— Вы что же, хотите сказать, что у меня нет денег?

— Почему же нет. У вас осталось три тысячи.

— Мистер Карч, я не понимаю, как это вы там себе работаете, если я живу, живу, а потом — бац! — и нету денег!

— Мисс Кудроу, я неоднократно пытался вас предупредить…

— Да не предупреждать меня надо было, а сказать по-человечески: так и так, деньги кончаются, надо экономить… Вы ведь прекрасно знаете, я ничегошеньки не соображаю…

Мистер Карч подался вперед и стал похож на очень злобный вопросительный знак — Лиза даже отшатнулась.

— Вот что я вам скажу, барышня. На месте ваших теток я бы вам ни цента в руки не отдал. Поместил бы капитал под опеку — и дело с концом. Тогда вы сейчас были бы одной из богатейших невест Америки. Но ваши тетки слишком вас любили. Слишком! Вы — избалованная, легкомысленная, взбалмошная особа…

— Мистер Карч!

— Не перебивайте меня! Я терпел семь лет, но теперь терпению пришел конец. Я должен вам все это высказать — в ваших же интересах! Вам, в конце концов, всего лишь двадцать три года, вы еще можете исправиться.

— Ну, знаете…

— Так вот. Вы разорены. У вас ничего не осталось. Единственная надежда…

— Ха! А вот и нет! У меня есть этот дом! Он не может быть заложен, это я точно знаю, ведь он…

— Дом. Вам. Не. Принадлежит.

Лиза уставилась на мистера Карча, открыв рот. Воспользовавшись затишьем, поверенный откашлялся и заговорил более или менее спокойно.

— Разумеется, вам было некогда, да и неохота интересоваться историей своей семьи. Вы всегда ощущали себя центром мироздания, что вам до остальных… Между тем вы являетесь членом довольно многочисленного семейства. Правильнее сказать, являлись… Ваши покойные тетки были старыми девами. Только их младшая сестра Юлали, ваша мать, вышла замуж. Ваши дяди — Юстас и Огастес — умерли в позапрошлом и прошлом годах, не оставив ни наследства, ни наследников. Более того, оба они оставили долги, которые по закону были оплачены из ваших денег…

— Вот нахальство! Так, значит, это не я транжира, а дядюшки, которых я и в глаза не видела?

— Вы вполне могли оспорить решение суда, но не удосужились даже прочитать то, что я приносил вам на подпись. Вы не глядя подмахивали все бумаги, так?

— Да, но…

— И даже когда я пытался остановить вас, чтобы по крайней мере объяснить смысл того, что написано в этих бумагах, вы топали ножкой и махали на меня ручкой, так?

Лиза закусила губу. Она вдруг смутно припомнила, что примерно полгода назад, случайно оказавшись дома в промежутке между Парижем и Ибицей, она и в самом деле что-то подписывала, а внизу уже сигналил Джереми…

— Идем дальше. Родня с материнской стороны закончилась. Однако и у вашего отца имелись родственники.

— Он был единственным ребенком и к тому же сиротой. Тетя Розали мне рассказывала… ну, она ведь не очень любила папу…

— Другими словами, она считала его неудачной партией для своей младшей сестры. Однако именно ваш отец спас этот дом и выкупил его в вечное и пожизненное пользование, когда ваши тетушки разорились.

— Разорились?..

— О, я не удивлен. Вы и сами не часто вспоминали про родителей, а уж две старые южанки тем более не любили заговаривать о семейном позоре. Да, Лиза, ваши тетки разорились. Это произошло четверть века назад, было связано с обвалом на бирже, но для вас это все равно темный лес, так что… неважно. Важно другое: все состояние заново нажил ваш отец, Макс Кудроу, и именно благодаря ему тетки — и вы вместе с ними — не вылетели из родового гнезда вперед свиста, простите мне этот простонародный оборот.

— Я все равно не понимаю, к чему вы клоните. В любом случае, папина наследница — я? Почему же этот дом мне не принадлежит?

— Потому что, видя, что ваши тетки по-прежнему воспринимают его в штыки, ваш отец завещал этот дом своей двоюродной сестре.

— Тогда почему мы в нем жили?!

— Потому что сестра умерла.

Лиза снова схватилась за бокал с кока-колой. Барабанщик в голове ожил и сыграл тревожно-нахальную дробь.

— Мистер Карч, вы издеваетесь надо мной, не так ли?

— Всего лишь пытаюсь объяснить происходящее. Итак. Ваш отец выкупает этот дом и отдает его в пожизненное пользование вашим теткам. После их смерти, согласно завещанию вашего отца, дом должен перейти его двоюродной сестре, но она умирает за полгода до гибели ваших родителей.

— И дом переходит ко мне!

— Нет, не к вам. К наследникам умершей сестры.

— Так у нее были дети? И у меня есть братья и сестры?

Мистер Карч вздохнул и потупился.

— Должен вам признаться, мисс Кудроу, что, хотя вы лично мне глубоко несимпатичны, я все же ВАШ поверенный, а потому всегда стоял на стаже ваших интересов. После смерти вашей тетки по отцу я посылал множество запросов насчет возможных наследников. Да, у Маргарет Кудроу была дочь. Незаконнорожденная дочь, Шейла Кудроу. Однако мать отказалась от нее, и девочка воспитывалась в приюте.

— Моя сестра! Моя троюродная сестра! Что за дикость — незаконнорожденная! Мы же не в восемнадцатом веке!

— И тем не менее. В Джорджии на такие вещи до сих пор смотрят косо.

— Короче говоря, у меня есть сестра, и этот дом принадлежит ей! Отлично. Я очень рада, и не смотрите на меня с таким недоумением. Я не из Джорджии, я всю жизнь мечтала о сестре и я…

— Она умерла.

Лиза со стуком поставила стакан на стол и всплеснула руками в бессильном гневе.

— Мистер Карч! И вы еще удивляетесь, что я никогда не дослушивала вас до конца?! Это же нереально!

— Хорошо, закончу кратко. Ваша сестра Шейла умерла около трех лет назад, оставив сына. Сейчас ему восемь лет, и месяц назад вы подписали документы об опеке.

— Я… что сделала?

— Вы дали согласие стать его опекуншей. Через несколько дней мальчик будет здесь. Сейчас он в детском доме.

— Погодите. Я… разве я могу быть его опекуншей?

— Лично я не отдал бы вам в опеку даже морскую свинку, но по закону — вполне. Вы совершеннолетняя, вменяемая, под судом не были…

— Но у меня нет денег!

— Это неважно. У него есть. Этот дом и довольно внушительный счет в банке.

— Погодите…

— Вот что, Лиза. Для вас это единственный шанс жить в нормальных условиях. Разумеется, не в тех, к которым вы привыкли, но вполне сносных. Как опекунша, вы будете получать ренту, содержание, которое должна будете разумно тратить в интересах мальчика, не забывая и о себе. Посмотрите правде в глаза — работать вы не умеете, зарабатывать не сможете. Пожалуй, из вас могла бы получиться неплохая жена — хорошенькая и глупенькая, но…

— Мистер Карч, вы забываетесь!

— Вовсе нет. Просто высказываю то, о чем молчал все эти семь лет. Так вот, и с этим тоже ничего не выйдет. Теперь они на вас не женятся.

— Кто это — они?

— Ваши приятели в «роллс-ройсах». Все эти Ханты, Истерны, Макларены и иже с ними.

— Вы просто… просто злобный старик! Назло вам выйду замуж! И не нужна мне никакая рента! И дом этот дурацкий, пусть забирают!

Мистер Карч поднялся и взял со стола шляпу.

— Вы увидите, что я прав, буквально на днях. Всего доброго, мисс Кудроу. Бумаги я пришлю по почте. Отныне у вас нет личного поверенного, так что либо беритесь… хм… за ум сами, либо ищите нового.

Мистер Карч церемонно поклонился и вышел. Лиза досчитала до пяти и изо всех сил швырнула стаканом в закрытую дверь. Потом рухнула в кресло и с наслаждением зарыдала.

В следующие несколько дней Лиза Кудроу развила бурную и совершенно несвойственную ей деловую активность. Продиктована была эта активность в основном соображениями мести — пусть, пусть этот негодяйский мистер Карч увидит, как прекрасно она справляется с любыми трудностями!

Несколько раз изучив вдоль и поперек все документы, присланные Карчем, и ничего в них не поняв, она отправилась в банк. Там с ней обошлись вполне вежливо, однако особого восторга, как бывало раньше, не изъявили. Подтвердилось следующее: на счете у нее три тысячи шестьсот пятьдесят четыре доллара восемнадцать центов. Лиза едва не впала в черную депрессию, однако призрак мистера Карча издевательски ухмыльнулся из жаркого марева, струившегося по улицам Батон-Руж, и обозлившаяся Лиза отправилась домой.