Его ничтожным, пошлым, крошечным победам... Его скучными успехами... За его игрушечные беды...

Красавец, авантюрист, солдат и герой, золотоискатель и первопроходец, любимец женщин, Гарольд Декстер Ормонд. Паршивая Овца. Человек, взявший на воспитание другую Паршивую Овцу, Жюльетту Арно.

Джон поднял голову. В синих глазах дядиными бриллиантами переливались слезы.

– Я не оставлю ее, дядя. Никогда. Я ее не брошу, не откажусь от нее. Не волнуйся, дядя Гарри. Прости меня.

Мэтр Жювийон вскинул брови, но мадам Клош незаметно и весьма чувствительно пихнула его в бок. Мэтр пискнул и затих. Джон опомнился и встал, смущенный и потому немного сердитый.

– Благодарю вас от всего сердца, мадам Клош. Вы даже не представляете, как помогли мне сегодня. Мэтр, поедемте. Девочку надо поскорее забрать. Вечером я заеду в часовню, а завтра утром мы отправимся в Англию.

К удивлению Джона, на поиски Жюльетты, помимо мэтра Жювийона, с ними отправился рослый и плечистый парень, которого истошным воплем призвала с заднего двора мадам Клош. Парень был немногословен, крайне широкоплеч, одет в камуфляжные брюки, заправленные в армейские башмаки, и футболку без рукавов, открывавшую мощные бицепсы, расписанные морской татуировкой. Мадам Клош с гордостью хлопнула парня по спине и сообщила, что это ее Жанчик, младшенький, месяц как из армии. Джон с недоумением посмотрел на мэтра, но тот насупился и сообщил, что в молодые годы ничего не боялся, а вот к старости как-то оробел.

Что имел в виду мэтр, выяснилось, когда они вылезли из машины на набережной Сены и спустились к самой воде, ведомые неугомонным поверенным. Жанчик замыкал процессию, а Джон покорно шел за мэтром Жювийоном вдоль знаменитой реки. Вскоре они вступили под первый мост, и тогда Джон признал глубоко в душе, что без Жана Клоша здесь было бы... скучновато. И страшновато.

Времена классических клошаров миновали, но и современные бродяги были вполне живописны. Однако не они были способны встревожить Джона Ормонда, взрослого и сильного МУЖЧИНУ.

Группы пьяных подростков. Парни постарше, все в кожаных куртках и с бритыми затылками. Размалеванные девицы, занимающиеся любовью со своими приятелями прямо на гранитных плитах. Наркоманы в поисках дозы, с тревожными, бегающими глазами. Лежащие без движения, уже словившие свой кайф, с булавочными точками зрачков в широко открытых и закатившихся глазах.

Джон шел и не верил своим глазам. Там, наверху, на мосту кипела жизнь. Современный западный город, столица Франции, бурлил и сверкал, там ездили машины, там была полиция, там было светло и безопасно, а здесь копошилась и смердела... тоже жизнь. Беспросветная, опасная, недоверчивая к чужакам – но жизнь.

Одна из девиц ухмыльнулась и потянулась к Джону, отчего он едва не свалился в воду. Пахло от девицы убийственной смесью дешевых сигарет, вчерашнего перегара и приторно-сладких духов. Зрачки у девицы были малюсенькие, хотя под мостом было сумрачно, а на голом животе виднелась непристойная татуировка.

Они почти бегом миновали первый мост, а минут через десять нырнули под второй. Здесь молодежи не было, и Джон почти с умилением смотрел на тихих, интеллигентных клошаров, смирно сидевших на картонных коробках вдоль стены и куривших одну сигарету на шестерых.

Под третьим мостом мэтр сделал стойку, словно охотничья собака, почуявшая дичь. Невдалеке стояла небольшая группа подростков – мешковатые джинсы, бесформенные куртки, бейсболки и банданы...

Мэтр Жювийон откашлялся и рявкнул неожиданно мощным басом:

– ЖЮЛЬЕТТА!!!

Один из подростков повернулся к подошедшим.

Зеленые глаза на чумазом хищном лице. Соломенный клок волос, падающий из-под бейсболки. Тяжелые армейские ботинки.

Очень знакомый Джону хрипловатый голос сказал с очень знакомой Джону интонацией:

– Опа! Гляньте, ребя, какой кентяра привалил в наши эмпиреи! Эй, Суперпупс, так это и будет теперь мой новый папочка?

Вчерашний подросток, стащивший у Джона Ормонда портмоне, бедная сиротка, взятая на воспитание дядей Гарри, загадочная Жюльетта Арно, которой предстояло войти в замок Ормондов и стать его полноправной обитательницей – все они сейчас стояли перед Джоном и мэтром Жювийоном в виде худенького подростка, в чьих зеленых глазах горели вызов и насмешка.

Джон откашлялся и сказал слегка севшим голосом:

– Жюльетта, добрый день. Я – племянник дяди Гарри, и я собираюсь предложить тебе... вам переехать в Англию...

Он замер, чувствуя, что фраза получилась на редкость дурацкой. Как выяснилось, схожее чувство посетило и группу подростков, поскольку они немедленно разразились хриплым и визгливым хохотом, предлагая и свои варианты знакомства (внук деда, чувак чувихи, козел козы и т.д.), а также хлопая Жюльетту по плечу и поздравляя ее с обретением нового родственника. Сама девушка только хмурилась и кусала губы, а потом резко повернулась и пошла прочь.

Мэтр Жювийон набрал воздуха в грудь и собрался уже окликнуть девушку, но тут Джон молча опустил тяжелую ладонь на плечо маленького поверенного.

– Не надо. Я должен сам.

Он в два шага догнал Жюльетту, заступил ей дорогу и сказал спокойным, размеренным голосом:

– Послушайте меня, мадемуазель. Я понятия не имею, что чувствуете вы, но лично для меня известие о столь... неожиданном наследстве стало сюрпризом. Кроме того, я понятия не имею, как обращаться с юными девами вашего типа, но, если вы дадите мне шанс, мы попробуем установить некое подобие консенсуса...

– Отвали. И перестань трендеть, как старый патер.

– Простите? Я не совсем понял...

– Я сказала, не надо вешать мне лапшу на уши. И опекунов мне тоже не надо. Я большая девочка.

– Сожалею, но законодательство в данном случае говорит другое.

– Мне на... плевать, что там и кто говорит. К Кошелке я не вернусь. Суперпупс сам умрет при одной только мысли о том, что я опять буду под его присмотром. Тебя... вас я не знаю и знать не хочу. И с какого перепуга я должна ехать в какую-то Англию с незнакомым фраером? Может, вы меня собираетесь запереть в замке и растлить?

– Что?!

– Что слышали. У меня здесь своя компания...

– Малолетних хулиганов.

– А не ваше дело. Мне с ними нравится.

Джон прищурился, и в синих глазах зажегся опасный огонек.

– Послушайте, если вам семнадцать, то в здешнем обществе вы – самая старшая.

– Фи, дяденька, как неприлично! О возрасте женщины говорить некрасиво. Это тайна, которую она уносит с собой в могилу.

– И будьте уверены, могила вас ждет очень скоро. Вам уже пора переходить в следующую группу, а оттуда путь на небеса превращается в финишную прямую.

– Ох, красиво заливаете, жаль, сегодня не воскресенье, а мы не в церкви. Я не проститутка, если вы на это намекаете.

– Вы ею станете, мадемуазель Арно, если будете продолжать подобный образ жизни. А даже если и не станете – в тюрьму попадете все равно.

– Это за что это?!

– За воровство. Или скажете, что не знаете, о чем я говорю?

– Ничего я вам не скажу, и вообще – шли бы вы отсюда. Неровен час, испачкаете костюмчик или своими шикарными колесами вляпаетесь в крысиное дерьмо. Я с вами не еду.

– Дядя Гарри...

– Не тычьте мне в нос своим дядей Гарри! Вы когда с ним виделись последний раз? Разоваривали? Писали письмо? Сейчас не девятнадцатый век, а я – не олигофрен. Просто и ваш дядюшка, и вы сами волнуетесь за свои деньги! Еще бы – такой широкий жест, мильёны долларов бедной сиротке, какая досада, что она наверняка начнет их спускать не по делу. Вот вы и прискакали со своим опекунтвом. В глазах всех Суперпупсов и Кошелок – Загородный герой, денежки под присмотром, а там – мало ли что там дальше может случиться. Поем в вашем замке грибного супчика...

– Прекратите, вы! Хватит нести бред!

– Не нравится – чешите отсюда. Да, кстати, мильёны тоже можете забрать. Обойдусь.