суда, обычно все решается примирением сторон, и работа адвокатов сводится к тому, чтобы достичь условий соглашения, максимально выгодных для обеих сторон. По совету Векслера, бостонская компания предложила компенсацию в шесть с половиной миллионов. Честное предложение, большинство адвокатов его бы приняли. Однако вопреки всем законам благоразумия Натан убедил клиента не уступать.

Через несколько дней «Бранаг и Митчелл» сделали последнее предложение: восемь миллионов долларов. Натан был готов уступить, если бы не слова, сказанные Векслером:

– Дель Амико, вы уже заполучили мою дочь. Вам что, этого мало?

– Я не «заполучил» вашу дочь. Я люблю Мэлори, но вы почему-то не хотите этого понять.

– Я раздавлю вас, как таракана!

– Этот презрительный тон вам не по может. – Подумайте хорошенько. Если ваш клиент потеряет восемь миллионов, пострадает ваше имя. Известно ли вам, насколько хрупка и уязвима репутация адвоката?

– Беспокойтесь лучше о своей репутации.

– У вас один шанс из десяти выиграть дело.

И вы это знаете.

– Что вы готовы поставить на кон?

– Да я скорее повешусь, если проиграю.

– Так много мне не нужно.

– Что тогда?

Натан задумался:

– Квартиру в «Сан-Ремо».

– Вы сумасшедший!

– Джеффри, я считал вас честным игроком.

– У вас нет шансов.

– Вы только что сказали – один из десяти. Векслер был настолько уверен в себе, что в конце концов принял пари:

– Ладно. Если вы выиграете, я оставлю вам квартиру. Мы скажем, что это подарок ко дню рождения Бонни. Заметьте, я ничего не требую от вас, если вы проиграете. Вам и так хватит неприятностей, а я не хочу, чтобы моя дочь была замужем за нищим.

Битва продолжалась. Пари, заключенное с Джеффри, нарушало профессиональную этику. Натану не делало чести, что он играл судьбой клиента, решая личные проблемы, но случай и правда был редкий…

Исход этого относительно простого дела был неясен. Все зависело от судьи. Отказавшись от предложения Векслера, клиент Натана рисковал потерять все. Джеффри, опытный адвокат, объективно был прав – шансы противника на победу сводились к нулю. Но Натан выиграл дело: нью-йоркский судья Фредерик Джей Ливингстон принял решение признать виновной фирму «Софтонлайн», принадлежащую теперь бостонской компании, и выплатить бывшему учредителю двадцать миллионов долларов.

Нужно отдать Векслеру должное: он принял поражение совершенно невозмутимо, и через месяц в квартире «Сан-Ремо» не осталось ни одной его вещи. Мэлори не ошиблась: этот процесс не улучшил отношений Натана с ее родителями. Разрыв между Джеффри и Натаном стал окончательным, они не разговаривали вот уже семь лет. Натан подозревал, что Векслеры в душе радовались разводу дочери.