Рокси будет вне себя из-за чемодана. Чемодан сгорел первым, Рокси, прости. Потом сгорела я. Жаль, так и не побывала на Багамах. Зато больше никогда в жизни не буду делать депиляцию воском…
Жарко, жарко, жарко мне! Дик… Где Дик, почему он не летит ко мне. Он прилетит на самолете, поднимет над багровой рекой, увезет, защитит, спасет… Почему же он пропал. Дик, я люблю тебя…
А диплом я выброшу в пропасть. Мерзкий, глупый, напыщенный диплом одной дуры, которая захотела разобрать по косточкам великую тайну… Это все комплексы. Социализация патологизации… канализация… рекреация… релаксация… релаксация…
Здоровый сон после обеда. Рокси. Мой дом.
Мой дом не там. Я хочу к Дику.
Уберите этого проклятого шмеля! Пусть перестанет жужжать…
Дик…
Вертолет завис над белым пляжем, вздымая вихри песка. По сброшенной веревочной лестнице ловко спустились трое дюжих мужчин, подбежали к сидевшему на песке рыжему парню, укачивавшему на руках мечущуюся в беспамятстве полуобнаженную девушку. Один из мужчин крикнул, улыбаясь во весь рот:
— Ну ты и везунок, Рыжий! Живой!
— Помогите ей. У нее жар.
— Давай ее сюда. Теперь все будет нормально. Самолет…
— Сгорел. Долго же вы летели.
— Скажи спасибо Дону Мартинесу.
— Я ему яйца оторву.
— Зря. Это он про тебя рассказал. Мы уже закончили поиски.
— Это чтоб Мартинес? Сам? Без надежды на навар?
— Злой ты, Рыжий. Подымайся потихонечку. Ничего, старый Босуорт вас на ноги поставит…
Вертолет взмыл над островком, сделал прощальный круг и улетел в рассвет.
11
Конни медленно возвращалась. Было уже не так жарко, даже, пожалуй, прохладно. Еще было очень приятно… всему телу. Тело было легким, почти невесомым.
Аромат цветов, незнакомый, но очень приятный. Рокот прибоя, далекий, сдержанный. Тоже приятный.
Она осторожно приоткрыла глаза, ожидая увидеть знакомый пейзаж — и тут же вытаращила их во всю ширь.
Пейзаж разительно поменялся. Собственно, он и пейзажем уже быть перестал. Конни Шелтон лежала на широченной мягкой кровати, под белым легким покрывалом, голова ее покоилась на настоящих подушках, а вокруг — вокруг была нормальная человеческая комната. Стены, обшитые светлым деревом, несколько изящных гравюр. Белая тумбочка у кровати, белый столик у стены напротив. На столе ваза с цветами. Никаких ярких оттенков, только белое, кремовое, желтое…
Окно во всю стену. Может быть, оно же и дверь. Кисейные занавеси колышутся от легкого ветерка. За кисеей — изумрудная зелень и бирюза неба. Красота.
Конни прикрыла глаза и громко сказала:
— Я Констанция Шелтон. Я умерла на необитаемом острове и меня забрали в рай.
— Нет еще. Рано.
Видимо, ангел, умиленно подумала Конни, не открывая глаз.
Ангел оказался деятельным и настырным. Ангельские руки приподняли Конни, взбили повыше подушки, отвели волосы со лба, а потом этот бесстыжий ангел взял и поцеловал девушку прямо в губы! Конни возмущенно открыла глаза, машинально отвечая на поцелуй, потом отстранилась и выпалила, задыхаясь:
— Ну у тебя и глазищи!
Рыжий ангел с зелеными глазами широко улыбнулся и уселся по-турецки в ногах у Конни. Дик Джордан, собственной персоной.
— С возвращением, светлая. Я уже начал волноваться.
— Дик, что это все значит? Как? Когда? Каким образом?
— Я же обещал, что нас найдут? Вот нас и нашли. Прилетел вертолет, тебя взяли на руки, занесли в него и полетели на Эльютеру. Я сам влез.
— Дик… я ничего не помню… Что со мной было?
— Доктор что-то такое говорил, но я не очень расслышал. Меня выгнали из комнаты. Сказали, что тебя надо осмотреть. Я не стал им объяснять, что мы давно уже рассмотрели все…
— Замолкни, бесстыдник! Не хочу слушать!
— Поцеловать можно?
— Нет! Да! Так мы на Эльютере?
— Так я целую?
— Подожди. Мы там, где я должна быть?
— Хороший вопрос. Конни…
— Дик, что ты…
Рыжий просто нырнул под покрывало у нее в ногах, стремительно прополз под ним и заключил Конни в объятия. Смеясь и целуясь, девушка выяснила заодно, что под покрывалом на ней совершенно ничего нет. То есть абсолютно. Кроме Дика…
— Это что такое?! Мистер Джордан! Мисс Шелтон нужен покой и здоровый сон, а вы…
— Это массаж. Тантрический. Очень оттягивает, док. Вы ее не узнаете через полчаса…
— Идите отсюда. Ну как наши дела, моя дорогая?
Конни, красная от смущения, забилась под покрывало и смотрела на говорившего во все глаза. Именно так и должен выглядеть доктор. Кругленький, благообразный, с венчиком седых волос, золотыми круглыми очками и стетоскопом в кармане белого парусинового пиджака…
— Так-с, посмотрим. Зрачки хорошие, просто замечательные. Пульс… изумительный, хотя и несколько учащенный… Румянец… Температура… Вы знаете, а мне все нравится! Вы отлично восстанавливаетесь. Всего двое суток, а вы уже…
Конни едва не выпрыгнула из-под одеяла, вовремя вспомнив о своей наготе.
— Сколько?! Двое суток? Какой сегодня день?
— Воскресенье, моя дорогая. Благословенное воскресенье, и погода ему под стать.
— И все это время я здесь лежу?
— О да, моя милая. Лежите пластом, я бы так сказал. Вас привезли под утро в пятницу, на вертолете. Старик Босуорт разбудил меня — вообще-то я здесь на отдыхе, кстати, позвольте представиться, доктор Легри, — и позвал к вам. Вы, девочка моя, выглядели отвратительно. Ваш рыжий хулиган мешался под ногами…
— Доктор, так что со мной?
— Как вам сказать… Несомненный перегрев на солнце, последствия шока, ушиба головы, легкое сотрясение мозга, небольшое истощение, обезвоживание… Всего помаленьку, но вкупе! Единственное, что вам необходимо, это отдых, отдых и еще раз отдых. Сон. Посидеть на веранде. Фруктовый сок, легкая пища. И никаких тантрических массажей!
Конни вторично залилась краской и спряталась под покрывало. Толстенький доктор подмигнул ей и поднялся, чтобы уйти. Уже в дверях он серьезно заметил:
— А вообще ваш парень просто молодчина. Более заботливой сиделки мне не приходилось видеть за всю многолетнюю практику.
Доктор ушел, а Конни откинулась на подушки, пылая от стыда. Сиделка! Дик Джордан — сиделка! Он ухаживал за ней, мыл ее, провел с ней два дня…
О чем ты говоришь, несчастная! Он провел с тобой гораздо больше времени. Он не дал тебе погибнуть, он добывал для тебя пищу и согревал по ночам, он подарил тебе любовь! Он сделал для тебя то, чего никто в жизни никогда для тебя не делал.
Дверь тихонько приоткрылась. Дик скользнул в комнату, следом за ним добродушный пожилой толстяк в шортах и цветастой рубахе. Конни торопливо улыбнулась и вопросительно посмотрела на Дика.
— Это мистер Босуорт, солнышко. Он места себе не находил, пока ты тут помирала, а теперь жаждет познакомиться.
— Мисс Шелтон, как я рад, что вы улыбаетесь! Я бы не простил себе, если бы вы… если бы с вами…
— Что вы! Все уже хорошо. И вам в любом случае не в чем себя упрекнуть. Я все-таки добралась до вас и могу скоро приступить к работе.
— Ни-ни-ни! Ни Боже мой! Отдыхать! Только отдыхать! Никакой работы! Мисс Шелтон, я хотел вас попросить только об одном…
— Конечно, мистер Босуорт.
Толстяк прижал к груди загорелые руки.
— Я боюсь мистера Малколма!
— Почему?
— Потому что он направил вас ко мне, а вы попали в такое ужасающее приключение. Можно, я не буду ему ни о чем рассказывать?
Конни рассмеялась.
— Сказать по правде, я его тоже побаиваюсь. Он наверняка ждет от меня результативной работы, а я… Давайте сохраним мое приключение в секрете.
— Мисс Шелтон! Вы ангел. Отдыхайте. И если что — сразу ко мне! Рыжего выгнать?
— Нет! То есть я хотела бы еще переговорить с мистером Джорданом кое о чем.
— Понимаю! Исчезаю! Удаляюсь!
Дик запер дверь и повернулся к Конни с улыбкой.
— Классный дядька. Переживал за тебя, как за родную. Ты была совсем дохлая.
